почувствовать себя как сороконожка, которая не в состоянии сдвинуться с места, потому что не может решить, с какой ноги начать. Однако эффективность работы терапевта зависит от того, насколько он способен присоединяться к системе и в то же время ставить ее под сомнение. В конце концов, расширяя свой репертуар, он станет работать лучше. А как только он научится свободно читать обратные связи в семье, он снова получит возможность спонтанно импровизировать, будучи уверен, что его поведение не выйдет за рамки приемлемого для данной терапевтической системы.
4. ПЛАНИРОВАНИЕ
'Если бы вам довелось пролететь над колонией пингвинов, вы могли бы вообразить, что это съезд дворецких, — никаким другим существам не свойственны столь изысканное сочетание черного и белого и такая величественность движений. Но стоило бы вам разглядеть их как следует, и от этой гипотезы пришлось бы отказаться. У дворецких руки, а не крылья; они — люди, а эти существа — явно нет. Но кто же они тогда? Увидев, как один из них ныряет в воду и легко уплывает вдаль, вы могли бы решить, что пингвины — рыбы. Лишь еще более близкое знакомство заставило бы вас отказаться и от этой гипотезы и отыскать верный ответ'.
Как предостерегал Шерлок Холмс, попытка строить теории, не собрав достаточно данных, — это всегда ошибка. Планирование терапии — такой род деятельности, которым можно заниматься, лишь помня о существующих здесь ограничениях, чему и учит нас эта притча про пингвинов. Семейные терапевты привыкают, по сути дела, строить теории, не накопив достаточно данных о семье, но всегда отдают себе отчет в том, что структура семьи никогда не оказывается сразу доступной терапевту. Только присоединившись к семье, прощупав установившиеся в ней взаимоотношения и прочувствовав ее руководящую структуру, терапевт может представить себе происходящие в семье взаимодействия. Любые исходные гипотезы должны пройти проверку в ходе присоединения, и не исключено, что все их придется забраковать.
Тем не менее исходная гипотеза может быть очень ценной для терапевта. Семьи могут иметь различные формы и структуры, и поскольку форма влияет на функцию, семьи реагируют на стрессы определенным образом, зависящим от их формы, которая говорит о том, где в их структуре могут быть функциональные области, а где — слабые звенья.
Первое представление о семье как целом терапевт получает после первичного исследования определенных базовых аспектов ее структуры. Уже на основании простейшей информации, полученной из телефонного разговора при назначении первого сеанса или из истории болезни, заполненной при поступлении в клинику, терапевт может сделать некоторые предположения относительно данной семьи. Например, сколько человек в нее входят и где они живут? Каков возраст членов семьи? Не играет ли здесь роли один из обычных переходных периодов, которые вызывают стресс в каждой семье? Еще одним ключом к пониманию возможных сильных и слабых сторон каждой семьи- клиента может служить формулировка проблемы. Эти простые элементы позволяют терапевту строить те или иные догадки относительно данной семьи, которыми он и будет руководствоваться на первых порах, прощупывая организацию семьи.
Самая непосредственная нить — это состав семьи. Определенные сочетания подсказывают определенные направления исследования. Чаще всего встречаются следующие формы семьи: семьи 'па- де-де', семьи, состоящие из трех поколений, семьи с делегированием обязанностей, семьи-'аккордеоны', бродячие семьи и опекунские семьи.
Семьи-'па-де-де'
Представьте себе семью, состоящую всего из двух человек. Терапевт может предположить, что эти два человека, вероятно, в значительной мере полагаются друг на друга. Если это мать и ребенок, то ребенок может проводить много времени в обществе взрослых. Он может хорошо владеть навыками речи, а благодаря частым взаимодействиям с взрослыми раньше своих ровесников проявлять интерес к взрослым проблемам и выглядеть более развитым. Он может проводить меньше времени с ровесниками, чем обычный ребенок, иметь с ними меньше общего и уступать им в подвижных играх. Мать же имеет возможность при желании уделять ребенку больше индивидуального внимания, чем если бы ей приходилось заниматься еще и мужем или другими детьми. В результате она может прекрасно чувствовать настроение ребенка, уметь удовлетворять его потребности и отвечать на его вопросы. Больше того, у нее может появиться тенденция проявлять к ребенку чрезмерное внимание, поскольку ей больше не на ком сосредоточиваться. Может оказаться, что ей не с кем обсудить свои наблюдения. В результате могут возникнуть интенсивные взаимоотношения, благоприятствующие взаимной зависимости и в то же время взаимной неприязни.
Другой пример семьи-'па-де-де' — пожилая пара, чьи дети уже не живут с ними. Иногда говорят, что такие люди страдают синдромом опустевшего гнезда. Еще один пример — родитель и взрослый единственный ребенок, живущие вместе с самого рождения ребенка.
Любая семейная структура, какой бы жизнеспособной она ни была, всегда имеет потенциальные слабые стороны или слабые звенья в цепи. Структура из двух человек может превратиться в нечто вроде лишайника, когда обе личности находятся в почти симбиотической зависимости друг от друга. Эту возможность терапевт должен проверить. Если его наблюдения покажут, что чрезмерная сосредоточеность друг на друге мешает потенциальному функционированию обоих членов семьи, он будет планировать свое вмешательство так, чтобы провести границы между людьми составляющими пару и в то же время открыть границы, не позволяющие каждому из них вступать во взаимоотношения с другими. Терапевт может исследовать внесемейные источники поддержки или интереса данной семьи, чтобы поставить под сомнение ее восприятие реальности по типу 'мы — остров'.
Семьи, состоящие из трех поколений
Расширенная семья, которая состоит из различных поколений, живущих вместе, — наиболее распространенный во всем мире тип семьи. Важность работы с тремя поколениями, независимо от их возможной географической разобщенности, подчеркивали многие терапевты. Однако в западном урбанистическом контексте семья, состоящая из многих поколений, более характерна для нижних слоев среднего класса и еще более низких социально-экономических групп. Поэтому у терапевта может появиться тенденция рассматривать такую форму семьи с точки зрения ее недостатков, вместо того чтобы выявлять источники ее адаптационных возможностей.
Расширенная семья создает возможность разделения функций между несколькими ее поколениями. Организация взаимной поддержки и сотрудничества в повседневных заботах может отличаться большой гибкостью, свойственной таким семьям, и часто высоким совершенством. Этот тип организации требует для себя такого контекста, в котором семья и внесемейная среда постоянны и гармоничны. Как и любая форма семьи, расширенная семья нуждается в социальном контексте, который ее дополняет.
Работая с семьями, состоящими из трех поколений, семейные терапевты должны остерегаться своей склонности разделять их на части. Часто терапевт стремится вычленить нуклеарную семью. В семье, состоящей из матери, бабушки и ребенка, он нередко прежде всего задает вопрос: 'Кто выполняет для ребенка функции родителя?' Если родительские функции возложены на бабушку, то картограф, сидящий в терапевте, начинает изобретать стратегии реорганизации этой семьи с тем, чтобы основную родительскую ответственность за ребенка взяла на себя 'настоящая мать', а бабушка оказалась отодвинута на второй
