король усвоил, правда с большим опозданием, что Швеция безвозвратно утратила свои прибалтийские владения и продолжение войны с Россией не сулит никаких выгод.
Переговоры подходили к благополучному концу. Петр писал в сентябре 1718 года: «Мы трудимся неусыпно, о чем есть у нас и надежда». Но надежда рухнула при совершенно непредвиденных обстоятельствах: в Норвегии при осаде Фридрихсгала был убит Карл XII, на престол вступила его сестра Ульрика Элеонора. Смерть короля сопровождалась крутыми переменами во внешнеполитическом курсе нового правительства Швеции. Окружение королевы намеревалось изменить условия мира с Россией сложной дипломатической игрой — сепаратными переговорами с ее союзниками удовлетворить их территориальные притязания и тем самым изолировать Россию. Особые надежды королева и ее сторонники возлагали на Англию, от которой ожидали получить помощь флотом и деньгами.
Герц, отправившийся в Стокгольм за инструкциями, был заключен в тюрьму, как только стало известно о гибели короля. В марте Герцу отрубили голову. Перед казнью он велел написать на своем гробу латинское изречение: «Mors regis, fides in regem est mors mea» («Смерть короля, верность королю — смерть моя»). На конгресс шведское правительство отправило нового уполномоченного. Он не спешил с поездкой на Аланд, так что переговоры возобновились только в мае 1719 года, причем велись с явным намерением выиграть время. Ульрика Элеонора отказалась от территориальных уступок, на которые соглашался Карл XII, и выдвинула требования, заведомо неприемлемые для Петра, — вернуть Швеции не только Финляндию, но и Лифляндию и Эстляндию.
Петр терпеливо ждал окончания переговоров и во время их проведения, в 1718-м — первой половине 1719 года, прекратил военные действия. Однако, убедившись в тщетности ожиданий, он отправил в Стокгольм Остермана с поручением предупредить королеву, что безрезультатный исход Аландского конгресса вынудит Россию добиваться мира оружием. Для подкрепления угрозы царь отправил к шведским берегам флот с десантными войсками. Он сам разработал смелую операцию вторжения на неприятельскую землю и участвовал в ее проведении. Это была последняя военная операция Северной войны с непосредственным участием Петра. По его отзыву, высадка десанта прошла беспрепятственно: «как на море, так и во входе в шхеры неприятеля не видали». Газета «Ведомости» многократно извещала читателей об успешных действиях десантных войск: разорении промышленных предприятий, рудников, населенных пунктов и захвате богатых трофеев. Деморализованные шведские отряды не оказывали сопротивления и удалялись в глубь шведской территории. Столицу Швеции охватила тревога, в ее пригородах появлялись казачьи разъезды. Петр тем не менее по просьбе шведов в августе 1719 года велел прекратить военные действия. Этим распоряжением он, как было напечатано в «Ведомостях», выразил готовность заключить мир.
Но царь вместе с тем давно располагал бесспорными сведениями, что шведская делегация умышленно затягивает переговоры — то выдвигает неприемлемые требования, то на долгие недели покидает конгресс для получения инструкций в Стокгольме. Поэтому он 21 августа отправляет на Аланд указ своим уполномоченным: «Повелеваю вам, по получении сего, быть на конгрессе еще одну неделю». Брюсу и Остерману предписывалось покинуть конгресс и в том случае, если шведы, возобновив переговоры, будут настаивать на необоснованных притязаниях, не отражавших реального соотношения сил. Переговоры были прерваны в сентябре 1719 года: сначала с Аландских островов уехали шведские представители, а затем и русские уполномоченные.
На что рассчитывала Швеция, прерывая переговоры? Только не на собственные ресурсы. Ее военная мощь на суше и на море настолько ослабела, что о наступательных операциях она уже не могла помышлять. Ей оставалось рассчитывать на Англию, враждебность которой к утверждению России на Балтийском море из года в год возрастала. В конце августа 1719 года Швеция и Англия заключили союзный договор. Этим договором Англия пыталась навязать свое посредничество в мирных переговорах и принудить Россию заключить невыгодные условия мира.
В воды Балтийского моря вошла английская эскадра Норриса. Цель экспедиции — внушить страх царю, а при случае вероломно напасть на русский флот и уничтожить его. Петр, однако, своевременно принял меры предосторожности. Русский флот после десантных операций на шведском побережье надежно укрылся в гаванях под защиту береговых батарей. Осенью эскадра Норриса покинула Балтийское море. Царь не поддался шантажу и провокациям и проявил твердость: «Мы ни на какие угрозы не посмотрим и неполезного миру не учиним, но чтоб ни было, будем продолжать войну».
Весной следующего года эскадра Норриса, усиленная новыми кораблями, вновь оказалась в Балтийском море. Но ее присутствие и на этот раз не обеспечило безопасности шведского побережья: русские десанты вновь высадились в Швеции и совершили там удачные операции, не встречая отпора. Петр уведомил о них своего посла Куракина: «Правда, хотя не гораздо великой неприятелю убыток учинен, только то слава богу сделано, что перед глазами помощников их, чему препятствовать ничем не могли». Более того, присутствие английской эскадры не помешало русскому флоту в конце июля 1720 года одержать блестящую победу при Гренгаме: было захвачено четыре шведских фрегата, из которых, как писал Петр, «два взяты абордажами на полном ходу». Соотношение сил, участвовавших в этом сражении, лучше всего отражает надпись, выбитая на медали: «Прилежание и храбрость превосходят силу». Превосходство в силах здесь было на стороне шведов: их фрегаты подверглись атаке русских галер, то есть судов, слабее вооруженных. На фоне этих успехов результаты совместных действий шведов и их союзников англичан были столь ничтожными, что вызвали у Петра иронию. У Ревеля, где на рейде маячила эскадра Норриса, шведам удалось на острове Наргене сжечь избу и баню, сооруженные для работных людей. Извещая Куракина об этом «успехе» англо-шведского флота, царь велел ему непременно напечатать заметки в западноевропейских газетах. «А особливо об избе и бане», — акцентировал внимание посла царь. Меншиков по этому поводу тоже иронизировал:
«В созжении избы и бани не извольте печалиться, — писал он Петру, — но уступите добычу сию им на раздел, а именно баню шведскому, а избу английскому флотам».
Переговоры о мире возобновились 28 апреля 1721 года в Ништадте. Петру, как и на начальном этапе Аландского конгресса, не сиделось на месте. Он знает, что к безвестному финскому городу приковано внимание Европы, ему было также известно, что недруги России, в первую очередь Англия, предпринимали отчаянные попытки сорвать переговоры. Он помнил, что два года назад им это удавалось сделать, и Аландский конгресс закончился безрезультатно не столько благодаря нелепой гибели Карла XII, сколько из- за активности сил, противодействовавших переговорам как внутри Швеции, так и за ее пределами. Поэтому он кружит по побережью, избирает пунктами своего пребывания города, ближе всего расположенные к Ништадту, — Ревель, Ригу, Гельсингфорс, Рогервик. Сюда морем мчались курьеры с донесениями Петру о том, что происходило в Ништадте, отсюда они доставляли уполномоченным дополнительные инструкции царя.
Брюс и Остерман отправились в Ништадт с инструкцией, точно определявшей условия мирного договора. За Россией оставались все земли, завоеванные в ходе войны, за исключением Финляндии. Петр рассуждал: «Я предлагал брату моему Карлу два раза мир со своей стороны: сперва по нужде, а потом из великодушия; но он в оба раза отказался. Теперь пусть же шведы заключат со мною мир по принуждению, для них постыдный». Действительно, Карл много раз имел возможность заключить почетный мир, однако рука царя, протянутая для мирного рукопожатия, не была принята. О мире с любыми территориальными уступками Карл и слышать не хотел и всякий раз игнорировал мирную инициативу. После Полтавы возможностей заключить почетный мир стало меньше. У Ульрики Элеоноры выбора уже не было, и она могла воспользоваться единственным шансом, а именно тем, который ей предписывал Петр устами своих уполномоченных.
На Аландском конгрессе русские уполномоченные соглашались на временное владение Лифляндией. Теперь Петр поручил Брюсу и Остерману разъяснить шведам, что времена изменились и Лифляндия должна находиться в вечном владении России. Русским уполномоченным надлежало «трудиться, дабы получить то уступление за дачу одного миллиона даже до полутора миллионов ефимков».
Шведские уполномоченные и на этот раз пытались прибегнуть к тактике проволочек. Они предлагали сначала заключить перемирие, а затем мир. Петр разгадал этот маневр шведов и обнаружил в их предложении стремление «время выиграть, а потом, по конъюнктурам смотря, главный трактат разными затруднениями и кондициями вымышленными вдаль проволочь и проискивать из того какой себе пользы».
