что и подол платья.
К этому платью идеально подошли бы сапфиры, но Энн не могла себе позволить такую роскошь. По крайней мере, пока, как она искренне надеялась. Так что уши и шея Энн были свободны.
Фредерик восхищенно любовался Энн. Несколько локонов короткой стрижки Энн игривыми завитками опустились на затылок. Маленькая, чуть заметная родинка возле ключицы волновала Фредерика, пробуждая его воображение. Сегодня ему с трудом удалось взять себя в руки.
Энн удивленно посмотрела на молчащего Фредерика и поинтересовалась насмешливо:
– Ты онемел от восторга?
– Попробуй тут не онеметь! – Фредерик усмехнулся. – Сегодня ты прекрасна, словно античная статуя.
– Вот это комплимент. – Энн еще раз придирчиво осмотрела макияж, на который потратила почти два часа, хотя неискушенному человеку показалось бы, что она лишь слегка выделила тенями глаза, подчеркнула и без того длинные ресницы тушью и чуть мазнула губы блеском. – Насколько я помню, античные статуи до сих пор считаются идеалом красоты?
– Греки понимали под красотой гармоничность и пропорциональность. То есть то, что превыше всего ценит каждый настоящий художник.
– Иногда я не знаю, как реагировать на твои комплименты, – призналась Энн. – Так куда мы идем?
– Сегодня мы пойдем в оперу. У меня два билета в ложу на «Мадам Баттерфляй».
– Вот это да! – Энн еле сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши.
– Ты любишь оперу? – удивился Фредерик.
– Обожаю! Но у меня в последние годы не было возможности ходить туда. Пока родители были живы, мы раз в месяц обязательно посещали Королевскую оперу.
– Значит, у тебя сегодня будет день воспоминаний.
– Ты просто чудо, Фредерик! – восторженно воскликнула Энн и от избытка чувств бросилась ему на шею.
Последнюю неделю они встречались каждый день. Энн была очень рада появлению Фредерика: расследование на работе продолжалось и работать она не могла, Кэтрин все так же лежала в больнице, и к ней пускали не больше чем на полчаса в день. Энн просто не знала бы, куда себя деть, если бы не каждодневные прогулки с Фредериком.
Теперь Энн с усмешкой вспоминала свои обвинения в том, что Фредерик сломал ее идеальную жизнь. Да, все полетело вверх тормашками, но Энн считала себя достаточно здравомыслящим человеком, чтобы не нарушать причинно-следственные связи. Конечно, теперь ее жизнь будет другой, более непредсказуемой, но и более увлекательной.
Энн не могла понять только одно: после неожиданного поцелуя в доме дяди Фредерик больше не сделал ни одной попытки сблизиться с ней. Он вел себя как истинный джентльмен, чем удивлял Энн, которая чуть ли не каждый вечер настраивала себя на решительный отпор. Правда, сегодня она была готова уступить просьбе, окажись та достаточно настойчивой.
Смущенный Фредерик отстранил от себя Энн и отвел глаза. Если бы она только знала, чего ему стоило сдерживаться все эти дни! Особенно когда они встречались вечером в уютном кафе или сидели рядом в кинотеатре… Фредерику иногда начинало казаться, что он просто не выдержит еще одного такого свидания.
– Пожалуй, нам пора, – пробормотал он.
Энн удивленно посмотрела на Фредерика, но решила ничего не уточнять. Ей-то спешить некуда.
– Да, конечно! – легко согласилась она. – Помню, когда мне было пятнадцать, папа использовал либретто «Мадам Баттерфляй», чтобы объяснить мне, какими нехорошими могут быть мужчины.
– У тебя было интересное детство, – хмыкнул Фредерик.
– И не говори! – согласилась Энн и тепло улыбнулась, вспоминая о родителях.
– А где сейчас твоя сестра?
Энн тяжело вздохнула.
– Если честно, мне трудно говорить об этом.
– И не надо, – легко отступил Фредерик. – У нас с тобой вся жизнь впереди, еще успеешь рассказать мне все, что я хочу знать о тебе.
Энн предпочла промолчать. До сих пор она не воспринимала отношения с Фредериком как что-то серьезное. Энн честно признавалась себе, что после всего пережитого, после предательства сестры и Боба ей будет сложно вновь решиться на серьезные стабильные отношения. Роман с Фредериком казался ей наилучшим выходом в данной ситуации: рядом с ним было легко и спокойно. Он ни о чем не просил, она ничего не обещала. Именно то, что нужно для лечения сердечных ран. И вот вдруг Фредерик прямо говорит, что намерен продолжать эти отношения до конца жизни!
– А почему ты меня никогда ни о чем не спрашиваешь? – спросил он.
– Если честно, мне нравится открывать в тебе все новые и новые грани. За последнюю неделю я, например, поняла, что все эти твои хулиганские выходки в доме моего дяди – наносное. На самом деле ты истинный джентльмен.
– Это потому, что я к тебе не пристаю?
– Фредерик, ну зачем ты разрушаешь мои иллюзии? – укоризненно спросила Энн.
– Прошу прощения.
Фредерик галантным жестом распахнул дверцу такси и помог Энн сесть.
– Так-то лучше! – одобрила она.
На обратном пути Энн была странно задумчива и молчалива. Фредерик прекрасно понимал ее состояние и тоже молчал всю дорогу. Когда такси остановилось перед домом Энн, он осторожно тронул ее за плечо.
– Мы уже приехали.
– Надо же! – встрепенулась Энн. – Я так задумалась, что и не заметила.
Фредерик помог ей выйти.
– Может быть, зайдешь ко мне на чашку чаю? – с надеждой спросила она.
– Ты уверена?
– Ох, вы, мужчины, все одинаковы! Я сказала: на чашку чаю! – воскликнула Энн. И уже тише добавила: – Мне просто очень хочется с тобой поговорить.
Фредерик улыбнулся.
– Конечно зайду. И даже собственноручно заварю чай. Твой наряд великолепен, но мне кажется, что тебе ужасно хочется вылезти из этой кожи.
– Ты прав. – Энн тяжело вздохнула. – Я понимаю, почему дамы в корсетах так часто падали в обморок. Но, по крайней мере, я надела это платье хотя бы один раз! Кэтрин, когда его увидела, сразу же сказала, что оно так и провисит в моем шкафу.
Через пятнадцать минут, переодевшись в уютный домашний костюм, она уже сидела на диване и держала в руках чашку с дымящимся чаем.
Фредерик сидел рядом в кресле; он снял пиджак и ослабил галстук. Тщательно уложенные волосы теперь были взъерошены.
– Тебе так гораздо лучше, – похвалила его Энн. – Так ты больше похож на хамоватого искусствоведа.
– А я и есть хамоватый искусствовед.
– Какой потрясающий чай! – Энн с удовольствием сделала большой глоток. – Мне иногда кажется, за что бы ты ни взялся, ты все сделаешь идеально.
– Ты не права: я совершенно не умею обращаться с молотком и прочими инструментами. Правда, я и не берусь за гвозди, – добавил он, подумав.
Энн чуть заметно улыбнулась.
– Что-то ты совсем загрустила. – Фредерик недовольно покачал головой. – Я-то думал, ты будешь весела и полна впечатлений.
– Буду говорить в доступных для тебя понятиях. – Уголки ее четко очерченных губ слегка приподнялись. – У меня сегодня случился катарсис. А ведь это не всегда приятное чувство…
