вздрогнула. Даже кролик вздрогнул и беспокойно завертел головой.
Леон оглянулся и увидел директора. Ругательство чуть не сорвалось у него с языка. Меньше всего ему хотелось сейчас видеть Пенроуза, или Носа, как он мысленно называл его. Последнее время он часто навещал их, чтобы проверить, как идут дела. В дни его визитов мисс Холлидей усаживала своего ученика за шахматную доску и пыталась продемонстрировать, как он научился играть в шахматы.
Со свирепым выражением на лице Леон прислушивался к их разговору.
— Мистер Фаррел сказал, что я смогу найти вас здесь. Я должен сказать, что, обучая его хорошим манерам, вы должны научить его быть вежливым.
— Он был груб с вами? — спросила Ариэл.
— Вот именно. По-моему, он не понимает, кто здесь главный.
— Мне очень жаль. Я не раз говорила, что вы директор школы и что он должен относиться к вам с должным уважением. Уверена, он меня понял.
В голосе Ариэл звучали новые нотки, и это заставило Леона посмотреть на нее внимательнее. Сначала ему показалось, что она старается удержаться от смеха, разговаривая с этим напыщенным ослом Пенроузом, но более внимательный взгляд убедил его в обратном. Ее щеки покрылись румянцем, как бывало с ней в минуты гнева или сильного волнения. Сейчас у нее не было причины сердиться. Леон заглянул ей в глаза и тоже увидел в них перемену: обычно цвета ясного летнего неба, сейчас они стали ярко-голубыми и блестящими. Но больше всего его беспокоила улыбка.
За долгие дни, проведенные вместе, Леон хорошо изучил ее улыбку. Он видел ее вынужденную улыбку, знал робкую и смущенную. Ему нравилось, как она, откинув назад голову, громко хохотала. Он уже давно отметил про себя, что у этой женщины очень выразительный рот, и, кажется, изучил все его изгибы в зависимости от ее настроения, но ему еще ни разу не приходилось видеть такой ее странной улыбки, будто кто-то дергает ее за веревочку, и она, как кукла, оттянув уголки рта, улыбается.
Продолжая ублажать мистера Пенроуза, Ариэл на долю секунды перевела взгляд на Леона, быстро отдав ему кролика. От ее резкого движения и Леон, и кролик вздрогнули. Им понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.
Когда Леон снова посмотрел в их сторону, то поймал на себе подозрительный взгляд Пенроуза.
— Как обстоят… дела, мисс Холлидей? — спросил директор.
Итак, сегодня он назвал делами то, что относилось к Леону. Это было не хуже и не лучше по сравнению с другими определениями, употреблявшимися им прежде, — наш бизнес, ваша работа и тому подобное/
— Великолепно. Например, вчера он за обедом не допустил ни единой оплошности.
Ложь.
Он внимательно слушал, как Ариэл описывала Пенроузу его поведение за обедом, опустив при этом такую существенную деталь, как то, что он запустил пальцы в сахарницу, а потом облизал их. Она рассказывала о нем с восторгом, и этот восторг был на грани истерики. Он никогда не видел ее такой красноречивой и возбужденной, как будто она разговаривала не с Носом, а с отпрыском королевской семьи или…
От мысли, которая пришла ему в голову, у Леона сильно забилось сердце: или мужчиной своей мечты.
Неужели такое возможно? Леон пригляделся.
Да, так оно и есть. Другого объяснения ее поведению нет. Она флиртовала. Вернее, пыталась флиртовать, но делала это так неумело, что Нос — и это неудивительно — ничего не замечал.
Она и Нос. Как он этого не заметил раньше? Вспоминая его прошлые визиты, Леон пришел к заключению, что и тогда ее поведение резко менялось: Ариэл становилась оживленнее, разговорчивее, беспокойнее, что он приписывал волнению из страха перед начальством. А причина, оказывается, совсем в другом.
Оправившись от потрясения, Леон со злорадством наблюдал за ее неуклюжим кокетством.
Она и Нос. Как это ни противно, но, видимо, так. Леон напомнил себе, что ему нет никакого дела до ее увлечений — пусть увлекается, кем хочет. Если он и раздосадован, то только оттого, что не заметил этого раньше. Ему всегда казалось, что он хорошо разбирается в женщинах. Поведение мисс Холлидей обескуражило его. Он даже не предполагал, что представительница прекрасного пола может вести себя подобным образом. Она напоминала скорее ошпаренную кошку, нежели роковую женщину, роль которой пыталась сейчас играть.
С бесстрастным лицом Леон продолжал слушать их. Они обсуждали его поведение, будто он был не только дикарем, но и совершенно глухим или таким же бессловесным существом, как кролик в его руках. Леон посмотрел на кролика и увидел, что блестящие темные глазки прикованы к мисс Холлидей.
— Перестань смотреть на нее, пушистый комочек, — прошептал Леон. — Она забыла о твоем существовании так же легко, как и о моем. Она обратит на тебя внимание только в том случае, если Носу вдруг захочется отведать рагу из кролика.
Обуреваемый жалостью, которой он раньше в себе не замечал, Леон прижал кролика к груди. Ему вдруг показалось, что их связывает нечто большее, чем простое отвращение к морковке. Они оба забыты. Неужели их променяли на Носа? Настроение Леона совершенно испортилось. Неужели, когда так таинственно исчезла сегодня утром, оставив его с ненавистным Фаррелом, она бегала на свидание с Пенроузом? Сама мысль о том, кем был ее Ромео, повергла Леона в уныние. С каждой секундой он раздражался все больше, но еще больше ему не нравилось, что он принимает все так близко к сердцу.
— Завтра? — услышал он голос Ариэл, заметив, как она побледнела. — Боюсь, это невозможно.
Нос вытянулся во весь свой маленький рост и сейчас доходил Леону до подмышки.
— Не вижу ничего невозможного, — ответил Пенроуз. — Каслтон хочет сам увидеть, чего вы добились. Вы уверяли меня, что Сейдж ведет себя великолепно, поэтому я с уверенностью предложил лорду Каслтону пообедать с нами завтра вечером и убедиться, что наметился прогресс в его поведении.
Глазки Пенроуза превратились в щелки.
— Так есть какой- нибудь прогресс или нет? — потребовал он ответа.
— Да, да, конечно, — заверила его Ариэл. — Я просто… вам нужно было сначала поговорить со мной, прежде чем…
— Глупости, — перебил ее Пенроуз. — Мне кажется, что я больше уверен в ваших способностях, чем вы сами. Итак, решено. Завтра мы здесь обедаем.
— Здесь? — переспросила Ариэл.
— Конечно. Где же еще?
— Но…
— Моя дорогая мисс Холлидей, вы ведь обедаете здесь, не так ли?
— Да, но…
— Тогда поставьте на стол еще два прибора.
— Дело в том, мистер Пенроуз, что…
Леон боялся, что она возразит на предложение Пенроуза пообедать вместе с графом, им самим, предметом ее воздыханий, и ее выдающимся учеником. Хорошо бы она согласилась, а уж он позаботится, чтобы этот вечер навсегда остался у них в памяти.
— Дело в том, что миссис Фаррел… — продолжала тем временем Ариэл, — …плохо готовит.
— Попросите ее приготовить что-нибудь попроще, — возразил Пенроуз, — и все будет хорошо. И потом мы собираемся не для того, чтобы оценивать кулинарные способности миссис Фаррел.
— Да, я понимаю, — тихо ответила Ариэл.
Нос повернулся в сторону Леона и впервые внимательно посмотрел на него:
— Вы хорошо выглядите, Сейдж. Вместо ответа Леон оскалил зубы.
Пенроуз перевел встревоженный взгляд на Ариэл.
— Он, наверное, замерз, — поспешила она ответить, как будто именно этим объяснялся его дикий поступок. — Посмотрите, он весь дрожит.
Бросив умоляющий взгляд на Леона, Ариэл сняла с забора его пальто и протянула ему:
— Вам стоит одеться, милорд.
— А почему он вообще разделся? — спросил Пенроуз. — И почему он держит в руках это грязное животное?
Леон погладил кролика и посмотрел на Пенроуза.
— Друг, — сказал он.
Пенроуз, в свою очередь, посмотрел на мисс Холлидей:
— Он сказал… друг?
— Он шутит. Вы можете отпустить кролика.
— Нет.
Решительно поджав губы, Ариэл потянулась к кролику.
— Я сказала, что вы можете…
— Нет, — ответил Леон, поднимая кролика выше.
— Он же не собирается приносить это грязное существо в дом? — спросил Нос.
Ариэл покачала головой:
— Нет.
— Да, — твердо ответил Леон, моментально решив, что именно так он и сделает.
Ариэл тоже поняла это. Она уже научилась понимать своего ученика по твердости голоса, по решимости в глазах и постаралась перевести разговор на другую тему.
Она посмотрела на Пенроуза, и на ее лице снова появилась натянутая улыбка.
— Мы идем пить чай, — сказала она. — Окажите честь выпить чаю вместе с нами, мистер Пенроуз.
Нет — послал ему сигнал Леон. Время чаепития принадлежит только им двоим, и он не намерен делить его — да и ее тоже — с этим безмозглым дураком.
— Боюсь, что не смогу, — ответил Пенроуз, напуганный дикой выходкой Леона. Он с отвращением посмотрел на кролика. — У меня деловая встреча.
— Но вы могли бы побыть с нами хотя бы несколько минут, — с мольбой в голосе предложила Ариэл. — Я разучила новую музыкальную пьесу и подумала, что вы…
Нос небрежно махнул рукой, всем своим видом демонстрируя нелепость ее просьбы. Он отмахивался от Ариэл, как от надоедливой мошки. Леону даже захотелось стереть кулаком самодовольство с его мерзкого лица.
— Я уже опаздываю, — сказал Пенроуз, доставая из-под мышек длинную бухгалтерскую книгу в кожаном переплете. — У меня тут некоторые проблемы… приходы и расходы не сходятся, и я подумал… может, вы… Проверьте все, когда у вас найдется свободная минутка.
Леон ожидал, что она откажется, скажет об отсутствии времени, о том, что в свободные
