(его называют здесь императором России) на крыше».
25 апреля 1698 года Петр покинул Англию и вернулся в Голландию, где на него обрушились новости одна огорчительнее другой.
В марте среди стрельцов четырех полков, посланных из Азова к западным рубежам, вспыхнуло восстание: 175 стрельцов направились в Москву с жалобами на тяжесть службы, задержку жалованья и наступившую вследствие этого «бескормицу». Это событие вызвало в правительственных кругах переполох. Растерянность усугублялась тем, что от царя долгое время не было писем — наступившее половодье задержало почту. В столице поползли слухи о гибели Петра.
В те времена новости почта доставляла очень медленно. Адресат получал корреспонденцию через многие недели после ее отправки, и событие, о котором шла речь в донесении, могло иметь либо благополучный, либо неблагополучный конец, и получатель донесения уже не мог на него повлиять. Так получилось и на этот раз.
Конфликт со стрельцами правительству удалось уладить 4 апреля: им выдали задержанное жалованье, и они возвратились в полки. Ромодановский отправил донесение об этом Петру 8 апреля. Почта находилась в пути от Москвы до Амстердама свыше полутора месяцев, и Петр распечатал пакет только 25 мая. Содержание пакета вызвало у царя чувство досады на то, что его друзья в столице поддались панике, и на то, что эта паника помешала им произвести розыск: «А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задержались), и для того, боясь, и в дело не вступаешь… Я не знаю, откуды на вас такой страх бабей!» Царь упрекал Ромодановского в трусости, объяснил причину задержки почты, но закончил письмо миролюбиво: «Пожалуй, не сердись, воистинно от болезни сердца писал».
С подобными же упреками царь обратился и к другому своему корреспонденту — Андрею Виниусу. Петр рассуждал, что паника, вызванная продолжительным отсутствием почты, была в какой-то мере извинительна для людей вроде Ромодановского, никогда не бывавших за границей. Для Виниуса смягчающих обстоятельств царь не находил не только потому, что он, Виниус, одновременно с руководством Сибирским и Аптекарским приказами заведовал также почтой и обязан был учитывать условия, замедлявшие ее доставку, но и потому, что он много раз бывал за границей. Между тем именно Виниус настолько уверовал в слухи о гибели Петра, что свое письмо адресовал не ему, а первому послу Лефорту. Царь отвечал: «Я было надеялся, что ты в сем станешь рассуждать бывалостью своею и других от мнения отводить; а ты сам предводитель им в яму. Мы отсель поедем завтра в Вену».
Намерение отправиться в Вену было связано со второй новостью, тоже сообщенной царю в Амстердаме.
Новость, полученная из России, хотя и оставила в сознании царя неприятный осадок, но она относилась к уже благополучно закончившемуся событию. Другая новость, более тревожная, касалась не прошлого, а будущего и таила немало огорчительных следствий. Речь шла о распаде антитурецкого союза, ради укрепления которого царь и великое посольство предприняли заграничное путешествие: Петру сообщили, что союзники России Австрия и Венеция намерены заключить с Турцией мирный договор. Сразу же возникло подозрение, что мирную инициативу, предпринятую втайне от русской дипломатии, союзники будут осуществлять за счет интересов России.
Петр вместе с посольством выехал из Амстердама 15 мая. Его путь в Вену лежал через Лейпциг, Дрезден и Прагу. В Дрездене царь задержался на несколько дней, чтобы осмотреть достопримечательности столицы Саксонии. Поужинав после приезда, он в первом часу ночи изъявил желание заглянуть в королевскую кунсткамеру. До утра Петр успел изучить экспонаты только двух залов, подолгу останавливался у математических и ремесленных инструментов. В следующие дни он подробнейшим образом осматривал арсенал и литейный двор, причем обнаружил, по отзыву сопровождавших его лиц, глубокие познания в артиллерии.
Выходя из кареты, царь закрывал лицо черной шапочкой, местные власти принимали меры к тому, чтобы он не встретил ни одной пары любопытных глаз.
Путь из Амстердама в Вену занял свыше месяца. В отличие от Амстердама, где царь оставался в тени и дипломатические переговоры вели послы, в Вене он эти переговоры взял на себя. Состоялось свидание с австрийским императором Леопольдом I, причем Петр нарушил тщательно разработанный венским двором церемониал встречи. В то время как немолодой Леопольд I шаркающей походкой медленно направлялся к середине зала, царь большими шагами быстро преодолел отведенное ему расстояние и встретился с императором не там, где было предусмотрено протоколом. Втиснутый в строгие рамки этикета и вынужденный сдерживать себя во время 15-минутного свидания, Петр дал волю своему темпераменту, как только вышел из дворца. В парке он заметил на пруду лодку с веслами, бросился к ней бегом и сделал несколько кругов.
Результаты переговоров не принесли царю удовлетворения — убедить австрийский двор не заключать мир с турками ему не удалось. Доводы о том, что затраты на Азовские походы не окупились овладением крепостью и что необходимо с турками продолжать войну, чтобы склонить их к новым территориальным уступкам в пользу союзников, остались без внимания. Союзники твердо решили выйти из войны и уже давно вели сепаратные переговоры с Турцией о заключении мирного договора. Чтобы не оказаться в изоляции, царь дает согласие на участие России в предстоящем мирном конгрессе. Правда, у Петра теплилась слабая надежда на верность союзным обязательствам Венеции, и он деятельно готовился к поездке туда. Венеция, кроме того, манила царя возможностью ознакомиться с развитым кораблестроением, галерным флотом и арсеналами.
15 июля, то есть в день, когда Петр собирался сесть в карету, чтобы отправиться в Венецию, была получена московская почта, вмиг разрушившая все планы. Князь Ромодановский сообщал, что те самые стрелецкие полки, представители от которых приходили жаловаться в Москву весной 1698 года, вновь отказались повиноваться начальству и на этот раз в полном составе идут к столице. Петр принимает молниеносное решение вернуться в Россию. После прощальной аудиенции он, не сообщая причин, вызвавших столь поспешный отъезд на родину, 19 июля 1698 года оставил Вену.
В Россию царь мчался день и ночь, делая кратковременные остановки для обеда и смены лошадей. Лишь на четвертые сутки пути, то есть 22 июля, он остановился на ночлег. Как раз в этот день в Вене было получено известие о разгроме восставших стрельцов под Новым Иерусалимом. Курьер, отправленный из Вены послом Возницыным вдогонку Петру, сумел сообщать эту новость тогда, когда царь проехал Краков. Известие, однако, не внесло изменений в раз принятое решение вернуться в Россию.
Дальнейший путь к Москве уже не был столь поспешным — царь делал продолжительные остановки, а в маленьком городке Раве Русской задержался надолго. Здесь он встретился с саксонским курфюрстом и польским королем Августом II.
У Петра I и Августа II было много общего: обоим им лишь недавно перевалило за 25 лет, оба имели богатырский рост и отличались огромной физической силой, у обоих энергия переливала через край. Различия состояли в способе применения этой энергии, Петр использовал ее в черновой и изнурительной работе, учился с топором в руках, жадно интересовался всем, что может стать полезным родине. Август II растрачивал энергию на удовольствия. Он тоже, подобно Петру, предпринял заграничное путешествие, но совсем с иными целями: в Мадриде он показывал силу и ловкость тореадора, чем пленил темпераментных испанок, в Венеции прослыл любвеобильным повесой. Но Август имел качества, которых в те годы был лишен Петр: обворожительное обхождение, умение быть деликатным и предусмотрительным собеседником, а также проявлять изобретательность в удовольствиях. Правда, Петр не разделял страсти Августа к охоте, более того, охоты он не любил, но король мог предложить множество других развлечений. Короче, оба они, хозяин и гость, воспылали взаимной симпатией.
В Раве не было той чопорности и чинности, которой так педантично придерживался венский двор при встрече коронованных особ. Царю импонировала непринужденная обстановка, где дело перемежалось с пирушками, смотрами войск и всякими увеселениями, во время которых можно было и развлекаться, и продолжать деловой разговор. Однажды артиллерийский капитан Piter демонстрировал свое умение пользоваться барабаном: он велел подать себе драгунский барабан и, по отзыву очевидца, «бил сам всякие штучки так, что с ним ни один барабанщик не сравнялся бы».
Обмен мнениями о внешней политике Петр и Август вели с глазу на глаз, без свидетелей, так что польские вельможи даже не подозревали о предмете разговоров. Оказалось, что у них есть общий неприятель — Швеция. Разъехались друзья, обязавшись только «крепкими словами о дружбе», не оформив
