Энн уронила листок на колени и грустно улыбнулась. Она протянула руку и набрала номер мистера Бернера.
– Адам Бернер слушает, – раздалось на другом конце провода.
– Мистер Бернер, скажите, почему он умер? – спросила Энн. – Он ведь был еще не старый…
– Сердечный приступ. – Адвокат тяжело вздохнул. – Кристофер жил один, он просто не смог дотянуться до телефона. Но врачи сказали, что он совершенно не мучился и умер моментально.
– А где похоронен дядя? Я бы очень хотела съездить к нему.
3
– Кэтрин, у меня для тебя удивительные новости! – воскликнула Энн, как только услышала в трубке голос сестры.
– Что случилось? – тревожно спросила Кэтрин.
– Все в порядке. Оказывается, у нашего папы был сводный брат, Кристофер Ланкастер. Недавно он умер и оставил нам с тобой свой особняк в центре Лондона.
– Откуда он взялся-то? – удивилась Кэтрин.
– Особняк? – не поняла ее вопрос Энн.
– Какой особняк! Дядя!
Энн кратко пересказала ту часть семейной истории, которая долго оставалась для них тайной. Как только она закончила,
– И где же он раньше был? Когда ты с таким трудом сумела убедить социальные органы передать опеку надо мной тебе? Когда мы много лет экономили на всем, на чем только можно?
– В последнее время ты очень неуравновешенна, Кэтрин! – попеняла ей Энн. – Нужно избавляться от этой ужасной привычки! Мне кажется, мы должны быть благодарны дяде Кристоферу. Он мог бы ничего нам и не завещать… Ты как хочешь, а я съезжу к нему на могилу, чтобы проститься.
– Ох, Энн, я тебе уже тысячу раз говорила, что нельзя быть такой доброй! Ты готова простить кому угодно и что угодно. Все вокруг пользуются этим!
– Кристоферу Ланкастеру уже все равно, простила я его или не простила. Да и если разбираться по существу, ему не за что было просить у нас прощения: он не встречался с нашим дедом много лет, отца в первый раз увидел на похоронах Самуэля Ланкастера. Да и о нашем существовании узнал, я думаю, совсем недавно. Да, мы его кровные родственники. Но ведь у него есть еще и родня по линии матери, с этими людьми его связывает гораздо больше. По крайней мере, с ними он общался в течение жизни. А особняк он оставил нам. Его поверенный сказал мне, что этот особняк стоит почти столько же, сколько и бизнес, доставшийся другим родственникам. И это если не учитывать коллекцию произведений искусства, которая хранится в этом особняке.
– Все-все, Энн! Я осознала свою ошибку и неправоту. Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этим особняком? У нас ведь нет средств, чтобы его содержать. И это не квартира и не дом, чтобы можно было его сдавать.
– Скажем прямо, в последние несколько лет я зарабатываю не так уж и мало…
– И все равно этого не хватит! – перебила сестру Кэтрин.
– Кроме того, – спокойно продолжала Энн, – Кристофер Ланкастер оставил нам приличный счет в банке. На ближайшие десять лет на содержание дома нам вполне хватит. А я искренне верю, что через десять лет мы с тобой будем зарабатывать гораздо больше. Так, звезда колумнистики?
– Уговорила! – вздохнув, ответила Кэтрин. – Оставляем особняк себе. Интересно бы было на него посмотреть…
– Если хочешь, приезжай в уик-энд, и мы вместе съездим, – предложила Энн.
– А как же Боб? – каким-то натянутым тоном спросила Кэтрин.
– Его все равно не будет. Он снова уезжает к вам в Оксфорд. Кстати, он сказал, что ты лучшая ученица в группе.
В голосе Энн явно звучало обожание и восхищение. Непонятно было только, кем она восхищается: то ли своим «почти женихом», то ли умницей сестрой. Скорее всего, обоими. Но на Кэтрин интонации Энн не произвели ни малейшего впечатления, и она презрительно фыркнула.
– Ты скоро будешь все вокруг воспринимать в свете Боба и его мыслей! – недовольно буркнула она.
– Да что это с тобой? – удивилась Энн. – Тебе же всегда нравился Боб.
– Не хочу говорить на эту тему, – остановила ее Кэтрин. Говорила она каким-то странным, чужим голосом. – Постараюсь выбраться на выходные. Я по тебе очень соскучилась, сестренка!
– Я тоже скучаю о тебе, Кэтрин. Звони мне, пожалуйста, чаще! – попросила Энн.
– Обещаю!
Энн рассмеялась.
– Ты всегда обещаешь, а мне приходится первой набирать твой номер.
Энн стояла в холле огромного особняка. Она робко смотрела по сторонам, словно была здесь не полноправной хозяйкой, а рассчитывающей на место поломойки сиротой. Ее угнетали высокие потолки, темные балки, блестящий в тусклом свете угасающего дня паркетный пол. Пугал даже какой-то странный портрет на стене.
Ни за что на свете не буду здесь жить! – твердо решила Энн. Она сделала глубокий вздох и крикнула:
– Эй, есть здесь кто-нибудь?!
От звука собственного голоса коротко стриженные волосы на затылке Энн встали дыбом. Она передернулась и поспешила подняться по лестнице. Насколько Энн помнила план дома, где-то наверху должны были располагаться жилые комнаты, библиотека и кабинет, куда она, собственно, и спешила.
В эти выходные Кэтрин не смогла выбраться к сестре, Боб снова пропадал на каком-то семинаре и даже не соизволил позвонить Энн. Она была немного обижена на Боба и при встрече собиралась высказать ему все, что думает по этому поводу.
Его пренебрежение уже перешло всякие рамки! – рассерженно думала Энн, поднимаясь по огромной центральной лестнице. Мало того что он не звонит, никак не сообщает о себе, так мы еще и не были близки уже почти два месяца! Как только Боб вернется, мне нужно будет серьезно с ним поговорить. С тех пор, как он начал читать этот курс в Оксфорде, он себя ведет как минимум странно. Может быть, я смогу убедить его не разевать рот на слишком большой кусок?
– Надо же, мне всегда казалось, что богини спускаются с неба в ослепительном сиянии, а не поднимаются, словно простые смертные, по лестнице!
От неожиданности Энн вздрогнула и чуть не оступилась.
– Кто вы такой? – выдохнула она, схватившись за перила, покрытые сложной резьбой.
– Позвольте представиться, богиня: Фредерик Стрейт. Меня пригласил мистер Бернер, чтобы я мог оценить коллекцию вашего дядюшки. Вы знаете, что он был страстным поклонником искусства Испании времен Золотого века?
