и бригадный командир Гулимов. Казаев запомнил эти намагниченные страстью взгляды и решил не оставлять их безнаказанными, однако сейчас его мысли были сосредоточены на ином.
Звонил один из охраняющих его агентов «Ми-6». Подлинная фамилия этого человека Казаеву была неизвестна, да он особо и не любопытствовал. Сидоров так Сидоров. Главное, чтобы не Генеральный прокурор России и не директор ФСБ.
Невысказанная шутка заставила Казаева растянуть губы в улыбке, однако душа съежилась от страха. Последние дни, проведенные в тревоге и неизвестности, не прошли даром. Мысли о судебном процессе в Лондоне отравляли существование Казаева. Если англичане бросят его на произвол судьбы, он пропал. Вряд ли это случится, и вряд ли мнение шефов «Интеллиджент Сервис» зависит от докладов рядовых сотрудников, но, как говорили на родине Казаева, гусей можно есть, но дразнить их не надо.
– Итак, – медленно произнес он, – они все же охотятся за моей головой.
– Да, – подтвердил по телефону Сидоров, даже не пытаясь придать голосу сочувственные интонации.
– Я так и знал! – воскликнул Казаев. – А ты мне не верил. Мне пришлось долго уговаривать тебя дать приказ ликвидировать тех двоих, которые намеревались добраться до меня ночью.
– Я весьма сожалею, что послушался тебя и отдал такой приказ, – сказал Сидоров. – Мы навели справки. Это был обычный немецкий турист и болгарка, работающая в отеле, где он остановился. Пришлось сильно постараться, чтобы их исчезновение выглядело как внезапный отъезд двух влюбленных.
– Так, может быть, – язвительно спросил Казаев, – за мной опять следят безобидные влюбленные?
– К сожалению, нет, Ахмед. Лейтенант Агата Дичева является сотрудницей местной разведки. Ее напарник – россиянин. Настоящий профессионал. Фамилия Юрьев, разумеется, вымышленная.
– Что они против меня задумали?
– Ничего нового. Стандартная акция.
Сидоров умолк, решив не посвящать собеседника в детали. Зачем? Чем больше будет Казаев дрожать за свою шкуру, тем яростнее он будет защищаться. Рисковать своими людьми Сидорову не хотелось. Достаточно того, что два боевых пловца безотлучно находятся на борту яхты, охраняя жизнь Казаева. Но хватит ему отсиживаться сложа руки и наслаждаясь танцем живота. Пусть подключает своих людей. Никому не нужен скандал с британскими подданными, замешанными в столь грязную историю.
2
– Стандартная акция? – переспросил Казаев, готовый сорваться на истерический визг. – Меня намереваются убить, а ты говоришь об этом так спокойно? Я немедленно позвоню в Лондон и сообщу о твоих действиях… вернее, о твоем бездействии.
– Успокойся, – сказал Сидоров. – Все под контролем. Болгарка окольцована.
– Замужем? Что это меняет?
– Окольцована – значит поставлена на постоянное прослушивание. Мы слышим каждое слово этой парочки.
– Хорошо, – произнес Казаев, хотя не усматривал в ситуации ничего хорошего. – Где сейчас воркуют эти голубки?
– На безлюдной дороге, ведущей к южному мысу, – ответил Сидоров. – Кстати, Юрьев взял у спутницы бинокль и разглядывает твою яхту.
– Лали!
Подстегнутая хозяйским окриком, танцовщица вытянулась в струнку:
– Что угодно, господин?
– Бинокль! – Казаев нетерпеливо хлопнул в ладоши.
Метнувшись к столику с напитками, фруктами и сладостями, Лали схватила бинокль и подбежала к Казаеву:
– Вот, господин.
Гулимов плотоядно шарил взглядом по ее стану. Лали притворялась, что не замечает этого. Чересчур старательно притворялась.
– Пойди прочь, не мешай! – Раздраженно оттолкнув ее, Казаев поднес бинокль к глазам и вскоре обнаружил две человеческие фигурки на фоне отвесной скалы. Рассмотреть черты лиц не позволяло расстояние, но Казаев к этому и не стремился. Увиденного было ему достаточно. Вполне. – Лови, – крикнул он Лали, швырнув бинокль.
Вскрикнув от неожиданности, танцовщица приняла брошенный предмет на грудь, но не удержала и уронила на палубу. На физиономии Гулимова возникла гримаса сострадания и боли, как будто удар получил он сам.
– Неуклюжая кобыла, – сказал Казаев Лали, после чего, раздувая ноздри, схватил телефонную трубку. – Их нужно убрать, – процедил он. – Надеюсь, хваленой британской разведке не составит труда избавиться от мужика и бабы?
– Это работа для твоих боевиков, – возразил Сидоров. – Недаром же они едят твой хлеб и пьют твое вино. Пора им браться за дело. Сколько их на берегу? Трое, если не ошибаюсь? Они ведь не загорать в Албену прибыли, а работать.
– Ладно, – проворчал Казаев. – Спасибо за информацию, друг. Обойдемся своими силами.
Не дожидаясь ответа, он прервал связь и тут же набрал другой номер телефона.
3
Аллах не оставил Казаева, хотя он не верил в Аллаха, а тот, в свою очередь, не верил Казаеву.
Один из троих боевиков, несущих дежурство на берегу, находился неподалеку от места, где совещались Юрьев и Агата. Звали его Арканом, и вряд ли он сам помнил, кличка это или имя. Аркан и Аркан. Вот уже десять лет он верой и правдой служил Казаеву, а настоящего уважения не снискал. Сообразительный, энергичный и умелый в бою, он проявлял себя в мирной жизни не лучшим образом. Туповатый, косноязычный, бестолковый. Казаев не слишком ему доверял. Вот и сейчас, выслушав сбивчивый доклад боевика, он вкрадчиво поинтересовался по-чеченски:
– Ты уверен, что ничего не путаешь, Аркан? Жаркое солнце не помрачило твой разум? Не затуманены ли твои глаза и уши дымом гашиша? Эти двое действительно рядом с тобой?
– Совершенно верно, командир, – прошелестело в трубке. – Они стоят прямо под моим наблюдательным постом. До них около десяти метров. Я мог бы легко накрыть их гранатой… Ах, шайтан!.. – Аркан выругался шепотом. – Уходят, – с досадой доложил он.
– Куда? – быстро спросил Казаев.
– Они прошли мимо меня в направлении рыбацкого поселка, – приглушенно пробормотал Аркан, прикрывая трубку ладонью. – Листва закрывает их от меня. Но я могу спуститься на дорогу и проследить.
– Сиди там, где сидишь, дурья башка! У тебя пушка с глушителем?
– Конечно, командир. Прикажешь пристрелить их?
Трупы с огнестрельными ранениями среди бела дня? По такому случаю в Албене соберется уйма полицейских, а Казаев вовсе не стремился к паблисити. В его положении огласка была ни к чему.
Осторожный и расчетливый, как змей, он всегда ставил собственную безопасность превыше всего прочего и жалил лишь тогда, когда не рисковал получить ответный удар. При этом Казаев считал величайшей несправедливостью, что иногда с ним норовят поступить точно так же, как он с другими.
– Какое коварство, – пробормотал он, сокрушенно качая головой. – Я так и знал, что русские никогда не оставят меня в покое. Предчувствия меня никогда не обманывают. В отличие от людей.
– Что ты говоришь, командир?
Вопрос прозвучал одновременно из двух глоток. Один голос принадлежал Гулимову, а второй, телефонный, Аркану.
– Помолчите, – поморщился Казаев. – Не мешайте думать.
Ход его мыслей был предельно краток. За ним следят. Следовательно, необходимо срочно избавиться от соглядатаев, но сделать это следует так, чтобы комар носа не подточил.
– Жди, пока я сам выйду на связь, – сказал Казаев в телефонную трубку, после чего поманил Лали и показал ей жестом, что хочет закурить.
