«Писатели, — продолжал он, — поставляют древнее обиталище наук в Греции, но кои, судьбиною времен бывши из оной изгнаны, скрылись в Италии, и потом рассеялись по Европе до самой Польши, но в отечество наше проникнуть воспрепятствованы нерадением наших предков, и мы остались в прежней тьме, в каковой были до них и все немецкие и польские народы. Но великим прилежанием искусных правителей их отворялись им очи и со временем соделались они сами учителями тех самых наук и художеств, какими в древности хвалилась одна только Греция. Теперь пришла и наша череда, ежели только вы захотите искренне и беспрекословно вспомоществовать намерениям моим, соединя с послушанием труд, памятуя присно латинское присловие: «молитесь и трудитесь».
В застройке Петербурга в петровское время прослеживаются три этапа: деревянный, мазанковый (1711 — 1714 годы), а затем кирпичный.
В первые годы существования Петербург застраивался по старинке, стихийно, точно так же, как и десятки древнерусских городов: неказистые, беспорядочно расположенные дома из бревен, кривые улицы и тупики. Единственным сооружением тех времен, сохранившимся до наших дней, является деревянный домик Петра.
Из описания города, составленного в 1710 — 1711 годы, видно, что его первоначальным центром была Троицкая площадь, где устраивались празднества. Там находился Троицкий собор и здания правительственных учреждений.
Васильевский остров фактически еще не был заселен. Его покрывали заросли кустарника, между которыми паслись коровы, лошади и мелкий скот. В 1711 году на острове стояло единственное крупное жилое сооружение — двухэтажный дом князя Меншикова, по отзыву современника, очень красивый, но тоже деревянный. От Невы к дому был подведен канал, так что светлейший, выйдя на крыльцо, мог сесть в шлюпку. Позади дворца был разбит парк, далеко еще не устроенный. На стрелке Васильевского острова находились три ветряные мельницы.
Более заселенным был Адмиралтейский остров. Здесь вдоль Невы, между Адмиралтейством и Летним дворцом Петра, завершенным постройкой в 1711 году, стояли дома вельмож — графа Апраксина, Шафирова. Рядом с Адмиралтейством находились беспорядочно разбросанные деревянные домики русских и иностранных мастеровых, работавших на верфи и канатном дворе. Во всем городе в это время насчитывалось 750 — 800 дворов с восемью тысячами жителей.
Благоустройством города Петр всерьез начал заниматься после Полтавской победы и овладения Прибалтикой. Царь мог воспользоваться двумя возможными способами застройки своего «Парадиза»: либо снести уже построенные дома и застраивать город в соответствии с новой Планировкой, либо приспосабливать планировку к уже существующим сооружениям и держать дальнейшее строительство под своим бдительным надзором. Петр сначала отказался от обоих вариантов, решил Петербург оставить в неизменном виде, таким, каким он сложился, и искать новое место под город, где ничто не могло ограничивать градостроительных замыслов.
Каким представлялся царю новый город, чем он должен был отличаться от старой столицы Москвы?
Прежде всего прямыми улицами, обширными парками и бульварами, а также системой каналов, которым отводилась роль основных путей сообщения. Застройку города надлежало осуществлять по плану, заранее разработанному правительством. План должен предусматривать все детали градостроительства: размещение улиц, скверов, типы зданий и т. д.
Выбор Петра пал на остров Котлин. Проект плана города на острове предусматривал сеть прямоугольных каналов, вдоль которых должны были стоять дома дворян, купцов и ремесленников. В начале 1712 года Петр издал указ о принудительном переселении на остров Котлин «по окончании сей войны» по тысяче семей дворян, купцов и ремесленников. Сенат даже утвердил список дворян, подлежавших переселению. Его возглавляли сенаторы и представители знатнейших фамилий. Однако от осуществления этого плана Петру пришлось отказаться.
Строительство регулярного города на Котлине царь, как мы видели, связывал с окончанием войны, но конца ее не было видно. Кроме того, остров был уязвим для неприятельского нападения. В конечном счете Петр решил оставить столицу в Петербурге, но застраивать его более рационально. Его центром должен был стать Васильевский остров, который только начинал застраиваться, следовательно, осуществление плана не влекло массового сноса уже построенных зданий.
Небывалое по интенсивности строительство города началось с 1717 года. Ежегодно возводилось по нескольку сотен новых домов, так что к концу жизни Петра столица превратилась в большой город с сорокатысячным населением. Возникновение крупного центра на пустом месте и в столь сжатые сроки явилось сенсацией, небывалым в Европе событием.
В 1716 году Петр нанял известного французского архитектора Леблона, которому поручил составить проект генерального плана города. Чертежи Леблона и планы типовых зданий в следующем году были отправлены на утверждение Петру, находившемуся в Париже. Царь отложил утверждение чертежей до своего возвращения, а по поводу типовых зданий сделал следующее любопытное замечание: окна в жилых домах надо делать меньших размеров, «понеже у нас не французский климат».
Леблон реализовал представления градостроителей того времени о так называемом регулярном городе, где все и вся предусмотрено правительством и жителям для полного благополучия надлежало лишь пунктуально выполнять его предписания. Город на плане Леблона имел эллипсовидную форму, разрезанную прямыми улицами на Адмиралтейской стороне и каналами на Васильевском острове. Посреди этого острова намечалась огромная дворцовая площадь, окаймленная дворцами вельмож и зданиями правительственных учреждений. Леблон предусмотрел места, где должны быть сооружены церкви, устроены рынки, скверы, площади для празднеств и для казней. Вдоль улиц — здания одной высоты.
После приезда в Петербург между царем и архитектором состоялся обмен мнениями о судьбе застройки Васильевского острова.
— Что будем делать? — спросил царь у Леблона. Вопрос не застиг архитектора врасплох.
— Сломать дома и построить новые, засыпать каналы и вырыть другие.
— Об этом я думал, но сие требует много денег.
Как ни соблазнительно было изрезать остров каналами и придать ему внешний вид Венеции, Петр все же отклонил план Леблона — климат Петербурга не сулил жителям столицы удобств передвижения по воде.
К 1725 году Петербург достиг высокой благоустроенности. Иностранец, оставивший описание Петербурга в 1710 — 1711 годах, отметил: «Когда один только день идет дождик, то уже нигде нет прохода и на каждом шагу вязнешь в грязи». Теперь все улицы столицы были вымощены камнем. Обязанность мостить улицы выполняли сами жители, каждый прибывающий в Петербург гужом должен был доставить на возу три камня весом не менее 5 фунтов, а на каждом судне — по 10-30 камней. Камнем покрывали не середину улицы, а полосу в полтора-два метра шириной, примыкающую к домам, то есть, как бы мы сейчас сказали, тротуар.
Невский проспект, соединявший Адмиралтейство с Александро-Невской лаврой, своим видом уже тогда поражал современников. Глазам камер-юнкера Берхгольца «Невская перспектива представлялась длинной и широкой аллеей, вымощенной камнем». По обеим сторонам улицы в три-четыре ряда стояли деревья. Проспект оставил у камер-юнкера самое благоприятное впечатление, он отличался необычайной красотой и опрятностью, придававшей ему, как он писал, «чудесный вид, какого я нигде не встречал».
27 мая 1718 года сенаторы получили царский указ: «Господа Сенат! Определили мы для лучших порядков в сем городе дело генерала полицеймейстера нашему генералу-адъютанту Девиеру и дали пункты, как ему врученное дело управлять».
Матроса купеческого корабля, выходца из Португалии Антона Девиера Петр приметил в Голландии еще в 1697 году. Этот бездомный скиталец, зарабатывавший на хлеб проворным лазанием по мачтам, обратил внимание Петра своей находчивостью. Тогда же царь пристроил его к Меншикову, а затем определил себе в денщики. Расторопный денщик отсутствием честолюбия не страдал и не скрывал своего намерения породниться с самим светлейшим, женившись на его засидевшейся в девках некрасивой сестре. Данилыч презрительно отклонил домогательства. Между тем сестра временщика оказывала столь явные знаки благосклонности своему поклоннику, что тот обратился к Меншикову с советом поспешить благословить их, если он не желает, чтобы сестра сделалась незамужней матерью. Навязчивого жениха
