обезображенным лицом и остатками седых волос и наручные часы, которые принадлежали Бентону Уэсли. Следуя секретному приказу из Вашингтона, главный судмедэксперт Филадельфии сфальсифицировал все результаты экспертизы. Официально Бентон мертв, просто еще одно убийство, вошедшее в статистику ФБР за девяносто седьмой год.
Когда он исчез в соответствии с программой по защите свидетелей, Люси перевели в Майами, где она стала работать под прикрытием, заниматься самыми опасными делами, несмотря на предложенное звание специального агента. У Люси было преимущество, она могла меняться. Никто из ее ближайших друзей не понимал, почему она этим занимается, никто, кроме Пита Марино. Даже Скарпетта не догадывалась о настоящей причине. Она думала, у Люси сейчас сложный период, потому что она не может смириться с тем, что Бентон умер. На самом деле, она не могла смириться с тем, что он жив. В первый же год службы в Майами она застрелила двух наркоторговцев во время сорвавшегося перехвата.
Несмотря на то, что видеозаписи четко доказывали, что она защищала себя и своего напарника, ходили разные слухи. Были неприятные сплетни и дезинформация, одно расследование за другим. Люси ушла из Бюро. Она ушла от федералов. Она успела обналичить свои акции до экономической дестабилизации 11 сентября. Она инвестировала часть сбережений, свой талант и опыт работы в правоохранительных органах в создание своего собственного агентства, которое называет Особым отделом. Сюда ты приходишь, когда больше некуда идти. Информация об этом отделе нигде не значится.
21
Бентон поднимается со стула, сует руки в карманы.
— Люди из прошлого, — говорит он. — Мы проживаем много жизней, Пит, прошлое — это смерть. То, что прошло, и чему нет возврата. Мы движемся вперед и заново придумываем себя.
— Что за чушь! Ты слишком много времени проводишь в одиночестве, — с отвращением говорит Марино, но сердце его сжимается от страха. — Меня от тебя тошнит. Я чертовски рад, что тебя не видит Скарпетта. Хотя ей лучше увидеть тебя таким, чтобы, наконец, избавиться от твоего образа, как ты избавился от ее. Проклятье, ты можешь, наконец, включить кондиционер в этой чертовой квартире?
Марино быстро шагает к кондиционеру и включает его на всю мощь:
— Ты знаешь, чем она сейчас занимается? Или тебе наплевать? Ничем. Она стала простым консультантом. Ее уволили с должности начальника. Ты можешь в это поверить? Этот сукин сын губернатор Виргинии избавился от нее из-за всего этого политического дерьма. А быть уволенной в середине скандала почти не оставляет шансов найти себе место. Ее никто не нанимает, только иногда в качестве консультанта, когда больше некого позвать, на какое-нибудь дрянное дельце, типа смерти от передозировки? Батон-Руж. Представить себе не могу, какое-то вонючее дельце о передозировке...
— Луизиана? — Бентон подходит к окну и выглядывает на улицу.
— Да, их следователь звонил мне как раз сегодня утром, перед тем как я уехал из Ричмонда. Какой-то Ланье. Старое дело. Я ничего о нем не знал, а потом он поинтересовался, берет ли Док частные дела, и вообще расспрашивал меня о ней. Просто вывел меня из себя! Вот до чего дошло. Ей стали нужны рекомендации, черт возьми!
— Луизиана? — снова спрашивает Бентон, словно в этом есть какая-то ошибка.
— Ты знаешь еще какой-то штат с городом Батон-Руж? — недовольно спрашивает Марино, пытаясь перекричать шум кондиционера.
— Не очень хорошее место для нее, — замечает Бентон.
— Что ты хочешь, ни Нью-Йорк, ни Вашингтон, ни Луизиана ее не зовут. Хорошо, что у нее есть деньги, иначе, она бы...
— У них сейчас серийные убийства... — начинает говорить Бентон.
— Рабочая группа, которая их расследует, не зовет Дока. Это дело, по поводу которого звонил Ланье, не имеет отношения к исчезновениям женщин. Какое-то старое всеми забытое дерьмо. Думаю, что он еще позвонит ей, а зная ее, она, конечно, поможет.
— Из округа, где пропали десять женщин, звонит следователь, который интересуется старым делом о смерти от передозировки? С чего бы?
— Не знаю. Может, у него появилась какая-нибудь информация.
— Какая информация?
— Да не знаю я!
— Я хочу знать, почему вдруг это дело так его интересует? — упорствует Бентон.
— Проклятье, ты что оглох? — Марино повышает голос. — Ты не улавливаешь сути! Ее жизнь катится к чертям. Док превратилась в ненужную пешку!
— Луизиана — не очень хорошее место для нее, — снова повторяет Бентон. — Зачем следователь звонил тебе? Ради рекомендаций?
Марино трясет головой, словно пытаясь очнуться от этого кошмара, Бентон совсем потерял хватку.
— Следователь хотел, чтобы я помог ему с этим делом, — говорит он.
— Чтобы
— Что это, черт возьми, значит? Ты думаешь, я уже не могу помочь в таком простом деле? Я могу помочь любому чертову...
— Конечно, можешь. Так почему не помогаешь следователю из Батон-Руж?
— Потому что я знать не знаю ничего об этом! Господи, ты меня с ума сведешь!
— Особый отдел мог бы заняться этим.
— Да успокойся ты уже! Даже следователя это не так волновало, как тебя, он просто сказал, что ему, возможно, понадобится помощь Дока...
— Их правовая система основывается на кодексе Наполеона.
— При чем тут Наполеон? — Марино понятия не имеет, о чем говорит Бентон.
— Французская правовая система, — говорит Бентон. — Это единственный штат, правовая система которого основывается на французском кодексе, а не на английском. В Батон-Руж больше всего нераскрытых убийств женщин.
— Ладно, хорошо. Это не очень хорошее место.
— Она не должна туда ехать. Особенно одна. Ни при каких обстоятельствах. Проследи за этим, Пит, — Бентон все еще смотрит в окно. — Поверь мне.
— Поверить тебе, очень смешно.
— Самое меньшее, что ты можешь сделать, это позаботиться о ней.
Марино приходит в ярость.
— Она не должна быть так близко от него.
— Да о ком ты, в конце концов, говоришь? — раздражение Марино усиливается.
Бентон ему чужой. Он не знает этого человека.
— О Волчонке? О господи, я думал, мы говорим о передозе в Батон-Руж.
— Не пускай ее туда.
— У тебя нет права просить меня о чем-то, особенно если это касается ее.
— Он одержим ею.
— Каким образом он связан с Луизианой? — Марино подходит к Бентону внимательно изучая его лицо, словно пытаясь прочесть на нем что-то, чего он не понимает.
— Это продолжение их борьбы, которую он проиграл тогда. Теперь он намерен ее выиграть, пусть даже это будет последнее, что он сделает в этой жизни.
— Не думаю, что он сумеет что-то там выиграть, когда ему вколют лекарство. Оно способно убить стадо лошадей.
— Я не о Жан-Батисте. Ты забыл о втором брате? Особый отдел должен помочь следователю, только не она.
Марино не слушает. У него такое ощущение, будто он сидит на заднем сиденье мчащейся в никуда машины, которой никто не управляет.
— Док знает, чего от нее хочет Волчонок, — Марино снова говорит о том единственном, что он понимает и в чем есть хоть какой-то смысл. — Она не откажется сделать ему укол, и я буду рядом с ней, за стеклом, считать его последние секунды в этом мире и улыбаться.
— Ты спрашивал у нее, она согласилась? — Бентон наблюдает, как спокойно увядает еще один
