Мать: Но тогда он ударит меня ножом в спину. (Обращается к мужу.) Если я ослаблю свою защиту, когда тебе этого захочется, то ты отступишь и начнешь донимать меня мелкими уколами, и я никогда не знаю, когда это случится.
Минухин: Милт, она говорит чепуху. Она говорит: 'Люби меня, но не делай этого, иначе получишь по яйцам'. Она говорит вам: 'Держи меня' — и тут же вас отталкивает. Не слушайте ее.
Мать: Это правда? Так я и делала все эти годы?
Отец: Ну, мне и раньше тоже так казалось.
Мать: Почему же ты мне ничего не говорил?
Отец: Я не такой уж разговорчивый человек, но ты отталкиваешься от меня. Я знаю, что раньше мне казалось, будто тебе нравится быть несчастной.
Мать: Не знаю, что сказать. Не знаю, что делать дальше. Я не хочу быть несчастной.
Отец: Ну, раньше дело было в том… Я тебе ничего не говорю, потому, что ты злишься, когда тебя критикуют. В ответ на любое замечание поводу того, какая ты или что ты делаешь, следует очень сильная реакция.
Настойчивое нагнетание терапевтом стресса, направленного на изменение восприятия друг друга членами семьи, вызывает трансформацию супружеской подсистемы. Теперь жена берет на себя роль пациента не для самоизоляции, а чтобы выразить просьбу о помощи. Это изменение жены дополняется реакцией мужа.
Пока родители беседуют, дети разговаривают между собой, а потом встают и выходят из комнаты, показывая, что в такой ситуации им не следует участвовать в беседе. Они делают это молча, переглянувшись с терапевтом, который принимает их уход, проводящий границу. Сеанс заканчивается тем, что восприятие супругами самих себя изменяется. Трансформация супружеской подсистемы облегчает использование той части репертуара супругов, которая не была востребована при их прежних взаимодействиях.
В этом эпизоде терапевт, несомненно, ведет себя нечестно по отношению к жене. Однако, как только он принял решение поддерживать мужа, он надевает шоры, не позволяющие ему видеть 'правоту' жены в семье. Он обращается с ней так, словно она является причиной проблем, а муж — следствием, хотя это явно неверное представление о данном супружеском холоне. Если бы терапевт решил создать кризис в этом холоне, поддержав точку зрения жены на непоколебимость мужа, он повел бы себя нечестно по отношению к мужу. Цель приема состоит не в том, чтобы быть честным, а в том, чтобы изменить иерархические отношения между членами холона.
Когда терапевт вступает в коалицию с членом семьи для нарушения равновесия системы, его поведение определяется положением в коалиции, и он может утратить терапевтическую перспективу. Единственное, что способно защитить терапевта, — это системная эпистемология. В своей работе он должен опираться на теоретические знания и опыт, свидетельствующие о том, что семья — это единый организм, состоящий из многих тел.
13. ВЗАИМОДОПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ
Семья Келлерманов много лет функционировала в виде структуры, которую члены семьи воспринимают как ее cuadro. Отец несколько изолирован, а мать сверхактивна, однако они выработали стиль совместной жизни, который оправдывает себя. У них есть общие интересы: оба занимаются политикой, любят музыку и с удовольствием ходят вместе в гости к друзьям. Дочь, Дорис, выросла ответственной, всегда хорошо училась, очень чутко реагирует на 'вибрации' других и привязана к матери; они охотно делятся друг с другом своими переживаниями, когда отец бывает слишком поглощен делами. Мать и дочь находят в обществе друг друга поддержку и радость, хотя дочь проявляет чуткость и к 'вибрациям' отца и помнит, как они вместе гуляли, когда она была маленькой и считала эти прогулки большим подарком. Сын Дэн, убедившийся, что эта трехсторонняя структура очень компактна, интересуется спортом и имеет круг друзей вне семьи, с которыми разделяет эти 'некеллермановские' интересы.
Все складывалось очень хорошо до тех пор, пока дочь не окончила школу и в поисках своего собственного 'некеллермановского' мира не отправилась в Израиль, чтобы прожить год в киббуце. Семейный организм, действуя в соответствии с прежними правилами, привлек Дэна для поддержания нужной дистанции между мужем и женой. Мальчик не хотел менять свой внесемейный мир на более тесный мир семьи. Когда возникла необходимость трансформировать прежнюю четырехчленную форму семейного организма в трехчленную, оставшиеся члены семьи попытались оставить все как было. В результате в диаде мать-сын возникли конфликты, сын 'взял на себя' ярлык идентифицированного пациента, изоляция отца и чувство вины у него усилились, а дочь вернулась домой, чтобы проверить и отремонтировать систему. Затем они обратились еще и к семейному терапевту, чтобы преодолеть возникшие трудности.
В этом сюжете каждый член семьи придерживается одностороннего взгляда на происходящее. Каждый заявляет: 'Я — центр своей вселенной'. Отец заявляет: 'Проблема, вероятно, во мне, потому что я не очень эмоционален'. Мать говорит: 'Я очень уязвима для негативных аспектов брачных отношений и реагирую сильнее других'. Дорис думает: 'У моей матери есть потребность, которую я должна удовлетворить, и поэтому мне пришлось вернуться домой'. Дэн говорит: 'Моя мать постоянно твердит, что я совсем как мой отец'. Каждый из четверых рассматривает себя как причину или как следствие: 'Я — единое целое. Я самодостаточен, все, что окружает меня сейчас, воздействует на меня, а я реагирую на этот контекст или управляю им, потому что я — его центр'. Однако уже после первого сеанса становится ясно, что для поддержания нужной дистанции, которая обеспечивала бы ощущение семьей гармоничности своего стиля жизни, необходимы все четыре члена семьи как ее составные части. Действия и взаимодействия каждого из них не являются независимыми, а составляют необходимые фигуры в хореографии всего балета. Для исполнения общих фигур нужны четыре тесно связанных между собой танцора.
'Ты должна быть преступницей, — говорит судья шлюхе в пьесе Жана Жене[7] 'Балкон'. — Если ты не преступница, то я не могу быть судьей'. Точно такое же признание важности обоюдной зависимости и взаимности мы видим и в 'Книге перемен'[8]: 'Когда отец — отец, а сын — сын, когда старший брат играет свою роль старшего брата, а младший — младшего, когда муж — действительно муж, а жена — жена, тогда налицо порядок'1. Однако, как замечает Льюис Томас, 'все это милое нашему сердцу представление о собственном 'я' — о старом добром 'я', наделенном свободной волей и инициативой, автономном, независимом, изолированном островке собственного 'я' — не что иное, как миф. Однако наша наука недостаточно могущественна, чтобы опровергнуть этот миф'2. Очевидно, что представление о людях как о самостоятельных единицах по- прежнему находится в противоречии с идеей всеобщей взаимозависимости.
Однако этому противостоянию представлений о собственном 'я' как о самостоятельной единице и части целого присуща и взаимодополнительность — комплементарность противоположностей. Как отмечает Фритьоф Капра, восточные мистики осознали, что 'относительность и полярность всех противоположностей — всего лишь две стороны одной и той же реальности: поскольку все противоположности взаимозависимы, их конфликт никогда не может закончиться полной победой одной из сторон, но всегда будет проявлением взаимодействия обеих сторон'. Конфликт между представлением об индивиде как о самостоятельном 'я' и части целого — это продукт ненужной дихотомии. Нильс Бор преодолел подобную невозможную дихотомию, введя в физику принцип дополнительности: 'На атомном уровне материя двойственна: она проявляется как частицы и как волны. Какой ее аспект проявляется, зависит от ситуации. В некоторых ситуациях преобладает аспект частиц, в других частицы ведут себя скорее как волны'. Однако частица и волна — это 'два взаимодополняющих описания одной и той же реальности, каждое из которых верно лишь отчасти и имеет ограниченный диапазон применимости. Каждый из этих образов необходим для полного описания атомной реальности, и каждый должен применяться с учетом ограничений, налагаемых принципом неопределенности'3.
Если распространить эту аналогию на семейную терапию, то 'я' нужно рассматривать одновременно
