О таком «заискивании» писателя перед молодежью Достоевский мог узнать во время своего пребывания за границей в 1862 г. от своего знакомого, поэта К. К. Случевского. В письме к последнему, обращенном фактически к русской студенческой молодежи, учившейся в Гейдельберге, Тургенев утверждал, что «Отцы и дети» направлены «против дворянства как передового класса», а Базаров — революционер, хотя и «нигилист» (см.: Тургенев И, С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Письма. М.; Л., 1962. Т. 4. С. 379–381. Подробнее об этом см.: там же. Соч. М.; Л., 1964. Т. 8. С. 595–596). Сам Тургенев, имея в виду обострившиеся отношения с «Современником», и особенно критические отзывы Добролюбова о нем, писал в это же время А. А. Фету «судя по отзывам так называемых молодых критиков, пора и мне подать в отставку из литературы. Вот и мы попали с вами в число <…> почтенных отставных майоров! Что, батюшка, делать? Пора уступать дорогу юношам» (Там же. Письма. Т. 4. С. 125, 499). Позднее, в 1869 г., реагируя на слова фельетониста «Голоса» о том, что «прошло уже время, когда всякое новое произведение Тургенева шевелило ум и сердце, возбуждало многоразличные толки и живейший интерес в обществе» (Голос 1869 19 февр. № 50), Достоевский писал С. А. Ивановой: «Тургенев за границей выдохся и талант потерял весь…» (письмо из Флоренции от 8 (20) марта 1869 г. — XXIX1, 25).
С. 22...на публичных литературных собраниях. — Публичные литературные чтения развернулись с основанием в конце 1859 г. «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым» (Литературный фонд). С 1860 г. Достоевский стал одним из активнейших участников этих литературных чтений (см.: Орнатская Т. И. Деятельность Достоевского в «Обществе для пособия нуждающимся литераторам и ученым» (1859–1866) // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1987. Т. 7 С. 238–260).
С. 23. Его заставили подписаться под двумя или тремя коллективными протестами… — Коллективные протесты литераторов против «безобразных» фактов или выступлений прессы — один из характерных симптомов общественного подъема 1860-х годов. H. H. Страхов писал в своих воспоминаниях: «Протест — это значило: заявить всею массою, от лица всей литературы, что такой-то поступок считается низким, неблагородным, возбуждающим негодование…» (см.: Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб., 1883. Отд. 1. С. 198). Так, например, протест против «Искры», «оскорбившей имя Писемского», был подписан „всей редакциею (и сотрудниками) «Русского слова», «Отечественных записок», «Библиотеки для чтения» и «Русского мира», а также рядом литераторов“ (см. об этом в письме А. А. Потехина к А. Н. Островскому от 12 февраля 1862 г.: Неизданные письма… Из архива А. Н. Островского. M; Л., 1932. С. 461–462).
С. 23…заставили подписаться под каким-то «безобразным поступком»… — Иронический намек на скандал, вызванный в 1861 г. фельетоном П. И. Вейнберга (Камня Виногорова) «Русские диковинки» в еженедельнике «Век» (22 февраля. № 8) (подробнее об этом см. Козьмин Б.П. Из истории революционной мысли в России. М., 1961, С. 69; см. также VI, 216; VII, 383– 384). В полемике, вызванной фельетоном Вейнберга, принял участие и Достоевский, выступивший со статьями «Образцы чистосердечия» и „Ответ «Русскому вестнику»“ (1861) (XIX, 19, 119).
С. 23. Говорили об уничтожении цензуры… — «Современник» писал об этом: «Газеты и журналы единогласно высказывали мысль, что цензура не достигает своей цели, и вследствие этого стали придумывать разные средства, которые бы вернее привели к той цели, которую имеет в виду цензура. <…> Поговаривали даже и о свободе печати, т. е. об освобождении ее от цензуры. <…> Некоторые предлагали освободить литературу от цензуры и подвергнуть ее надзору суда..» (1863. № 1–2. «Современное обозрение». С. 235–236). Среди журналов, высказывавшихся за уничтожение цензуры, автор хроники с иронией называет «Время», которое «старалось убедить общество и, вероятно, не убедило, что законы, стесняющие печать, бесполезны, что возможен только один закон о печати, именно закон о ее свободе» (см.: там же. С. 237). В этих словах несомненно выразилось мнение о цензуре самого Достоевского, сформулированное им еще в показаниях по делу петрашевцев (XVIII, 123–126).
С. 23...и буквы ъ, о заменении русских букв латинскими. — В 1862 г. в Петербурге состоялся ряд совещаний, посвященных проектам реформ русской орфографии и вызвавших многочисленные отклики в печати. Во «Времени» был помещен иронический отчет об этих совещаниях, названных «процессом здешних грамотеев с русской орфографией» (Время. 1862. № 3. «Смесь». С. 57–74). В «Современнике» же, в заметке «Наши толки о народном воспитании», говорилось: «В Петербурге составился целый комитет реформаторов, который действительно решил, что нашу обыкновенную азбуку и орфографию следует переделать, потому что они очень трудны <…>. В комитет очень либерально принимается всякий желающий, и однажды явился туда даже господин, предлагавший просто уничтожить и предать забвению азбуку, завещанную нам предками, и предлагал вместо нее латинскую; комитет, впрочем, благоразумно отклонил предложение» (1863. № 1–2. «Современное обозрение». С. 19).
С. 23...в Пассаже. — В петербургском Пассаже кроме магазинов была зала предназначенная для публичных лекций и концертов. Именно в ней с 1859 г. проводились литературные чтения в пользу только что организованного Литературного фонда.
С. 23...о каком-то скандале… — 13 декабря 1859 г. во время публичного диспута в зале Пассажа произошел инцидент, о котором мемуарист пишет: „В 1859 г некто Перозио выступил с рядом обвинительных статей против «Общества русского пароходства и торговли» <…>. Стороны решили прибегнуть к публичному третейскому разбирательству; в числе судей, кажется, со стороны Перозио были Чернышевский и Н. Серно-Соловьевич; суперарбитром был избран Е. И. Ламанский. Диспут <…>
