Я покосился на Сержа. Его глаза, устремленные на Макса, вдохновенно сверкали, тело слегка устремилось вперед, словно в следующее мгновение он припустит с высокого старта… Да, этот фанатично последует за отцом-основателем даже в ад. Надо его немного отрезвить:
– Если мы рыцари, то ты, как я понимаю, барон.
Макс ткнул в мою сторону пальцем:
– Хороший вопрос. В этом мире, согласен, я вдохновитель, организатор и руководитель проекта. Но там мы все равны, там нет начальников и подчиненных, высших и низших, больших и маленьких. Кодовое название нашего ордена – «КОА», от английского «Knights of austral», то есть «рыцари астрала». Так что никаких маркизов, баронов и герцогов.
– Как романтично!
– Ага, застрянешь в этом астрале, а здесь останется растение…
– Дэн, не будь занудой.
– А что, я бы его хоть сейчас в горшок посадил и навоза бы не пожалел.
Короткий обмен репликами произошел между Кристи, Дэном и мной в порядке поступления. И все же вся эта лабуда про рыцарей меня не вдохновила. Я взглянул на Макса:
– Рискую показаться навязчивым, но мне непонятно: кто будет следить за аппаратурой и нашими биологическими и медицинскими параметрами. Пока я вижу только Сержа. Но он, насколько я понимаю, технарь и в медицине ни бельмеса.
Макс снова расстался с креслом: единственный признак того, что он немного нервничает.
– Серж будет следить за работой программ, «железа» и резервной системой. Другие специалисты будут обеспечивать полный контроль. Я подчеркиваю: для вас они останутся инкогнито. Делается это из соображений общей безопасности.
– А если вирус, хакер какой-нибудь влезет? Мы что, там так и застрянем, пока систему не починят?
– Исключено. Выход в Сеть отсутствует.
Дэн подал голос:
– Значит ли это, что есть другие команды, помимо нашей?
– Я оставлю этот вопрос без комментариев. По крайней мере на этом этапе вашего допуска.
Дэн снова открыл рот, но я его опередил:
– Ладно, мотивация Кристи и Дэна мне понятна. Их всегда тянуло вступить в какое-нибудь братство – кольца там или потустороннего – не суть. Со мной вроде как тоже разобрались. А тебе-то зачем здоровьем рисковать? Без тебя ведь все рассыплется, как карточный домик.
– Не скрою, у меня есть свой корыстный интерес, но и вы не остаетесь в проигрыше. Напротив, ваши возможности расширяются чрезвычайным образом… Еще раз повторяю: при соблюдении техники безопасности полет безопасен.
Дэн задал следующий вопрос:
– Нельзя ли поподробней про несовместимость?
– Опыты показали: на первых порах надо летать только попарно, и только с ментально-эмоционально неприятной личностью. Это для того, чтобы безошибочно отыскать исходную точку.
– Bay! – воскликнула Кристи. – Ты хочешь сказать, мы можем потеряться?
– Не исключено, смотря в какую степь вас потянет.
– А там что, степь?
– Там много чего… Поэтому должно существовать нечто вроде маяка. Попробую объяснить. Негативные эмоции заряжены большей энергетикой, чем позитивные, – напряженность сигнала больше. Вспомните, на что способны ненависть, зависть, злоба.
Кристи запротестовала:
– А как же любовь?
– Любовь – высшая степень альтруизма, то есть способность пожертвовать жизнеспособностью собственной особи в пользу благополучия другой.
– Очень романтично, – хмыкнул я. – Прекрасное введение для новой редакции «Ромео и Джульетты».
Моя ирония ушла в пустоту.
– Я хочу сказать, что высокая негативная отдача, заряженность, если она не подкреплена мощной мотивацией, несет оттенок бессознательной ненависти к собственному существу. Это приводит к расщеплению личности, сам переход упрощается. Любовь же близка к адикции – зависимости от другого. Что-то типа нейронной эмболии в глобальном масштабе.
Дэн и Серж закивали почти в унисон. Посторонись, поэты! Вот они, новые эксперты по части любовных дел.
– Впрочем, это всего лишь моя гипотеза, – продолжил Макс, – и для людей, не очень продвинутых в духовном плане.
Ответом послужило угрюмое молчание: кому охота признавать себя духовным отстоем?
Я взглянул на свою бывшую девушку. Она улыбалась, следуя дорогой своих размышлений.
