трубочек.
– Тогда шланг понадобится, – оживился Олег.
– Пиво сосать?
– Отливать. Не в штаны же мочиться.
Представив себе, как пришлось бы повозиться в схроне в случае малой нужды, Иван заулыбался. Настроение пошло в гору. Когда есть четкий план, остается лишь выполнять его, вместо того чтобы сушить мозги, ломать голову и нервничать. Нормальный расклад.
– Весы, – молвил Олег из подземелья. – Как станем свою долю отмерять?
– На глаз, – решил Иван. – Сколько потянем. Если чекисты среди нашего снаряжения весы обнаружат, они насторожатся и упредят. Им палец в рот не клади.
– Нам тоже. Я сегодня генералу сделку предложу. Мол, сами алмазы сбыть не беремся, просим выплатить деньгами. По государственным расценкам.
– Он тебе треть реальной стоимости предложит, этот жучара усатый.
– А я повздыхаю и соглашусь.
– Зачем?
– Для убедительности. Чтобы не заподозрил, что мы с дистанции задолго до финиша сойдем.
– Разумно, – одобрил Иван, лег в яму и задвигал плечами, приноравливаясь к неровностям почвы. – Все, кончаем базар. Я тоже в подполье ухожу, так что за окружающей обстановкой следить будет некому. Еще не хватало, чтобы нас подслушали.
– Последнее, – быстро произнес Олег. – Как куш делить станем?
– Ну ты спросил! Как обычно. Поровну.
– Но ведь нас теперь трое, лю… Гм. – Сообразив, что шуточки на эту тему могут закончиться плохо, Олег осекся. – Нас трое, – поправился он совсем другим тоном.
– Лично мне, – сказал Иван, – по барабану, на сколько целое делить. У меня арифметика простая. Заработал – получи.
– Но у Токаревой задача полегче нашей.
– Не уверен.
– Брось, Ваня. Основная работа на наших плечах.
– И правильно, – отрезал Иван. – Мы мужики, а она… – Поколебавшись, он нашел замену вертящемуся на языке слову «баба». – …А она женщина.
– Но… – попытался возразить Олег.
– Ты кого с кем равняешь? Женщину с нами или нас с женщинами?
Убийственный аргумент. Не поспоришь. Вздохнув, Олег умолк. Повозившись немного, Иван утихомирился тоже. Лужайка выглядела так, словно была совершенно безлюдной. Яркая зелень, безоблачное небо, радостный щебет птиц, беззаботное порхание бабочек с цветка на цветок… Тишь, гладь да божья благодать. Как всегда накануне боевых действий.
Глава 14
Тайное становится явным… но не вполне ясным
1
Несмотря на яркий солнечный день, в зашторенной комнате царил приятный полумрак.
– Вставляйте же, вставляйте, – нетерпеливо распорядился Молотов.
– Не получается, – пожаловалась Таня. – Он мне не подходит. Не мой размер.
– Глупости! Размер стандартный. У всех такие.
– Почему же у меня выпадает?
– А вы его слегка поворачивайте, как будто ввинчиваете, тогда он придется впору. Тютелька в тютельку.
Таня последовала совету, и ювелирный монокль в конце концов плотно засел в правой глазнице.
– Ну вот, – проворчал Молотов. – А то: не подходит.
Включив настольную лампу, он повернул ее таким образом, чтобы свет падал на стол перед Таней. Она взяла прозрачный камешек и поднесла его к лампе, любуясь радужной игрой вспышек на гранях. Глаз слегка заслезился от блеска.
– Ну как? – спросил Молотов.
– Красиво.
– Это все, что вы можете сказать?
– Отличный алмаз, – спохватилась Таня. – Наверное, стоит целое состояние?
– Смотря чье состояние. Если какого-нибудь бездомного пропойцы, то вы угадали. – Молотов забрал камешек из руки Тани. – Это кварц, ограненный специально для таких невеж, как вы. – Он вздохнул. – Ну, что ж, попробуем еще раз. – Порывшись в конверте из плотной коричневой бумаги, он выбрал один из камешков и выложил на стол. – Что это?
– Вам хорошо, Мирослав Михайлович, – произнесла Таня. – Вы камни наперечет знаете.
– Легко в ученье, тяжело в бою, – подбодрил ее Молотов.
– А не наоборот?
– Сути дела это не меняет. Отвечайте на поставленный вопрос.
Придерживая монокль бровью и щекой, Таня посмотрела на бриллиант (если это действительно был бриллиант) под светом лампы.
«Вот сейчас, – подумала она, – сомнений нет».
Камень имел двадцать четыре грани в верхней сфере и шестнадцать – в нижней, он весил примерно двадцать карат, его сердцевина полыхала бело-голубым пламенем, испуская иглы ярких лучей, впивающихся в глаз. Кварц в сравнении с этим чудом выглядел просто дешевой стекляшкой, а его радужные переливы не шли ни в какое сравнение с игрой света на алмазных гранях.
– Бриллиант чистой воды, – заключила Таня.
2
Ей стала понятной та страсть, которую веками питали люди к бриллиантам, то почти физическое наслаждение, которое испытывают аристократки и миллионерши, надевая подобные украшения.
– Лучшие друзья девушек – бриллианты, – тихонько пропела она.
– Что-что? – встрепенулся Молотов.
– Извините. Вспомнился один старый шлягер. – Таня смущенно кашлянула.
– Лучшие друзья девушек – их родители и учителя, – наставительно сказал Молотов. – Драгоценности развращают.
– Меня нет.
– Это потому, что у вас их не было. А если появятся?
– Об этом можно только мечтать, – вздохнула Таня.
– Мечты сбываются, – сказал Молотов.
«И не сбываются», – закончил внутренний голос, копируя известную песню Юрия Антонова.
– Хотелось бы верить, – вторично вздохнула Таня, вертя перед глазами маленький камушек.
В его красоте чудилась какая-то завораживающая, сверхъестественная сила, перед которой невозможно было устоять. За несколько минут Таня прониклась мистикой бриллиантов и поняла, что никогда не забудет того, что открылось ей в сердце этого удивительного кристалла.
Она вернула камешек, вынула из глазницы монокль, посмотрела на усмехающегося Молотова и сказала:
– Я поняла. Теперь меня не проведешь.
– Отлично. Будем считать, что на две трети вы готовы к выполнению задания. – Молотов откинулся на спинку кресла. – Теперь вы заправская массажистка и просто красавица. Дан и Елена поработали на славу. Стоит вынести им благодарность.
– А мне? – полушутя, полусерьезно осведомилась Таня.
– Вам за успешное выполнение задания полагается крупное вознаграждение. В алмазном эквиваленте.
– А за провал что полагается? Расстрел? Или десять лет без права переписки?
– Это одно и то же, – заверил Таню генерал. – Права переписки лишали казненных. Но сейчас другие
