По его взгляду можно понять, что Ник ему нравится, несмотря на ее репутацию в группе.
— А ты, наверное, считаешь, что ступень развития — это второй лестничный пролет в твоем подъезде.
Ник хочет пошутить, но настроение у нее на нуле:
— Видели эту маленькую личинку, что я подарила доктору Скарпетте?
— Ага! Наконец-то созналась.
— Это вторая стадия развития, — Ник уже не может остановиться. — Она уже полиняла один раз после вылупления.
— Да ладно, с чего ты взяла? Сама видела, как крошка Мэгги линяет? — не унимается бритоголовый.
— Ник снимает угол в Хранилище и ночует там со своими маленькими ползучими друзьями, — произносит кто-то.
— По необходимости — ночевала бы.
Никто не спорит. Всем известны отважные вылазки Ник в Университетский центр штата Теннеси, занимающийся исследованием трупов. Там изучают процесс разложения мертвого человеческого тела и устанавливают не только время наступления смерти, но и различные изменения, с ней связанные. Ходит шутка, что Ник настолько часто посещает это заведение, словно это дом престарелых, и она навещает родственников.
— Спорим, Ник там каждой личинке и жучку-паучку имя дала?
Все продолжают отпускать шуточки и остроты, пока Реба с громким звяканьем не роняет на пол вилку.
— Только не когда я ем отбивную! — громко заявляет она.
— Шпинат добавляет великолепный зеленый оттенок, дорогая.
— Жалко, у тебя нет риса...
— Эй, еще не так уж поздно! Официант! Принесите этой даме тарелку риса с подливкой.
— Как вы думаете, что это у Мэгги за две крошечных точки, похожие на глаза?
Скарпетта снова подносит пузырек ближе к свету, надеясь успокоить своих студентов, пока их не выставили из ресторана.
— Глаза, — говорит бритоголовый детектив. — Это ведь глаза, да?
Реба начинает ерзать на стуле.
— Нет, это не глаза, — отвечает Скарпетта. — Ну! Я уже вам подсказала пару минут назад!
— А по-моему, глаза. Маленькие черные бусины, похожие на глаза Макиллы.
За прошедшие два с половиной месяца сержант Мэгил из Хьюстона превратился в «Макиллу-Гориллу» из-за своего волосатого мускулистого тела.
— Но-но! — возражает он. — Можете спросить мою подружку, у меня что, глаза как у личинки? Когда она смотрит в мои глаза, — он выразительно моргает, — то падает в обморок.
— Вот я и говорю, Макилла. Если бы я посмотрел в твои глаза, тоже отбросил бы коньки.
— Нет, это наверняка глаза, чем еще личинка увидит, куда ползти?
— Это отверстия для дыхания, а не глаза, — отвечает Ник. — Эти черные бусинки — что-то вроде крошечных трубочек для воздуха, чтобы личинка могла дышать.
Худощавый следователь из Мичигана держится за стул, чтобы не свалится от смеха:
— В следующий раз надо найти личинку повзрослее, чтобы поближе рассмотреть эти трубки...
Приступы гомерического хохота разносятся по комнате. Макилла почти съезжает со стула на пол.
— Черт, я сейчас лопну от смеха! — рыдает он.
—
Скарпетта не участвует в общем веселье, молча сидит в стороне. Она уже не контролирует ситуацию.
— Эй, Ник, не знал, что ты была в отряде «морских котиков»!
Это продолжается до тех пор, пока менеджер ресторана не появляется в дверях, показывая тем самым, что они мешают другим.
— Ладно, девочки и мальчики, — беспокойно произносит Скарпетта. — Довольно.
Веселье прекращается так же неожиданно, как началось, запас шуток про личинку истощается. К тому же Скарпетте преподнесли другие подарки: шариковую ручку, «которой можно писать и в дождь и в снег, она не перестанет работать, даже если ее случайно уронить в тело трупа при вскрытии»; карманный фонарик «для исследования труднодоступных мест» и темно-синюю бейсболку, украшенную золотистой тесьмой, которой позавидовал бы и генерал.
— За здоровье Генерала Скарпетты!
Все выпивают, наблюдая за реакцией доктора и снова отпуская неуместные шуточки. Макилла наполняет стакан Скарпетты из четырехлитрового картонного бочонка с вином, для удобства снабженного маленьким краником. Дешевое «шардонне» наверняка сделано из некачественных сортов винограда, выращенного на низких склонах, думает Скарпетта, там ужасное водоснабжение. Если повезет, у этого вина выдержка хотя бы месяца четыре. Завтра ей точно будет плохо.
6
На следующее утро, чтобы пройти таможенный контроль в Нью-Йоркском аэропорту Кеннеди, Люси Фаринелли снимает огромные наручные часы марки Брайтлинг с нержавеющим покрытием, вынимает из карманов монеты и складывает все это на поднос.
Куртка, кроссовки и ремень вместе с сумкой отправляются на сканирование багажа, но сотрудники службы безопасности не находят в вещах Люси ничего подозрительного. Служащие Британских авиалиний, одетые все как один, в строгие синие костюмы и темные жакеты, весьма дружелюбны, но полиция в аэропорту начеку. Хотя рамка металлоискателя не подает сигнала, когда Люси проходит через нее в спортивных носках и джинсах без ремня, ее повторно сканируют ручным прибором. И тут ее бюстгальтер заставляет его противно запищать.
— Поднимите руки, — говорит ей коренастая женщина-полицейский.
Люси улыбается и вытягивает в стороны руки. Женщина обыскивает ее, начиная от подмышек, — пояс, бедра и ноги, — делает она это весьма профессионально. Другие пассажиры беспрепятственно проходят мимо, с любопытством разглядывая Люси. Особенно она привлекает внимание мужчин, симпатичная девушка с расставленными ногами и вытянутыми в стороны руками. Но Люси наплевать. Она через столько прошла, что тратить нервы на излишнюю скромность было бы глупо. Может, расстегнуть рубашку и показать, что это ее нижнее белье, а не какая не батарейка или тем более не взрывчатка?
— Это мой лифчик, — небрежно замечает она женщине-полицейскому, та вздрагивает от звука ее голоса. Они нервничают больше, чем думала Люси. — Черт, все время забываю вытащить вставки, сменить его на спортивный или вообще не носить. Мне правда очень неудобно, что доставила вам столько хлопот, офицер Вашингтон, — она прочитала имя на бэдже. — Спасибо вам за хорошую работу. Что за время! Я понимаю, боевая готовность на случай теракта.
Люси оставляет озадаченного офицера, забирает с подноса свои часы и монеты и легко подхватывает остальные вещи. Сидя на холодном полу, в стороне от проходящих пассажиров, она надевает кроссовки, даже не трудясь их зашнуровать. Готовая быть приветливой и дружелюбной с любым офицером полиции или служащим аэропорта, Люси достает из заднего кармана билет и паспорт, зарегистрированные на одно из ее вымышленных имен.
Она невозмутимо проходит по десятому терминалу, шнурки кроссовок болтаются, и садится в «Конкорд», рейс 01. Бортпроводница улыбается Люси, проверяя
— Место 1С, — она указывает на первый ряд, сиденье с высокой спинкой возле прохода, словно Люси никогда не летала на «Конкордах».
Последний раз это было под другим вымышленным именем, тогда она носила очки и зеленые линзы, волосы ее были выкрашены легко смываемой сине-фиолетовой краской, чтобы соответствовать фотографии на паспорте. Она была музыкантом. Хотя никто в принципе не мог знать несуществующую техно-группу
