Бондарь молча встал, обогнул стол и выключил вентилятор, давно действовавший ему на нервы. Не обдуваемый ветром, Крупицын моментально растерял ту лихость, с какой восседал в кресле до сих пор. Всего лишь заурядный, в меру упитанный взяточник, он даже не пошевелился, когда рука Бондаря залезла в его нагрудный кармашек и извлекла оттуда зеленую купюру.
Прощальных рукопожатий не последовало. Это был не тот случай, о котором принято писать: «Стороны выразили удовлетворение встречей, прошедшей в теплой дружеской обстановке».
Глава 12
Гостеприимство по-татарски
Район Инициативный, в котором проживала Фатима Асадуллина, встретил Бондаря одуряющей жарой, скопившейся меж бетонных многоэтажек. Не самое лучшее место на земле, но очень подходящее для человека, намеревающегося замести следы.
«Всего-навсего попрошусь на постой, и никаких вольностей, – убеждал себя Бондарь, стараясь не обращать внимания на насмешливые реплики внутреннего голоса. – Девушка сама зазывала меня в гости, так почему бы не воспользоваться ее любезностью?»
«О, пользоваться любезностью девушки – это так приятно! – прозвучало в мозгу. – Особенно если она молода, красива и в меру наивна».
Велев внутреннему голосу заткнуться, Бондарь зашел в гастроном, где разжился тортом «Лучано» и бутылкой шампанского «Новый свет». На соседнем базарчике была приобретена охапка пахнущих свежескошенной травой тюльпанов. Чувствуя себя одновременно полным кретином и растлителем малолетних, Бондарь дошел до ближайшего угла и вывалил покупки на землю. Стало легче. Ухаживать за женщинами он не умел и не любил, хотя в академии ФСБ существовала специальная дисциплина, посвященная этому искусству.
Попетляв по дворам и не выявив признаков наружного наблюдения, Бондарь остановился возле нужного подъезда, чтобы выкурить сигарету перед свиданием. Конечно, можно было снять квартиру у посторонних людей, но предъявлять им паспорт не хотелось, а отсутствие документов могло закончиться визитом участкового. Когда по телевизору то и дело показывают взорванные террористами дома, люди невольно настраиваются на подозрительный лад. С другой стороны, в эпоху повальной коррупции бандитам ничего не стоит отыскать интересующего их человека по временной прописке.
Бондарь решил не рисковать, если не считать того маленького обстоятельства, что упрямо игнорировал смертельную опасность, нависшую над ним после того, как он остался в городе. Поставить в известность начальство? Нет, пусть все остается как есть. Если Роднин узнает о последних событиях в Астрахани, он немедленно отзовет сотрудника в Москву, где усадит его за составление отчетов и служебных записок. Опять протирать штаны в кабинете? Нет уж, увольте!
Выбросив окурок, Бондарь решительно вошел в подъезд, встретивший его умеренной прохладой и нестерпимой вонью из чрева мусоропровода. Шмыгнувшая в подвал крыса напомнила о существовании стукача на Лубянке, что не улучшило настроения Бондаря. К двери романтической стюардессы он подошел с таким мрачным выражением лица, словно явился сюда не по собственной воле, а под конвоем. Позвонил резко, отрывисто. И уставился в глазок, даже не попытавшись изобразить улыбку. Дальнейшие события показали, что такая линия поведения очень даже уместна.
Цельнометаллическую дверь распахнул смуглый сорокалетний гигант с крупным, будто высеченным из гранита лицом и неожиданно крохотными глазками. При виде Бондаря он буквально расцвел и приглашающе мотнул курчавой башкой:
– Входи.
– Я к Фатиме, – предупредил Бондарь.
– Так я и понял, – осклабился гигант. – Входи, не стесняйся.
Пропустив Бондаря внутрь, он поспешил захлопнуть дверь, причем не поленился закрыть ее на верхний замок.
Убранство прихожей свидетельствовало о том, что в квартире живут люди с достатком и своеобразными представлениями о красоте и уюте.
– Я могу увидеть Фатиму? – осведомился Бондарь, скользнув взглядом по аляповатым матерчатым розам, торчащим из старинной китайской вазы.
– Я Ринат Асадуллин, ее отец, – заявил гигант таким тоном, словно намеревался ошеломить Бондаря своим признанием.
Пришлось представиться. Здоровенная горячая ладонь Рината стиснула руку Бондаря до хруста в соприкоснувшихся суставах. Одновременно скрестились взгляды мужчин, испытывая друг друга на твердость. Не заметив в глазах гостя признаков смущения или неловкости, Ринат разочарованно разжал пятерню.
– Пойдем в комнату, – предложил он.
– Пожалуй, я лучше загляну как-нибудь в другой раз, – буркнул Бондарь.
– Не выпендривайся, – сказал Ринат тоном привыкшего повелевать человека. – Я тебя со вчерашнего дня жду. Иди за мной.
Он грузно затопал по коридору, давая понять, что возражения не принимаются. Пожав плечами, Бондарь двинулся следом. Прекрасный паркетный пол квартиры был тщательно застелен коврами и дорожками с восточными узорами. Они выглядели так же неуместно, как литые бронзовые ручки на пластиковых дверях. Тапочки, которыми шаркал на ходу Ринат, хотелось заменить на мушкетерские ботфорты со шпорами. Было в нем что-то от Портоса, шагающего к месту поединка. Не хватало лишь длинной шпаги на боку. Впрочем, Ринат предпочитал пользоваться более современным оружием.
Черные зрачки взведенной двустволки смотрели в грудь Бондаря, как бы выбирая, куда именно выплюнуть картечь: под левый сосок или чуть выше солнечного сплетения. О том, что ружье заряжено именно картечью, а не чем-нибудь иным, Ринат предупредил гостя, как только тот переступил порог комнаты. И теперь выжидательно смотрел на него, стоя в нескольких шагах с указательным пальцем, обхватившим оба спусковых крючка.
– «ТОЗ»? – спросил Бондарь, полюбовавшись двустволкой.
– Угу, – кивнул Ринат, – «тулка». Двенадцатый калибр. Восемьдесят граммов свинца в двух патронах.
Оглянувшись, Бондарь полюбовался сервантом за своей спиной и сокрушенно цокнул языком:
– Посуду вдребезги разнесет, мебель – в щепки. Давай я лучше к стене перейду. Дыры потом заштукатуришь. Когда на свободу выйдешь. С чистой совестью.
– А вот это не твоя забота, женишок, – глухо произнес Ринат. – Лет тебе сколько? Тридцатник? На кисленькое потянуло?
– Кисленькое? – недоумевающе переспросил Бондарь.
– Ага. То самое, которое молодо-зелено.
– Твоя дочь сама дала мне адрес.
– А ты ее в благодарность обрюхатил, поганец. Отстрелить бы тебе яйца за такие дела. – Двустволка опустилась ниже. – Давно ты с ней познакомился?
– Вчера, – ответил Бондарь, глядя поверх направленных на него стволов.
– Врешь!
– Не вижу необходимости. Фатима дала мне адрес и пригласила в гости. Я закурю?
– Не-ет, – протянул Ринат, качая кудлатой головой.
– Закурю, – сказал Бондарь и действительно достал пачку «Монте-Карло».
– Ты думаешь, я с тобой в бирюльки играю?
– Нет. – Это было произнесено не раньше, чем чиркнула зажигалка.
– Жениться собираешься? – спросил Ринат.
– Нет. – Ответ сопровождался выдохом дыма.
– Почему?
– Не хочу.
– Мужчины так не поступают.
– А как они поступают? Встречают безоружных гостей картечью?
– Ладно, – угрожающе произнес Ринат, отставляя двустволку в угол. – Поговорим без оружия. Моя дочь
