отстегнутого автоматного рожка. Сам Хват, закончивший операцию, невозмутимо закурил, держа сигарету таким образом, чтобы не перепачкать ее окровавленными пальцами.
– Нашел время! – взвизгнул Истомин, едва удерживающий мечущегося от боли командира. – Уши без курева опухли, что ли?
– Сбавь обороты, братишка, – посоветовал ему Хват, – а то как бы мне не пришлось заняться твоими собственными ушами… Что касается сигареты, то пеплом засыпают мелкие раны, усвоил?
– А крупные – порохом, – сообщил другой спецназовец, склоняясь над ногами раненого с двумя открытыми патронами.
На протяжении последующих двух минут Истомин всецело сосредоточился на выполнении двух важнейших задач. Во-первых, не позволял командиру вырваться из своих обьятий. Во-вторых, прилагал все силы для того, чтобы не грохнуться в обморок. Не случилось ни того, ни другого, хотя ему было тогда всего двадцать четыре года, и это была первая настоящая переделка, в которую он попал.
К тому моменту, когда закончилась операция, к месту падения вертолета успели подтянуться чеченские боевики, и начался затяжной бой, до конца которого Истомин молился лишь о том, чтобы не попасть в плен. Он был настолько благодарен Хвату, вытащившему его из чеченского пекла, что имел неосторожность поклясться ему в вечной дружбе и оставить ему свои координаты. Теперь за великодушие приходилось платить, как приходится платить почти за все ошибки молодости. Кто он Истомину, этот Хват? Не брат и не сват, хотя, будь он даже сватом или братом, его неожиданное появление вряд ли обрадовало бы упитанного, прекрасно одетого мужчину, давным-давно демобилизовавшегося из военно-воздушных сил по состоянию здоровья и начавшего совершенно другую жизнь, наполненную новым смыслом.
Он преуспел в этой новой жизни, очень преуспел. На его брелоке красовалась эмблема «Alfa Romeo», а часы носили фирменное клеймо «Omega Seamaster», стоили они 2175 долларов, и теперь, взбреди Истомину в голову такая странная идея, он мог бы нырнуть с часами на руке хоть на трехсотметровую глубину, чего, конечно, никогда не делал и делать не собирался. Его главные интересы были сосредоточены здесь, на земле, где он неустанно делал деньги, деньги и ничего, кроме денег, поскольку те стали для него смыслом жизни. Приглашение офицера спецназа застало его врасплох, он, как и любой российский предприниматель, постоянно испытывал страх перед силовыми структурами, но, пообщавшись с Хватом, Истомин понял, что тот выступает всего лишь в качестве просителя, и теперь наслаждался возможностью подчеркнуть свое превосходство.
Почему бы не пустить пыль в глаза нищему вояке? И почему бы не помурыжить его немного, томя неизвестностью? Пусть мучается и завидует.
– Нет, ты только погляди на это чудо природы, – воскликнул Истомин, направив черные очки на урезанные до минимума девичьи шортики, проплывающие мимо. – Оказывается, на улицах еще встречаются вполне приличные экземпляры!
Хват тоже проследил за удаляющимися шортами и пожал плечами:
– А где же им быть?
– Ты кого имеешь в виду? – рассеянно спросил Истомин, в поле зрения которого попали сразу две юбчонки, одна короче другой.
Можно было заподозрить, что его очки снабжены устройством рентгеновского видения, как в том знаменитом шпионском фильме, где герой использовал их для обнаружения оружия у охранников в казино.
– Я имею в виду экземпляры, как ты выразился, – пожал плечами Хват. – Где же им шляться, как не по Тверской?
– Ну, есть много разных мест, – тонко улыбнулся Истомин. – Хотя, признаюсь, здешние особи здорово поднимают жизненный тонус. Помнишь, такая хорошая песня была?.. Из полей… гм, уносится печаль, из души… гм, уходит прочь тревога… – Отметив, что его баритон привлек внимание присутствующих, он перебросил руку через спинку стула и оттопырил нижнюю губу.
– Честно говоря, я пригласил тебя не старые песни о главном обсуждать, а новые, – сказал Хват, отодвигая почти полный бокал. – О вакансиях в твоей фирме. Ты сказал, что набираешь штат. Найдешь место для моей сестры? – Пересиливая себя, Хват улыбнулся. – Опыт работы в коммерческих структурах у нее небольшой, но есть высшее образование, она умна и исполнительна. Моего поручительства для тебя достаточно?
– Пых… – Истомин занялся прикуриванием сигареты и выдерживал долгую паузу до тех пор, пока не сделал первую затяжку. – Пф-фу… Ты просишь меня на правах человека, спасшего мне жизнь?
– Забудь об этом. Никого я не спасал. Просто оказался в нужное время в нужном месте. Тебе повезло, вот и все.
– В таком случае буду говорить напрямик… Не возражаешь?
Хват медленно качнул головой:
– Нет.
Истомин отвел взгляд.
– Твоя рекомендация работает не на сестру, а против нее, – выдохнул он с дымом вперемешку.
Стиснутые скулы Хвата непроизвольно дернулись:
– Почему?
– Потому что ты служишь людям, которые всячески препятствуют моему бизнесу, – заявил Истомин. – Мы по разные стороны баррикад. Я хочу преуспевать, а государство и его опричники норовят ободрать меня как липку.
– Во-первых, я не людям служу, а отечеству…
– Фи, как высокопарно!
«Опять, – отметил про себя Хват. – Уже второй раз за сегодня. Что за чертовщина? Стоит произнести что-нибудь от души, как тебя принимают за позера. Что произошло с обычным русским словом «отечество»? Или что произошло со всеми нами?»
– Ладно, родине я служу, – поправился Хват. – Так доходчивей?
– Нет, но не обращай внимания. Говори, я слушаю.
Истомин демонстративно уставился на очередную девушку. Давал понять, что люди, служащие родине, отечеству или отчизне, ему неинтересны. Вот длинноногие создания, расхаживающие по улицам, другое дело. Хват посмотрел на истоминские очки и поймал себя на желании сорвать их и забросить подальше. Он жалел, что обратился за помощью к Истомину, но не привык останавливаться на середине пути. Сказавши «а», говори «б», иначе так и прозаикаешься всю жизнь, так и протопчешься на одном месте.
– Во-вторых, – сказал Хват, упрямо наклоня голову, – в настоящий момент я сам по себе.
– Уволился? – оживился Истомин. – Или вышибли?
«Не твое собачье дело», – вот что вертелось на языке. Но Хват сумел найти более обтекаемую формулировку:
– Неважно. – Он пристукнул бокалом по столу, привлекая внимание засмотревшегося на прохожих собеседника. – В-третьих, даже если бы я оставался кадровым офицером ГРУ, это никоим образом не помешало бы твоему бизнесу, Алексей. Ты меня за стукача держишь?
– Нет, конечно, что ты! – Истомин даже руками замахал, отметая подобные предположения. – Но пойми меня правильно. А вдруг эта твоя Елизавета…
– Катерина, – подсказал Хват.
– Я и говорю: Катерина… А вдруг она захочет пооткровенничать с кем-нибудь из твоих дружков? А те, в свою очередь, передадут сказанное дальше?
– У нас в ГРУ не держат сплетников. И мы никоим образом не контачим с налоговиками и прочими сотрудниками фискальных служб. Кроме того, повторяю, я ручаюсь за сестру. Ты мне веришь?
– Тебе – да, – кивнул Истомин. – И если бы работу искал ты, то я бы взял тебя, не колеблясь. – Он встрепенулся. – Слушай, а ведь и правда, давай ко мне, а? Старая гвардия не подведет, тогда как с доморощенными секьюрити сплошная морока. – Истомин раздавил окурок в пепельнице и скривился, понюхав испачканные пеплом пальцы. – Уму-разуму их учи, одевай, обувай, бирюльки разные покупай ящиками. Себе же дороже выходит.
Хват нахмурился:
– А на мне, выходит, сэкономить можно?
