разведывательного управления? Сотрудники любой другой секретной службы, которых в последнее время развелось видимо-невидимо, как государственных, так и частных? Нацисты? Служба безопасности партии «Власть народа»?
Ответов на свои вопросы Хват не знал, и никто не спешил давать ему эти ответы. Неудивительно. Людей похищают не для того, чтобы снабжать их бесплатной информацией, совсем наоборот. Их допрашивают. Например, армейские генералы, которым ты недавно перешел дорогу. Любознательные фээсбэшники. Мстительные чеченцы.
Последняя версия отпала сама собой, когда в комнату вошла женщина в медицинском халате и невозмутимо опустилась на стул подле кушетки. Еще не старая и довольно симпатичная, но с невыразительными глазами, мимикой сушеной воблы и почти плоской грудью. Эллипсовидные очки в золоченой оправе, едва тронутые помадой губы, гладкая, как спинка жужелицы, прическа. Про таких дамочек обычно говорят: «синий чулок» – хотя чулки они стараются напоказ не выставлять, так что цвет их определить сложновато. Что ей надо? Зачем явилась? Намеревается вколоть в вену Хвата какую-нибудь «сыворотку правды»?
Немного понаблюдав, как она копается в своем чемоданчике, смахивающем на ноутбук, он подал голос:
– Рубаху снять или будет достаточно закатать рукава?
– На вас нет рубахи, – справедливо заметила женщина.
– Я в больнице или на том свете?
– Если я скажу, что в больнице, вам от этого станет легче?
– Надеюсь.
– Тогда считайте, что так оно и есть.
Женщина даже не скрывала, что лжет. Хват так же откровенно юродствовал.
– Скажите правду, я буду жить, доктор? – спросил он голосом плохого киноактера.
– Меня это не касается, – отрезала женщина.
Она была начисто лишена чувства юмора. Оставаясь абсолютно бесстрастной и невозмутимой, она пристегнула к указательному и безымянному пальцам Хвата крошечные прищепки, обмотала его бицепс черной резиновой лентой с пластинами, прикрепила к его груди и вискам датчики.
– Если вы готовите меня к полету в космос, то я протестую, – продолжал ерничать он. – У меня частые мигрени и подагра. Таких не берут в космонавты.
– Там разберутся, – отрезала женщина.
– Где?
– Где надо.
– Кто?
– Кто надо.
Вот и пообщайся с такой! Наверное, единственным украшением ее кабинета служит известный плакат «Болтун – находка для шпиона».
– А вы неразговорчивы, – констатировал Хват.
– Зато вы чересчур болтливы, – парировала женщина.
– Стресс. Волнуюсь, доктор. Обычно из меня слово клещами не вытянешь.
– Клещами вытянешь. Из кого угодно, что угодно.
Произнеся эту многообещающую реплику, женщина занялась установкой датчиков в области гениталий Хвата, и ее проворные пальцы показались ему еще холоднее всех этих металлических штуковин, которыми его украшали.
– Как вас зовут? – поинтересовался он, стараясь не комплексовать по поводу того, что постепенно превращается в жалкое подобие новогодней елки.
– У вас намечается эрекция, – хмыкнула женщина. – Вы мазохист? – В ее тоне впервые прорезалось что-то похожее на любопытство.
Всему виной были ее чересчур холеные, чересчур длинные ногти.
– Перчатки надевать надо, – буркнул Хват. – Резиновые.
– В этом нет никакой необходимости. Я тщательно мою руки. – Закончив приготовления, женщина предупредила: – Вам предстоит проверка на так называемом детекторе лжи. Это очень совершенный полиграф, последнего поколения. Я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них. Предельно кратко. Только «да» или «нет».
Хват скорчил идиотскую гримасу:
– А если я не знаю ответа?
– Не валяйте дурака. Вы уже неоднократно проходили подобные тесты. В училище спецназа ГРУ.
В этом она была права.
– Я не имею никакого отношения к спецназу, – возмутился Хват.
– Меня это не касается, – сказала женщина.
Наверное, это была одна из ее излюбленных фраз. Затем последовали другие, в постепенно убыстряющемся темпе:
– Имя?
– Михаил.
– Как зовут вашу сестру?
– Катя… Катерина.
– Как зовут вашу любовницу?
– Нет у меня любовницы.
– Имя!
– Алиса.
– Еще раз имя сестры.
– Катерина.
– Отчество?
– Алексеевна.
– Имели ли вы с ней сексуальные сношения?
– Слушай, ты!..
– Отвечайте только «да» или «нет».
– Ну, нет, нет!
Хват сопел и играл желваками. Женщина равнодушно следила за цветными линиями, ползущими по экрану. Малейшие эмоциональные всплески подопытного меняли их конфигурацию.
– Вы любите боевики?
– Нет.
– Вам доводилось бывать в Африке?
– Отстанете вы от меня наконец?
– Вам доводилось бывать в Африке?
– Да. Это была служебная командировка.
– Неважно. Вы считаете себя опытным спецназовцем?
– Сказано же вам, я не…
– Да или нет?
– Нет. Разумеется, нет.
– Вы часто врете?
– Еще как!
– Вы говорите правду?
– Да.
Женщина почувствовала возрастающий интерес. Не к распятому перед ней голому мужчине с плоским животом. К изменению конфигурации кривых на экране. Нажатия определенных клавиш помогали выстроить визуальные алгоритмы правды и лжи. По-научному это называлось калибровкой респондента. На жаргоне операторов полиграфа – просеиванием.
Вопрос – ответ, вопрос – ответ. Электронные щупальца проникали в мозг Хвата все глубже и глубже.
