отпуск; кто должен воспитывать детей. Все споры разрешаются явочным порядком: кто может это сделать, тот это и делает. Семейное правило гласит: никогда не говори 'не хочу', говори 'не могу'.
Гэри много лет находился в центре родительской борьбы за власть. Цикл, поддерживающий его симптом, выглядит так. Гэри совершает какой-то незначительный проступок, и мать начинает злиться на отца, почему тот его не наказывает. Никак не проявляя этого, она пытается наказать Гэри таким образом, что усугубляет его плохое поведение. От этого у нее ухудшается самочувствие, и отец оказывается вынужден заняться сыном сам. Тогда у него от волнения начинается приступ грудной жабы, и все кончается тем, что оба родителя винят во всем Гэри. Физические симптомы используются как средство управления, и каждый из родителей постоянно занимается эскалацией. Сейчас в этом соперничестве берет верх отец благодаря серьезности своего заболевания. На такое 'повышение ставки' мать отвечает усилением своих болезней — колита, болей в спине и депрессии, а кульминацией становится попытка самоубийства.
Соперничество между родителями лучше всего сформулировать так: 'побеждает тот, кто проигрывает', и победа состоит в том, что 'проигравший' может не брать на себя ответственность за происходящее в семье. Это в буквальном смысле борьба не на жизнь, а на смерть — мать отчаянно старается вызвать у себя симптом, более серьезный, чем сердечное заболевание мужа. Наказывая Гэри, она может внезапно грохнуться на пол с приступом колита и, по ее словам, 'часами лежать так, истекая кровью, не в состоянии встать'. Или же почувствовать боли в спине, из-за которых ей придется провести неделю в постели на вытяжке. После каждой госпитализации отца она госпитализирует сама себя с помощью своих симптомов. Периодически она угрожает выгнать Гэри, крича: 'Если он останется здесь, либо я его убью, либо он убьет меня', — и цикл продолжается до бесконечности.
Дети копируют соперничество родителей: младшая сестра, девятилетняя Салли, проявляет те же симптомы, что и мать, чтобы управлять братом и родителями. У нее целый репертуар ярко выраженных недомоганий: кошмары, бессонница, обмороки, боли в животе, головные боли. Во время сеанса она со слезами восклицает: 'А я? Вы знаете, у меня ужасные проблемы; у меня тоже эмоциональные нарушения'. В ответ на это мать спрашивает, не следует ли подвергнуть и ее индивидуальной терапии.
Прямые вмешательства, например попытки добиться, чтобы родители сотрудничали между собой в установлении систематического контроля над Гэри либо заявляли о своих потребностях напрямик, а не косвенно, обречены на неудачу. Всегда находится причина, из-за которой они не в состоянии следовать советам, или же, если они им все-таки следуют, — то причина, по которой советы не помогают. Соперничество черпает свою силу в том, что разыгрывается 'неосознанно' для его участников, и поэтому любые советы, объяснения и конфронтации не достигают цели.
Решение прибегнуть к системному парадоксу поставило перед терапевтом трудную задачу — переопределить смертельную схватку позитивно. Для этого маневры в борьбе за власть описываются как мотивированные любовью и заботой. Терапевт зачитывает сообщение группы, где говорится, что члены данной семьи проявляют свою любовь друг к другу тем, что страдают, чтобы другие члены семьи могли чувствовать: им повезло больше.
Эта мысль при каждом удобном случае разыгрывается в лицах на сеансах с семьей — как в родительской подсистеме, так и в подсистеме сиблингов. Например, на одном из сеансов Салли рассказывает, что получила главную роль в школьном спектакле. Хотя ей очень этого хотелось, теперь она жалуется на то, что остальные дети ей завидуют. Таким способом ей удается превратить ощущение победы в ощущение поражения. Проконсультировавшись с группой, терапевт возвращается со следующим сообщением: 'Салли поступает умно, что жалуется и плачет в момент своего величайшего торжества — получения главной роли в школьном спектакле. Не проявляя радости, она следует примеру своей матери и не позволяет себе испытать удовольствие. Причина этого — боязнь, как бы другие члены семьи не почувствовали, что им повезло меньше. Поэтому мы считаем, что отцу и Гэри следует только поощрять страдания Салли и матери, потому что таким путем они покажут, как высоко ценят то, что Салли и мать делают ради сохранения близких отношений в семье'.
Реакцию семьи лучше всего описать как недоверчивое изумление. Мать впервые употребляет слово 'изменить': 'Нет ли какого-нибудь способа это изменить? Это звучит очень нехорошо… Нет ли какого- нибудь способа сделать так, чтобы мы все могли чувствовать себя хорошо, а не плохо?' Терапевт говорит, что это вряд ли было бы разумно, поскольку чувствовать себя плохо — это их способ проявлять любовь друг к другу.
В начале следующего сеанса терапевт спрашивает, последовали ли они его рекомендации.
Салли: А, да, теперь я вспомнила. Мы не должны позволять себе чувствовать себя счастливыми, потому что другим от этого может быть плохо.
Гэри: В книге по психологии, которая есть у матери, говорится, что если один человек несчастен, когда другой счастлив, он от этого чувствует себя еще хуже, поэтому другой должен грустить, чтобы первому не было так плохо.
Пэпп: Группа считает, что именно это и происходит в вашей семье и что вы проявляете свою любовь друг к другу тем, что чувствуете себя несчастными, жалкими и больными.
Мать: Нет ли какого-нибудь способа это изменить или… прервать этот стереотип?
Пэпп: Почему вы хотите это сделать?
Мать: Потому что, по-моему, как-то неправильно так жить.
Пэпп (отцу): А вы что думаете?
Отец: Не знаю… Я не совсем понимаю… Хм-м… Мне все это не очень понятно.
Пэпп: Хм. Гэри?
Гэри: В книге по психологии, которая есть у мамы, говорится, что надо меняться местами. То есть мы должны меняться местами между собой: кто-то должен чувствовать себя плохо, чтобы другой почувствовал себя лучше. (Видно, что он сам озадачен такой идеей.) Но я с этим не согласен.
Пэпп (приняв решение предписать соперничество в более открытой форме): Я хотела бы кое-что предложить. Это может прозвучать дико, но я все равно хотела бы это предложить. В следующий раз, когда Гэри устроит скандал и истерику, я хочу, чтобы ты, Салли… почувствовала себя плохо. (Все смеются.) Просто чтобы посмотреть, не поможет ли это. Ты знаешь, с чего у него это начинается?
Салли: Я слышу его крики. Он стонет, и охает, и визжит.
Пэпп: В тот момент, когда ты увидишь, что у него начинается эта еженедельная истерика, ты могла бы вести себя еще хуже — заплакать, начать жаловаться на подруг в школе, а? (Салли хихикает.)
Гэри: Я догадаюсь, что это она нарочно.
Пэпп: Это не имеет значения. Ты сделаешь это для него?
Салли: Да, но ты хоть иногда веди себя со мной по-хорошему.
Пэпп: О том, как ему тебя вознаградить, мы поговорим позже, а сначала давайте посмотрим, не поможет ли это ему, ладно? Когда у него появятся первые признаки истерики, подними скандал. Я думаю, это ему поможет.
Гэри: И наоборот.
Пэпп: Ты согласна это сделать?
Салли: Я попробую, но я хочу, чтобы потом он отплатил мне тем же.
Гэри: Я знаю как. Она говорит нехорошие слова, а папе это не нравится, и ее прогоняют наверх…
Пэпп: Ты хочешь сказать, что, когда ей попадет, ты выручишь ее, разыграв скандал?
Гэри: Ну да, ты ведь про это говорила?
Салли: Это будет мне наградой.
Гэри: Я так и думал.
Пэпп: Это очень любезно с твоей стороны.
Гэри: Я не ради любезности, но…
Пэпп: Не ради любезности?
Гэри: Нет. (Родители смеются.) Я против всего этого.
Пэпп: Что бы ты сделал, если бы она начала устраивать истерику?
Гэри: Я начал бы плакать и жаловаться… но… Но я сказал, что я против всего этого.
Салли: А что если кто-то один не выполнит это условие?
