замыслом Николаевского, она тоже «пошла в дело» — зрители неодобрительно зашумели, считая смех борцов неспортивным. Так эффект появления «черной маски» даже превзошел ожидания цирковых актеров.
Остановив смех, Сергей Николаевский вышел вперед и от имени труппы принял вызов. Затем он добавил, что «черная маска» может выбрать противника по своему усмотрению.
Александр решил хоть чуть отыграться за выдумку Сергея. Он объявил, что будет бороться с самим Николаевским.
Это было нарушением договора: Засс должен был бороться с кем-нибудь из тех, кого он мог наверняка победить. Теперь Николаевскому предстояло или пожертвовать своим престижем, или отказаться от всей затеи.
Взбешенный Сергей молчал. В толпе раздались свистки, крики: «Трус!» Наконец Николаевский выдавил из себя: «Согласен».
Встречу назначили на вечер. А пока Засс в сопровождении все тех же чиновников отправился в лучшую гостиницу города, где его уже ждал роскошный стол. Будь схватка настоящей, Шура не позволил бы себе столько съесть и выпить, но зная заранее исход поединка, он, как сам вспоминал вспоследствии, «себя не обидел».
Засс держался уверенно, пока не увидел большой толпы около цирка. А вдруг все откроется? От этой мысли мурашки забегали у него по спине, и холодный пот покрыл лоб. Но отступать было некуда.
…Представление шло своим чередом. Однако зрители скучали. Все ждали решительного поединка чемпиона хойцевской труппы и смелого «графа».
Бой начался с разведки. Они долго кружили, выискивая слабые места друг у друга. Николаевский держался не слишком внимательно, не так, как бы он вел себя с настоящим противником. Шуре удалось поймать его на «захват» и сильно бросить на ковер. Затем он молниеносно сделал двойной нельсон и стал давить Сергею на голову, стремясь согнуть ему шею. Удивленный Николаевский безуспешно старался высвободиться. Тут Шура немного ослабил захват и дал Сергею возможность быстро вскочить на ноги.
Затем еще несколько раз Зассу удалось провести приемы и броски. Сергей разозлился.
— Пора мне тебя положить, малыш, — шепнул Николаевский, когда их головы достаточно сблизились и можно было говорить без риска быть услышанным.
— Я то же самое думаю о тебе, — ответил Шура.
— Какая муха тебя укусила? — прохрипел Сергей, пытаясь «прожать» мост противника.
Засс не ответил. Счастливо увернувшись, он снова кинулся в атаку. Схватка приняла ожесточенный характер. На арене соревновались два первоклассных спортсмена. Напрасно Хойцев что-то пытался сказать то одному, то другому. Их захватил азарт поединка.
Шура не надеялся положить Сергея — тот был сильнее и опытнее. Он только хотел «помучить» его, отомстить за необходимость играть дурацкую роль. Но в пылу боя сам забыл об этом, так же, как и Сергей забыл о необходимости своевременно «лечь».
Прошло 10 минут. Преимущества не было ни у одного из противников.
Рефери прекратил бой и объявил, что по условиям договора денежный залог выиграл борец под черной маской: он выстоял 10 минут против чемпиона цирка Хойцева.
Цирк неистовствовал. Засса дважды пронесли на руках вокруг манежа, а он думал об этом; хватит ли у Хойцева денег от сбора, чтобы выплатить залог, или нет. Конечно, дело было не в Шуре. Все равно эти деньги он возвратит труппе, но, если в кассе не окажется денег, публика разнесет цирк…
На счастье, денег хватило. В гостинице победителя ждал пир, который окончился только утром. Хозяин гостиницы выставил угощение за свой счет. Сильно опьяневший Николаевский говорил на ухо Шуре: «Вот так вся наша жизнь, врешь — тебе не верят, не врешь — тоже не верят. А потом вдруг задумываешь потеху, и оказывается — настоящий бой… Ничего не поймешь в цирке».
НАСТОЯЩАЯ РАБОТА
До самого отъезда из Актюбинска Засс не выходил на манеж, дабы никто не узнал в «черной маске» профессионального циркового борца. Хойцев отстранил его от выступлений.
Теперь цирк мог позволить себе такую роскошь, как содержать неработающего актера: публика, заинтересованная таинственным незнакомцем, нашла вдруг обычную борьбу, без масок и прочих загадочных атрибутов, зрелищем увлекательным Сборы были полные. Хойцев благодушествовал и гнал Шуру с манежа: «Иди занимайся».
Александр начал усердно тренироваться. Бродячая жизнь после банкротства Юпатова, заранее расписанные победы и поражения в цирке Хойцева сказались на его спортивной форме. Бицепсы стали твердыми, неэластичными, брюшной пресс ослаб, спина горбилась. Словом, надо было серьезно браться за дело, если Александр не хотел превратиться в цирковой баласт.
Размышляя над своей судьбой, подумал Шура и о Сергее Николаевском. Видно, и он был не в лучшей своей форме. Ведь год назад Засс и мечтать не мог о том, чтобы устоять против Сергея, а теперь они боролись на равных.
Шура поделился своими мыслями с другом. Сергей горько вздохнул и только рукой махнул: «Ты прав, малыш. Я выдыхаюсь, чувствую это. Разве так можно бороться? Ты — иное дело. Поел ты или не поел, поспал или не поспал — молодость берет свое, силу накачиваешь, матереешь. Время, брат, да и стаканчик опять же… Ты держись, не поддавайся. Хочешь, с Хойцевым поговорю, чтобы пустил тебя на силовой номер? А то с такой борьбой совсем закиснешь».
Хойцев идеи Сергея не одобрил. Он был старше Николаевского, так же, как Николаевский был старше Засса. И много опытнее в цирковых делах.
— Если бы под стать Зассу у нас были еще номера, — убеждал он Сергея, — ну, наездники, акробаты, укротители, вот тогда бы его выступление гляделось. А на одной силе не уедешь, не пойдет народ. И знаешь почему? В Российской империи много людей сильных. Чтобы убедить зрителей, что Засс делает действительно необыкновенные вещи, а не жульничает, публику надо сначала ошарашить чем-нибудь. Нужно, чтобы всякий поверил — в цирке все возможно, и летающие люди, и говорящие куры. Вот тогда пускай силача, будет аншлаг. А у нас?
Полтора немощных клоуна да облезлые дрессированные собаки. Тут еще выйдет заморыш Засс, ростом тебе едва по плечо, да и щуплый с виду. Объявляем публике его вес — 67 килограммов. Заморыш, определенно. И вдруг заморыш этот начинает цепи рвать! Что думает человек, сидящий в зале, человек, к чудесам еще не приученный? После наших клоунов да собачек он уже пожалел, что заплатил за билет. А увидев малыша Засса, уверится, что его тут морочат, что все сплошное жульничество. Погорим мы с твоим дружком…
— Ну, а как же борьба? — возразил Сергей, терпеливо дослушав хозяйские объяснения.
— О, борьба — другое дело! Выходите вы, этакие богатыри. Пощупывает мещанин свои бицепсы и сокрушается. Вы же начинаете у него на глазах возиться, как медведи. Зрителю интересно, во-первых, что это вы эдакими ручищами сотворить можете, не дай бог (а вернее — дай бог) еще что друг другу повредите — рассказов хватит на неделю. А во-вторых, — Хойцев загнул указательный палец, показал его Сергею, — глядя на вас, любой прыщавый гимназистик свою власть ощущать начинает. «Вот захочу, думает он, и они начнут друг другу носы квасить. А не захочу — не пойду в цирк, да еще дружкам скажу, чтобы не ходили, и начнут эти геркулесы с голоду пухнуть». Оно, конечно, может, так и не все думают, ясно так себе не представляют, но внутри себя соображают: я, мол, в кресле сижу, а ты хоть и сильнее меня, передо мной по ковру ползаешь. Публику возвышать надо, а не унижать. Если же мы Засса выпустим, мы хилостью его зрителя и унизим, — закончил свою хитроумную речь Хойцев.
Но Сергей не отступал.
— Откормить Засса — хитрость небольшая, — спорил он. — Месяц покойной жизни да специальные упражнения, чтобы мышцы росли. Такой будет товарный малый, хоть куда. Опять же в запасе у него есть «баланс с самоваром». Юпатов, правда, считал этот номер не достойным своего цирка, а у нас пойдет…
С явной неохотой, чтобы только не ссориться с Сергеем, хозяин разрешил готовить силовой номер.
