мятных конфет и посмотрел на себя в зеркало.
Аккуратная черная бородка, голубые глаза (контактные линзы — это действительно удачный ход), отличный галстук из лондонского магазина «Либерти», модный блейзер. Как раз то, что требуется для назначенной важной встречи.
Поднявшись на лифте на двенадцатый этаж, Уилл без труда нашел офис, который искал — «Маршалл и Маршалл. Юридическое бюро».
Он открыл темную дубовую дверь и оказался в комнате, целую стену которой занимали окна с видом на запруженную пешеходами улицу. Впечатляюще и с перебором. По-американски.
Секретарь — судя по виду, ее предками были ирландцы: улыбчивая, с рыжевато-каштановыми волосами, алебастровой кожей, в самом расцвете лет (двадцать с небольшим) девушка — встретила гостя доброжелательным взглядом. Первый класс, дорогая. Как и нанявшая ее фирма. Приятный штрих, отметил Уилл.
Он небрежно положил на ее стол кожаную папку.
— Добрый день, сэр. Чем могу вам помочь?
Теперь Уилл заметил, что она более чем мила. Не выразила неудовольствия, когда он вторгся в ее пространство. Впрочем, хорошие ирландцы умеют не подавать виду.
Уилл обаятельно улыбнулся. Чары остались при нем.
— Я к мистеру Артуру Маршаллу. По поводу наследства. Полагаю, он меня ждет.
— Да, сэр. — Девушка старалась не засматриваться на стоящего перед ней очень симпатичного англичанина. — Как вас представить?
— Палмер Шеппард, — сказал Уилл.
Глава 115
Я оглядела теплую, такую знакомую гостиную, и губы сами расплылись в улыбке. Мне хотелось смеяться, хохотать от радости и счастья.
Вот оно, самое лучшее. Вот оно, самое важное. Праздник!
Друзья Алли, десятка полтора девочек и мальчиков из детского сада, пришли к нам в дом на его пятый день рождения. Никто не отказался, и это много значило для меня и, конечно, еще больше для Алли.
Праздник в строго старомодном духе, тщательно спланированный Дженни и мной. Игры и призы, праздничный торт для виновника торжества, подарки для каждого гостя и куча подарков для Алли, чудо- мальчика.
Все прошло чудесно. Нам помогали Норма и Барри. Тонны смеха и веселья, одна маленькая коллизия и ни единой пролитой слезы.
Наконец Алли подошел ко мне. Подошел и поманил жестом.
Я опустилась на колени, и мы оказались лицом к лицу. Как всегда, Алли зарылся в мои волосы.
— Знаешь что? — спросил он, и в его глазах запрыгали огоньки. — Ну, знаешь?
— Что? Скажи мне. Торт оказался слишком велик, и ты не смог съесть его один? Хорошо, раздели с друзьями.
Алл и рассмеялся. Ему нравились все мои шутки. А мне — его.
— Нет, я только хотел сказать тебе что-то важное, мамочка. Знаешь, что самое лучшее? То, что ты здесь.
Это был самый лучший праздник, самый счастливый момент в моей жизни, и я вдруг расплакалась. Мне стало так хорошо! Нет ничего лучше, чем быть на празднике сына.
— Так и знала, что кто-то расплачется, — сказала я ему.
Он обнял меня и поцеловал, чтобы я не плакала.
Но мне уже стало лучше.
Глава 116
Заметив мое хорошее настроение на празднике, хитрец Барри воспользовался моментом, чтобы попытаться заманить меня в город и в свою студию. Я преподнесла ему сюрприз — согласившись. Наверное, потому что была готова уступить соблазну.
Приехав в Нью-Йорк, я застала Барри в приподнятом, возбужденном состоянии, которое обычно означало, что он либо написал очень хорошую песню, либо удачно завершил деловую операцию.
— Ты меня пугаешь. Уж больно счастлив, — смеясь сказала я. Все было хорошо, я чувствовала себя свободной, хотела веселиться и радоваться.
— У меня есть план, — сообщил Барри, когда мы вместе сели за пианино. — План, в котором присутствуешь ты.
— Спасибо, но нет. Я в этом не участвую.
Барри словно и не слышал.
— В июле в Райнбеке, это в штате Нью-Йорк, если не знаешь, будет большой концерт.
— Барри, я тоже, представь себе, читаю газеты. Я не отшельница. От Бедфорда до Манхэттена всего тридцать миль. И еще раз спасибо.
— Два дня праздника. Под солнцем. Я знаю промоутеров, отличные ребята. У них уже есть семнадцать участников. Их магическое число — восемнадцать.
— Прекрасно, но я не могу. Ты, случайно, не забыл, что случилось в Сан-Франциско?
Барри упрямо гнул свое:
— Я тебе скажу, кто уже согласился приехать. Бонни Райт, Лиз Фэйр, Эмми-Лу Харрис.
Я кивнула. Рассмеялась. Прикусила губу.
— Вот так так! Все женщины. Интересно, почему ты решил начать с женщин?
— Да? Я и не заметил. Однако ты права. Мне и самому интересно.
— Извини, Барри, но я действительно не могу. А за приглашение спасибо. Если это приглашение.
Барри вовсе не собирался сдаваться. И проявлять жалость тоже. Вообще-то это было даже хорошо — значит, по его мнению, я в жалости не нуждалась.
— Как хочешь, — сказал он. — Раз уж ты поставила на себе крест...
— Я не поставила на себе крест. Сегодня утром пела, пока принимала душ. И неплохо получилось. Даже лучше, чем раньше. Все мое со мной и осталось.
Барри сыграл вступление из «Расставания с надеждами», и, надо признаться, по спине у меня пробежал холодок.
— Ладно, я подумаю. Но, честно говоря, не верю, что с-с-смогу п-п-петь на п-п-публике.
Я подмигнула ему. Тоже хороший знак — оказывается, над заиканием можно посмеяться.
Барри кивнул и улыбнулся:
— Принимаю за «согласна».
Он продолжал играть, а я начала петь. Удивительно, но получилось очень даже хорошо. Как и все остальное в этой моей второй жизни.
Я не заикалась, не запиналась, а просто пела. Более того, в голосе появилось что-то новое, какое-то новое чувство.
— Ты не попадаешь в ноты, а произношение — просто кошмар. — Барри покачал головой. — Добро пожаловать домой, Мэгги.
Глава 117
Мэгги по-прежнему любила ходить по Нью-Йорку пешком. Вместе со всеми. Как все. Такая вот женщина из народа, верно? Может быть, потому столь многие понимали и любили ее песни, любили ее саму.
Она повязала голову платком и надела темные очки, но ее все равно то и дело узнавали. Такая любезная! Всегда готовая подписать открытку или изобразить свою идиотскую застенчивую улыбку.
Услужливая сучка.
Уилл прошел за ней несколько кварталов. Вот у него автограф так никто и не попросил. Его ведь уже нет, верно? Он перестал существовать. Человек-невидимка. Умер и похоронен.
В тот же вечер Уилл последовал за ней, когда Мэгги выехала из Нью-Йорка и покатила по Со-Милл. Знакомая дорога. Дорога на Бедфорд. Дорога к гибели.
Да, многое осталось прежним, но вот жизнь Уилла изменилась самым странным и неожиданным образом. От того, что наполняло ее, что придавало смысл, не осталось вдруг почти ничего. Он как будто
