части. Похоже после взрыва, подозрительно похожего на ракетный обстрел, у защитников произошла свара. После которой часть уцелевших ушла в неизвестном направлении, забрав лучшую технику и почти все боеприпасы. Это могло объяснить и исчезнувшие БТРы.
С другой стороны, для них и это оружие — клад. Майора очень порадовали пулеметы, но сильнее всего — станковый гранатомет. Это был просто отрыв башки. Их счастье, что бандиты или не умели им пользоваться, или просто не успели до него добежать.
— «У наших были пулеметы. Сведи как с пулеметом счеты…», — промурлыкал он себе под нос, проходя вдоль борта последнего «Урала».
— Смотрю я на вас, Сергей Борисович, и дивлюсь, — Богданов, оказывается, все слышал. — Маскируетесь под солдафона, но иногда выражаетесь как натуральный интеллигент. Киплинга вон цитируете.
— Да какой я интеллигент, Вова. Могу и в морду дать. Просто было время в жизни, когда книжек читал много. Потому что больше делать было нечего. Разве что пить. Так то.
— Товарищ майор, — подбежал боец, отправленный на чудом уцелевшую вышку, чтобы следить за окрестностями. — По шоссе идет колонна. Будут здесь через пятнадцать-двадцать минут. Пешая колонна, — уточнил он.
«Да уж не конная».
— Сколько их?
— Много. Тысяча, а может, полторы.
— Пойдем, поглядим, — позвал майор с собой командиров групп и обернулся к грузчикам. — Берите самое ценное сейчас. Второго рейса может не быть.
Они по очереди вскарабкались по лестнице и оказались на шаткой деревянной площадке. Майор навел бинокль на уходившую вдаль ленту дороги и поежился.
— Вот зараза, — пробормотал он, передавая Богданову бинокль. — Заканчивайте и быстрее заправляйте машины. Надо сматывать удочки, через четверть часа тут будет пол-Новосибирска.
Майор увидел, с кем им предстоит воевать. На них шла толпа, но это была не бандгруппа. Там были женщины, дети и больные. Оружия было не видно ни у кого, и от одного взгляда на тощих как узники Бухенвальда людей, сердце разрывалось.
Они спустились. Демьянов стоял и смотрел, как грузчики из Убежища лихорадочно переносили мешки в машины. В нем нарастал глупый и смешной протест. Он давил его, загонял вглубь, но тот упрямо рвался наружу. Чувствуя, как боль в груди становится все острее, Демьянов облокотился на колесо. К счастью, никто не видел, как исказилось в этот момент его лицо, а через мгновение он сумел взять себя в руки. Но в ушах шумело, перед глазами было темно, хотя кругом мелькали фары и огни фонарей.
— «Утёсы» есть, удержимся, — откуда-то издалека донесся голос Колесников.
— Отставить пулеметы, — максимально твердо произнес майор. — Второй рейс нам все равно не сделать. Берем, что погрузили, и уходим.
Глава 3. ЗАСАДА
В тот день они сорвали банк. К ним перешло почти триста тонн продуктов — крупы, мука, овощи, растительное масло, консервы, сладости. Этой едой можно было кормить большой город пару дней или маленький — в течение месяца. У них аппетиты были еще скромнее, Убежищу этого хватит на полгода. Вернее, людям из убежища, которые больше не будут жить под землей. Пока холод будет им союзником. Вокруг куда ни плюнь — природный холодильник.
Они не выгребли склады подчистую — часть еды была признана малоценной, другая забракована как подпорченная. После термической обработки и в отсутствие альтернативы эти сосиски, салями и «докторская» сгодились бы, но как раз сейчас у них альтернатива была. Показательно, что, даже когда эти мясопродукты начали попахивать, хозяева склада не отдали ни ящика беженцам, умирающим в нескольких километрах. Может, боялись высунуть нос за периметр, а может просто душила жаба.
Теперь уезжая, они волей-неволей оставили им немало продуктов, даже если не считать испорченные. Но Демьянов прекрасно понимал, что для такой оравы это все равно, что ничего, и лишь продлит их агонию.
То, что начинается хорошо, не может пройти безоблачно. Это аксиома, проверенная веками практики. Демьянов не зря опасался именно этого района.
Колонна была уже почти на месте. Большую часть пути они проделали пустырями, благо, им машины были достаточно проходимы. Узких улиц они избегали.
Морской проспект был широк, как и все улицы городов, проектировавшиеся в 50-60-х с учетом возможного нанесения ядерного удара. Широкие проспекты, зимой открытые всем сибирским ветрам, прокладывались не для того чтобы радовать глаз. Они должны были защитить от эффекта «огненного шторма», помешать распространению пожаров и дать возможность военной технике маневрировать среди развалин и обломков машин.
Беда в том, что в хрущевские годы никто в страшном сне не предвидел повальной автомобилизации, которая привела к кошмарным пробкам в Москве, еще в конце прошлого века. До Сибири это волна докатилась позже, и была не так сильна — все-таки тут не было узких переулков, строившихся из расчета на кареты и телеги. Но когда в быстроразвивающемся городе на каждого жителя приходится по автомобилю, это в любом случае создает проблемы.
Катастрофа случилась в субботу днем, совсем не в час-пик, когда большинство из работающих граждан еще не закончили свой «короткий» рабочий день (вот уж точно, короткий). Но за считанные минуты, с момента объявления сигнала «Внимание всем», многие успели вывести свой транспорт из гаражей. Самым быстрым удалось пересечь черту города и выехать на одну из трасс (М-51, М-52, М-53, К-12, К-17р, К-19р). Впрочем, даже они недалеко уехали — тех, кого не догнал взрыв, достал импульс.
Хаотичные перемещения не только моментально закупорили мосты, но и создали многокилометровые пробки у въездов на каждое из шоссе. Там их настигла волна ревущего пламени.
Не придумаешь более подходящего места для засады, чем постъядерный город. Куда там Грозному. Майору больше беспокойства внушали даже не развалины, а более-менее сохранившиеся дома. Плюс улицы были плотно забиты транспортом, в котором они с трудом проделали узкий коридор. Настолько узкий, что даже две легковушки могли разъехаться с трудом.
Мышеловка. Одну машину подпалят, и остальные будут как на ладони. Видимость — крайне затрудненная, что тоже будет играть на руку тем, кто сидит в безопасном укрытии и четко знает, куда стрелять. И против тех, кто окажется на открытом месте под перекрестным огнем.
Проехать незамеченными через весь район невозможно. Оставалось надеяться, что пронесет. Что не посмеют, испугаются, как волки, числа.
Не пронесло. Посмели.
Глупо обвинять охранение в том, что оно проворонило угрозу. Скорее уж себя за то, что накаркал. В каждую квартиру не заглянешь. Вернее, теоретически можно, но из-за этих проволочек колонна добиралась бы до Убежища дня три и не факт, что добралась бы вообще. Но грамотная засада и в этом случае могла сработать. Задача передового походного охранения была в том, чтобы принять первый удар на себя, сразу же засечь, откуда ведется огонь, и выступить в бой, чтобы снизить потери в самой колонне и дать время вступить в бой основным силам.
Должно быть, эти твари сидели тихо по квартирам, пока снегоходы и половина колонны не прошло мимо них и не свернули на улицу Ильича. В это время они распределяли цели, брали оружие наизготовку. И как только третий по счету грузовик втянулся между двумя почти целыми девятиэтажками, началась иллюминация.
Первый взрыв прозвучал где-то далеко впереди. Темноту прорезала вспышка.
Где-то рядом дико заверещали тормоза. «Полярный лис», который играл роль КШМ и шел в хвосте колонны, резко вильнул, чтоб избежать столкновения — идущий впереди ЗИЛ резко сбросил скорость, а затем и вовсе дал задний ход, чуть не поцеловавшись с ними.
