— А почему это кажется вам смешным? Не потому ли, что у вас уже есть защитник? Но в таком случае простите мне дерзкий вопрос: где находится этот господин в данную минуту?
Ее подбородок выпятился в знакомом непримиримом жесте.
— Херст понятия не имеет о том, что я была в суде!
— А ведь его это касается в первую очередь. Не хочу никого обидеть, но если мужчина отпускает свою невесту шляться по самым злачным местам этого города под сомнительной охраной бестолковой служанки — он либо бессердечный дурак, либо безмозглая скотина!
К его ужасу, эти чудесные, неотразимые очи вдруг наполнились горючими слезами. Подбородок, так отважно демонстрировавший всему свету ее уверенность в себе, предательски задрожал, и она показалась Брейдену гораздо более беспомощной, чем пресловутая кляча за его каретой.
— Я же сказала вам! Херст ничего не знает! — пролепетала она.
— Я прошу прощения, — с раскаянием произнес он, — если показался вам слишком… придирчивым.
К его удивлению, Кэролайн вдруг хихикнула. Правда, она тут же громко всхлипнула, но в следующую секунду наградила его самой искренней улыбкой. Это была улыбка сквозь слезы, но все-таки улыбка.
— Как это вас угораздило выучить такое слово?
— Сам не знаю, — растерянно ответил Брейден, глядя на ее милое личико. — Наверное, оно само ко мне где-то прицепилось.
— Слова никогда не цепляются сами. И вы не из тех, кто позволит чему-то к себе «прицепиться». Вы где-то его выучили. Я знаю, что в школу вы не ходили. Томми мне рассказывал. Тогда откуда это вам известно? Из книг?
— Можно сказать и так. — Он пожал плечами, внезапно утратив интерес к разговору. — Точнее, из словаря.
Ее глаза, всегда казавшиеся непомерно огромными на нежном красивом лице, распахнулись до размеров небольших чайных блюдец.
— Из словаря?!
— Ну да, из словаря. — Он начал терять терпение. У них и так почти не осталось времени, и Брейден вовсе не собирался разбазаривать его на обсуждение своего образования — или отсутствие такового. — Я обычно читал его вечерами, прежде чем лечь спать.
— Словарь, — потрясенно повторила Кэролайн. — И вы прочитали его от корки до корки? — недоверчиво проговорила она. — И запомнили все, что там написано? Но это… это потрясающе!
Брейден отвернулся, якобы для того, чтобы удостовериться, что его «ценное приобретение» не потерялось где-то по дороге и все еще тащится за каретой. Но на самом деле ему потребовалось укрыться от взгляда огромных карих глаз, смотревших на него с восхищением. А он считал себя вовсе не достойным этого.
— Это никогда не было для меня проблемой, — небрежно ответил он. — Я всегда запоминаю все, что когда-то прочитал.
— Все-все?
— Все-все.
— Как вам это удается? — поинтересовалась она. — Помнить все, до последнего слова?
— А разве может быть иначе? — Он пожал плечами с искренним удивлением. — Меня всегда поражало, почему другие не обладают такой способностью. Как, к примеру, можно стрелять из пистолета в мишень и промазать? Я никогда этого не понимал. Ну конечно, за исключением тех случаев, когда оружие неисправно…
— Вы, мистер Грэнвилл, — перебила его Кэролайн, — самый странный человек на свете. Но мне кажется, что вы очень хороший.
И прежде чем он успел открыть рот, чтобы развеять это заблуждение — ибо во всем, что касалось Кэролайн, он вел себя отнюдь не как хороший человек, — экипаж резко остановился, и с облучка донесся голос Мэтта:
— Приехали, сэр!
Глава 26
— Вот видите, — произнесла Кэролайн, чрезвычайно довольная собой, — все как я говорила. На язвы кладут припарки из отрубей. Больше ей ничего и не потребуется.
Брейден не произнес ни слова. На языке у него вертелась та самая фраза, которую выдал его конюх, как только узрел это костлявое чудовище:
— Ежели этой лошади что и поможет, так только пуля в лоб.
К счастью, Хаммер оказался сообразительным малым. Достаточно было хозяину посмотреть на него с угрозой, чтобы он тут же перестал развивать эту тему, какой бы заманчивой она ни была для обоих мужчин.
Брейден, которому в общем-то не было никакого дела до этой изможденной клячи, распахнул калитку в сад и жестом пригласил Кэролайн следовать за собой. Она послушалась, слишком возбужденная после всех сегодняшних приключений…
…и тем самым, как мрачно подумал Брейден, позволила пауку заманить себя в свои сети.
Он был обязан ее остановить. Ему следовало немедленно отправить ее домой — для ее же пользы. Если ни жених, ни брат не способны позаботиться о репутации и честном имени леди Кэролайн, значит, ему самому придется проследить за этим.
Но в то же время Брейден знал, что самая главная опасность, грозившая Кэролайн, заключалась в нем самом, как знал он и то, что не в силах расстаться с ней по доброй воле.
— Так вот каков этот дом, — проговорила Кэролайн, приближаясь к заднему крыльцу четырехэтажного городского особняка, освещенного неярким заходящим солнцем. — Дом великого Брейдена Грэнвилла.
В ее замечании не было и тени издевки. Брейден вскинул на нее удивленный взгляд и обнаружил, что она рассматривает особняк со сдержанной почтительностью, как будто место, где он жил, было настоящим памятником ему самому.
— А у вас есть, — спросила она, запрокинув голову, чтобы разглядеть башенку на верхнем этаже, — ракетки и сетка для бадминтона?
Он бы так же удивился, если бы его спросили, не держит ли он мартышек у себя в подвале.
— Бадминтон?.. — растерянно откликнулся он. — Э-э…
— Ой, только не делайте вид, будто не расслышали! — Она резко развернулась и взмахнула рукой, действуя своим ридикюлем, как ракеткой. Несмотря на сгущавшиеся в саду сумерки, Брейден отлично разглядел, как от резкого движения кринолин качнулся и его подол приподнялся ровно настолько, чтобы приоткрыть изящные лодыжки. — Герцог Бофорт изобрел эту игру несколько лет назад, — сообщила Кэролайн назидательным тоном. — И Томми, и Эмми, и я сходим из-за нее с ума. Это похоже на теннис, только вместо мяча нужен такой маленький воланчик из перьев…
— У меня нет такого воланчика, — пожал плечами Брей-ден. А затем, увидев ее разочарование, поспешил добавить: — Но зато у меня есть качели.
— Качели? — Как и следовало ожидать, это мигом пробудило ее интерес. — Какие качели?
— А вот какие. — Он махнул рукой в ту сторону.
Это были настоящие садовые качели, подвешенные на прочных канатах на толстом суку старого огромного дуба. Деревянную спинку украшала затейливая резьба, а на широком мягком сиденье запросто уместилось бы несколько человек. Кэролайн при виде этих замечательных качелей не удержалась и восторженно вскрикнула.
— Ух ты, я никогда еще не видела таких больших качелей! — изумилась она. — Если бы у меня в саду были такие качели, я бы с них не слезала. Я бы качалась все лето напролет!
Ему не следовало говорить того, что он сказал. Он знал, что это не доведет до добра. Но слова слетели с его губ сами по себе:
— Они достаточно длинные, чтобы растянуться на них во весь рост. Мне никогда не надоедает смотреть на игру солнечных лучей в просветах между листьями. Можно даже представить, что ты далеко за
