Господин с кошкой

— Но ради будущего, ради моего будущего… Ты могла. Ты должна была!

— Какого еще будущего? — Анна Викторовна снова засмеялась. — Москва — столица мира! Гагарин в космосе! Скоро будет коммунизм! Разве сравнишь с этим тухлым Западом? Даже смешно.

— Особенно сейчас, — сказала Наташа. — Обхохочешься.

— Извини, не рассчитала, — сказала Анна Викторовна, утирая слезы. — Но я папу твоего любила, извини еще раз…

Деятель культуры. В таком-то году был в Москве. Наташа его вычислила. Примерно. С большой вероятностью. Писатель из тех, кого в СССР называли «прогрессивными».

После смерти матери она поехала-таки в Англию. Дом-музей в пригороде. Открыто по вторникам и четвергам. Седая леди поясняла: вот кабинет, вот библиотека, вот любимая трубка. Кроме Наташи, других посетителей не было.

— Здесь он написал свой знаменитый роман «Польская падчерица», — говорила леди. — Содержание: английский писатель знакомится в Лондоне с польской актрисой. Приезжает в Варшаву и привозит ее с дочерью к себе. Вся книга о том, как маленькая полька становится англичанкой. Роман написан в 1955 году.

— В каком году? — вскрикнула Наташа.

— В пятьдесят пятом.

— А в шестьдесят третьем он ездил в СССР?

— Ездил, конечно! — сказала леди. — На презентацию перевода этого романа.

— Я не читала, — сказала Наташа вдруг по-русски. — А мама, наверное, читала.

— Przepraszam, ne rozumiem, — сказала леди по-польски.

Жизнь после жизни

но увидеться надо было…

— Кто там? — спросила Надежда Ильинична в домофон.

Там горестно молчали. Она почти догадалась, но спросила еще раз:

— Кто там?

— Надя, это Михаил.

Она нажала клавишу. Потом открыла дверь квартиры. Он почти не изменился. На нем был серый плащ, свитер под горло. В руке небольшой чемодан — видно, что тяжелый. От него пахло одеколоном. Одеколон приличный, но пахло слишком сильно.

— Я могу войти? — сказал он.

— Заходи, — сказала она. — Но не надолго.

— Вот как? — Такой робкий и ссутуленный, он вдруг сверкнул глазами. — А ты говорила, что будешь ждать меня всю жизнь.

Надежда Ильинична сначала решила расхохотаться, но потом серьезно сказала:

— Я и ждала тебя всю жизнь. Потом жизнь кончилась. А я осталась. Так что лучше иди, откуда пришел.

— Может, хоть чаем напоишь?

— Это будет слишком жестоко. К тебе. Всё. До свидания.

Он переложил чемодан в другую руку, повернулся, шагнул к лифту, потом обернулся.

— Что? — спросила она.

— Надя, ты извини меня, ради бога… мне очень нужно в одно место.

Она посторонилась, пропуская его в квартиру.

Чемодан он поставил у вешалки. Снял плащ, бросил сверху. Одеколоном запахло еще сильнее. Наверное, брызгал поверх свитера.

Надежда Ильинична села на табурет в прихожей.

Он долго там возился, шаркал, несколько раз спускал воду, громко переводил дух. Ей надоело это слушать, она прошла в комнату, включила телевизор. Посмотрела на часы. Господи, сколько можно торчать в сортире? Сквозь телевизор услышала какой-то звук. Вышла в коридор. Дверь сортира была приоткрыта, он высунул голову и звал ее:

— Надя, куда ты пропала? Ради бога, дай какую-нибудь тряпку…

— Там тряпки за унитазом, — сказала она.

— Надя, — снова позвал он. — Дай мне пластиковый пакет. Я тряпку туда положу и потом выброшу, хорошо?

— Хорошо, — кротко сказала она.

Пошла в кухню. Потом, отвернувшись, сунула пакет в дверную щель.

Он вышел. Пакет с тряпкой запихал в карман плаща.

— Вымой руки, — сказала она.

— Да, да, конечно, — сказал он и вернулся в ванную. — Какое полотенце можно?

— Желтое, — сказала она.

Раздался ключ в двери.

— Познакомьтесь, — сказала Надежда Ильинична. — Мой муж. А это дядя Миша, моей мамы двоюродный брат. Из Тулы.

— Сергей, очень приятно, — сказал муж. — Вы… у нас остановитесь?

— Нет, нет, что вы! Я буквально на минуту.

— Может, чаю? — облегченно заулыбался муж. — Или рюмочку?

— Нет, нет, спасибо! До свидания. Пока, Надечка! — Он набросил плащ, подхватил чемодан, быстро чмокнул ее в щеку и выбежал прочь.

— Что за дядя? — спросил муж.

— Мамин двоюродный, я же сказала. Старичок со странностями. Заезжает раз в год, наверное. Так, проведать.

— Что-то я первый раз о нем слышу, — сказал муж.

— Мы же с тобой только полгода женаты, — засмеялась Надежда Ильинична и обняла его. — Ну, привет! Как дела, как день прошел? — И поцеловала.

Фиктивно, то есть понарошку

квартирный вопрос.

Один мой знакомый женился и переехал к жене. Ей от родителей досталась очень хорошая квартира. Дело было задолго до всякой приватизации, и квартиру можно было только получить. По очереди, на работе или в наследство. Ну, или построить кооператив. Насчет наследства была такая тонкость: надо было быть прописанным в этой квартире. Иначе человек не имел никакого права там жить после смерти родителей.

Вот. Он женился, переехал к жене, а от своих родителей выписался.

Живут они, поживают. Ребенок родился. И тут у этого моего знакомого внезапно умирает мать. Старик отец остается один в неплохой двухкомнатной квартире почти в самом центре города. Ну, конечно, молодые его утешают, навещают, приносят еду и лекарства. И соображают: а ведь если он, боже упаси, помрет, то его квартира пропадет. Уйдет в распоряжение государства.

А это никуда не годится. Ведь ребенок вырастет, и ему совсем не помешает своя жилплощадь. Тем