отказывались словно от любимого ребенка. От медийных бюджетов избавлялись с завываниями и душевными муками на самых разных инстанциях. Привычка видеть себя в телевизоре, пусть и раз в месяц в последний день кампании, уже поймав время выхода по медиа-плану, была сродни графской или великокняжеской забаве.
Но Че Гевара слушал все эти стенания с легкой иронической улыбкой на губах и со стальной уверенностью в собственной правоте во взгляде. Во время одного из жарких ковровых боев в кабинете у главного Дарья его поддержала и сделала это весьма кстати.
Партизанский маркетинг обрушился на головы конкурентов как жаркий летний ливень. Торговые представители в регионах о подрывной деятельности этой тайной команды под руководством нового директора ничего не знали и докладывали на полугодовом ежегодном собрании о росте продаж/об успехах на чистом глазу с радостной пеной на губах. Продавать становилось все проще и проще!
– Ваши дела идут в гору – только все вокруг и обсуждают ваши грандиозные успехи. – Она положила перед ним на стол заявление об уходе.
Уже завтра все конкуренты – десятки корпораций и холдингов начнут драться за то, чтобы первыми собеседовать ее сразу в кабинете генерального директора – безо всяких предварительных туров, тестов, отборов и конкурсов.
Рынок встанет на уши.
Начнут звонить дилеры из регионов, чтобы узнать – нет, не «почему она ушла» – «куда она ушла». Это будет реальный рывок для той компании, «куда она уйдет». И сделан этот рывок будет за счет ее сегодняшнего места. И никакие суперсовременные грязные и предвыборные технологии ведения бизнеса здесь не помогут. Об этом она прекрасно знала. Человеческий фактор еще никто не отменял.
Если рассудить здраво – это не он, а она была настоящей «легендой» на этом рынке. И он тоже прекрасно знал об этом.
Уставившись в ее заявление немигающим взглядом, он процедил:
– Это наши успехи… Не ваши, а наши!
– Вы же прекрасно знаете, что меня стимулирует!
– Скажите это еще раз…
– Секс! Секс, хотя бы оральный. Это ведь при всех даваемых клятвах не считается, правда? Неужели даже его я не заслуживаю?
– Хорошо, договорились. 24 декабря у нас годовое собрание акционеров. 22-го я жду вас на планерку по итогам года в вашем любимом деловом костюме. – Он сказал это, загадочно улыбаясь и глядя куда-то в угол, мимо нее.
– Это слово мужчины?
– Это слово мужчины.
– Это слово Че Гевары?
Он засмеялся негромко, но очень искренне – как ребенок на уроке:
– Это слово Че Гевары.
– Вот это мне уже нравится… шеф!
И понеслось: командировки, отчеты, переговоры, интриги, эпатаж, взятки, подставы, отсрочки, скидки – и никакого регионального б…дства.
Она делала все что умела – только теперь в два раза быстрее и агрессивнее. В Уральско-Сибирском регионе прирост составил не 40, а 64 %. Купили, кажется, не только те, кто разругался и был явным врагом, но даже те, кто разорился, повесился, проворовался или сел несколько лет назад.
Каждый мужик с яйцами стал дилером и купил. Каждый крепкий сибиряк не подвел такую женщину!
Кино про ее жизнь вступало в важнейшую кульминационную фазу. Спокойный голос диктора вещал:
«Когда Дарья в очередной раз входила в его кабинет, она понимала: сегодня все решится. Чувство собственной правоты и уверенности в своих силах сделало каждый шаг, каждый жест, каждый взгляд преисполненными такой могучей энергии, что устоять против нее был никто не в силах…»
Она подготовила графики роста продаж со всех регионов – со всех, в работе с которыми принимала участие. С момента, где принималась за дело Дарья – эта линия выделялась ярко-красным цветом, – тренд неуклонно шел вверх. Когда уже у него проснется и пойдет вверх его тренд, его чувство мужского достоинства? Ведь он же воин и победитель по натуре. Не может же в нем спать инстинкт хищника.
Она пришла к нему на планерку, вернувшись из трехнедельной командировки, как триумфатор гладиаторских боев, – с гордо поднятой головой, расправленными плечами, горящим взглядом и усталой походкой.
В его кабинете опять играла какая-то странная музыка – то ли буддийские мантры в современной обработке, то ли рок-н-ролл в исполнении группы из республики Тува на их родном языке.
Дарья уверенно занялась полем решающего сражения. Подошла к магнитоле и вставила свой диск. Через несколько секунд в кабинете разлилась мелодия аргентинского танго, словно перенося эту захламленную бумагами офисную клетку в другое время и на другой материк. Это был ее танец. Это была ее музыка. Мелодия аргентинского танца наполнила офис запахом моря, загорелого тела и тепла.
На столе она вновь заметила стоящее в рамке фото. До этого во время своих кабинетных похождений ей неоднократно приходилось сталкиваться с этой небольшой этической проблемой. Не ее проблемой, конечно, а ее жертв. Поэтому она научилась не обращать внимания на расставленные лица карапузов, вскользь отмечая их сходство или несходство с предком и больше не акцентируя на этом своего внимания. Раньше у Дарьи не было моральных проблем, на которые не нашлось бы орального решения.
В который раз образ худого мальчишки с коротким ежиком на голове и очень бледным лицом неприятно удивил ее. Но она усилием воли не позволила своему удивлению перерасти в вопросы и ненужные размышления. Она пришла сюда действовать.
Дарья достала пачку распечатанных графиков – кривую продаж по каждому отдельному городу, где красная жирная кобра факта, торжественно извиваясь, господствовала над синим ужом планируемого объема.
Она пришлепывала эти графики к стене, грубо, на новые обои, двигаясь по направлению к вешалке, стоящей у двери.
Она не шла – танцевала. Это была ее музыка, ее танец, ее победа. Слегка покачивая в такт бедрами, она расклеила по дороге отчеты по всем четырнадцати «подшефным» городам и остановилась, чтобы снять с себя одежду.
Третий раз за неполные одиннадцать месяцев она собиралась раздеться в этом кабинете.
В то время как юбка стала сползать вниз, нежные руки неожиданно сзади остановили ее движение в области коленей и жгучий возбуждающий кожу язык стал двигаться вниз-вверх по ее ягодицам, затем по бедру…
Она стояла словно оцепенев, боясь спугнуть внезапное ощущение…
Ее развернули, и сквозь приоткрытые веки она взглянула на стоящего перед ней на коленях Че Гевару. Потом сильно зажмурилась от судорог удовольствия, которые пронзали ее тело, а язык… язык… о боже!.. и не думал останавливаться. Он выжигал в ее сердце невиданные до этого слезы, делая бессмысленным весь спортивный сексуальный задор ее предыдущих опытов… Невероятное наслаждение и буйный восторг, словно она была на первом свидании с мальчиком из старших классов, захватили ее сознание и тело.
Только в те первые встречи она волновалась и была робкой.
Затем как-то быстро она всему научилась, все поняла и освоила. И превратила это в жизненное оружие, забыв о том, какие чувства это может нести…
– Я не… это… не… это… имела в виду! – попыталась она остановить грядущее счастье, но лишь на секунду предвосхитила бурю эмоций, взорвавшую ее как гроза взрывает атмосферу жаркого и спокойного дня.
Через месяц увольнялся уже он. Не сказав никому ни слова, лишь пригласив ее на чашку кофе в какое-то дешевое кафе, уставленное мебелью из ИКЕИ.
Во время этого трехчасового разговора они подружились. Она не пыталась больше его соблазнять, а он обороняться. Со стороны казалось, что старые друзья общаются друг с другом после долгого перерыва.
Они совсем ничего не знали друг о друге – и вдруг им многое стало интересно. Его жизнь сильно
