— Можете и дальше трахаться, только презерватив на полу не бросайте!
— А мы без него, — долетел до него голос, прерываемый хохотом.
«Вот тебе и покой!» — подумал Феликс.
Он вышел во двор. Тут же к нему подбежала одна из девушек, схватила за руку и положила ладонь себе на грудь.
— Попробуй, какой толстый-толстый слой шоколада, — она принялась расстегивать ворот блузки. При этом глаза ее оставались какими-то бесцветными и отсутствующими. — Молоко вдвойне вкусней, если это «Милки Вэй». Му-у!
— Сгинь, — отмахнулся Феликс.
Он поискал глазами и тут же увидел якобы случайно оказавшегося неподалеку Виталика.
«Наверняка он подослал, подучил!» — мелькнула мысль.
— Ты мне нравишься, — шептала девушка. — Хочешь? — Она несколько раз качнулась и принялась тереться о Феликса животом, мягким и одновременно упругим.
— Тебе же не хочется.
— Хочется, хочется, —монотонно повторяло «погибшее, но милое создание», манерно прикрывая глаза.
— Иди и скажи ему, что ты мне не понравилась.
— Я не могу не нравиться.
— Ты же видишь, что не возбуждаешь меня.
— Этого не может быть, — рука девушки скользнула к «молнии» джинсов хозяина дома.
Феликс со злостью схватил проститутку за руку.
— Можешь считать, что я тебя уже трахнул, — сказал он.
— Было вкусно, — девица немного недоуменно скосила на Феликса глаза и облизала губы. — Но мне в самом деле хочется тебя.
— Теперь я тебе верю. Но все равно ничего не получится, у меня нет там кнопочки, на которую можно нажать, и я возбужусь. Ты не в моем вкусе.
— Может, попробуем? Если устал, я так умею орудовать языком…
— Остынь.
— Зря…
Колчанов несильно оттолкнул ее и направился к Виталику.
— Слушай, собирай своих и езжай отсюда куда-нибудь подальше! — бросил он приятелю без всяких экивоков.
— Ты что, обиделся? Я хотел как лучше… — растерялся Езерский.
— Нет, ты все сделал правильно, но мне пора спать. Завтра еду, отдохнуть нужно.
— Извини, — в голосе Виталика послышалась обида, — я и впрямь хотел сделать тебе приятное.
— Если еще не передумал, то сообрази, как их всех отсюда выпроводить.
— Нет проблем.
— У вас всех есть десять минут, — предупредил Колчанов. — Я пройдусь к реке, вернусь, и чтобы все уже собрались. Только смотри, там, на втором этаже, — он показал на недостроенный дом; — трахаются. Их не забудьте прихватить. — И Феликс вышел на улицу.
Деревня, несмотря на шум и гам, уже спала. Собаки знали Колчанова и не лаяли, заслышав его шаги. Он прошелся до луга, немного погулял, затем вернулся.
Честно говоря, Феликс не ожидал, что его просьба подействует. Компания была уже в сборе. Даже посуду со стола убрали и помыли.
— Спасибо, — по-клоунски раскланивался Виталик, — все довольны, все хорошо.
— Да, вкусно было, — вставила проститутка, от услуг которой отказался Феликс.
— Не знаю, твоих шоколадок не пробовал, — съязвил Колчанов.
Первая злость у него прошла, теперь он даже немного жалел, что выгнал приятеля: наверное, тот и впрямь хотел как лучше. Но отступать было некуда. Стоило хоть на минуту расслабиться — и вся эта гоп- компания пришла бы к нему «навеки поселиться».
— Пока.
Он пожал руку Езерскому, еще кому-то, а затем вскинул ладонь кверху.
— Спокойной ночи!
Возле машин завязалась небольшая перебранка, кому с кем ехать. Пьяные садились за руль, кто-то из налоговой инспекции подбадривал:
— Да не бойся, тебе с нами никакая милиция не страшна! Всех построим, если надо.
Машины одна за другой отъехали. Феликс проводил их взглядом, словно боялся, не придет ли в голову этой шатии вернуться. Но вскоре красные габаритные огни исчезли за холмом и деревня погрузилась в тишину. Феликс чувствовал себя разбитым и уставшим. Во рту ощущался вкус водки, хотя сколько там было выпито, грамм семьдесят, не больше. Он почувствовал, что тело его стало липким от пота, бросил на лавку рубашку и, подойдя к колодцу, вытащил ведро. Холодная вода остудила его, придала бодрости.
Феликс развязал шнурок, стягивавший волосы в хвост на затылке, и смочил их, чтобы не так торчали. Что-то определенно не срабатывало. Мечта никак не желала становиться явью, хоть и приобрела уже некоторые материальные формы.
«Ну вот, избавился от навязчивых гостей, — подумал хозяин будущего дома-крепости. — Ничего не поделаешь, среди людей ведь живем».
Феликс чувствовал, что не сможет уснуть, настолько взбудоражили его незваные гости. Но и делать что-нибудь ночью, шуметь, принимаясь за работу, он не мог. Ему не хотелось нарушать тишину, наступившую так внезапно, принесшую освобождение.
Он вступил в прохладное нутро своей голубой мечты. Пахло сыростью. Она еще не приобрела того почти неуловимого запаха, который всегда чувствуется в обжитых домах. Он шел, полуприкрыв глаза, даже не считая ступеньки. Сколько раз ему приходилось взбегать по ним вверх, спускаться, когда пот заливал глаза и некогда было смотреть по сторонам!
Он вошел в комнату на втором этаже, которую называл спальней. Презерватив все-таки лежал здесь, правда, не распакованный и не на полу — блестел яркой оберткой на горке кирпичей.
«Сувенир, — усмехнулся Феликс. — Все-таки не такие уж и плохие они ребята, если способны на шутку, не только на хамство».
Он опустил презерватив в карман и уселся на доску под самым окном. Совсем рядом — казалось, протяни руку и коснешься их — шумели деревья. И Феликс стал представлять себе, каким будет его дом.
Да, он станет жить здесь, ходить среди этих стен. Но их покроют красивые обои. Вот тут будут висеть часы. Здесь он повесит картину… Тут встанет кровать.
Колчанов запрокинул голову, пытаясь поймать взглядом лунный свет. Но в окно был виден лишь самый краешек луны. Косой луч, скользя, падал на пол, и в нем промелькнула тень летучей мыши.
«Летучие мыши — ночные ангелы», — подумал
Феликс и вдруг услышал чьи-то осторожные шаги в доме, легкие, еле различимые.
Он насторожился, мгновенно отбросив сладкие грезы. Нет, если бы кто-то поднимался по лестнице с улицы, этого нельзя было не заметить. Человек оставался в доме и тогда, когда он сам поднимался по лестнице. На мужские шаги не было похоже, слишком уж легкие, какие-то невесомые.
«Черт, неужели кто-то остался? Этого еще не хватало! Понапивались, как сволочи!»
Глава седьмая
Феликс поднялся и выглянул за дверь. Пусто. Зашел в другую большую комнату и остановился. Посреди нее в лунном свете стояла Марина. Она не испугалась его появления, даже, как показалось Колчанову, просто ничего не заметила. Ей было все равно, видит она кого-либо или нет, видят ли ее.
— Ты почему осталась? — спросил Феликс. Девушка пожала плечами.
— Забыли, наверное…
— Не ври, ты не пьяная, чтобы тебя забывали. Значит, сама не захотела уехать?
— Я гордая, — подчеркнуто произнесла она, — и если меня не приглашали в машину, значит, забыли.
