передал Гривсу и Хэншоу парламентскую лицензию на Чэринг-Кросс, а те, в свою очередь, сделав на ней передаточную надпись, тут же вручили ее Каупервуду. Засим Каупервуд выписал чек на шестьдесят тысяч фунтов стерлингов и получил в обмен на него от уполномоченного банка Лондонского графства документ, подтверждающий его право на владение ценными бумагами. Вслед за этим он вручил Гривсу заверенное должным образом непереуступаемое гарантийное обязательство на сумму в десять тысяч фунтов сроком на год. На этом заседание закрылось при всеобщем воодушевлении, которое едва ли могло быть отнесено на счет подобной деловой процедуры. Несомненно, оно относилось к Каупервуду и свидетельствовало о том впечатлении, какое он произвел на всех присутствующих. Наглядным доказательством тому был Келторп, председатель Электро-транспортной компании, тучный блондин лет пятидесяти, который явился сюда отнюдь не расположенный потакать этим американцам, протягивающим лапы к лондонской подземной сети. Однако столь молниеносный образ действий Каупервуда явно покорил его. Райдер внимательно разглядывал костюм Каупервуда, его превосходно сшитую песочного цвета пару, агатовые запонки в изящной золотой оправе, светло-коричневые ботинки. Да, Америка, как видно, вырастила новый, совершенно особый тип дельца. Такой человек, стоит ему только захотеть, может стать большой силой в лондонских деловых кругах.
Джонсон заключил про себя, что Каупервуд в данном случае проявил несомненную проницательность и даже некоторую вполне допустимую хитрость. Разумеется, это беспощадный делец, но при столкновении различных интересов и при всяких жизненных препятствиях таким, в сущности, и следует быть. Он уже совсем было собрался уходить, когда к нему подошел Каупервуд.
— Я слышал, мистер Джонсон, — сказал он, приветливо улыбаясь, — что вы сами интересуетесь вашим подземным транспортом.
— Да, до некоторой степени, — учтиво и вместе с тем осторожно отвечал Джонсон.
— Если я правильно осведомлен через моих поверенных, вы являетесь более или менее экспертом по вопросам, связанным с железнодорожными концессиями? Я прошел школу за океаном и, сказать вам по правде, чувствую себя здесь совсем новичком. Если вы ничего не имеете против, я был бы очень рад побеседовать с вами как нибудь на днях. Что, если бы мы с вами позавтракали или пообедали — хотя бы у меня в отеле или в каком-нибудь другом месте, где нам не помешают?
Они условились встретиться во вторник на следующей неделе в отеле «Браун».
Когда все вышли и в кабинете остался только Сиппенс, Каупервуд повернулся к нему и сказал:
— Ну вот, де Сото. Приобрели еще кучу хлопот. А что вы скажете про этих англичан?
— Да между собой-то они, может, и ничего, умеют поладить, — угрюмо отвечал Сиппенс, который все еще никак не мог подавить своего раздражения, так обозлил его этот Джонсон. — Но вам, патрон, надо быть с ними настороже. Вам надо около себя верных людей иметь, своих людей, патрон, чтобы было на кого опереться.
— Так-то оно так, де Сото, — протянул Каупервуд, прекрасно понимая, что, собственно, имеет в виду Сиппенс. — Но, с другой стороны, боюсь, что мне придется взять в дело кое-кого из здешней публики, без этого не обойдется. Нельзя же рассчитывать на то, что они так сразу и согласятся, чтобы в таком крупном предприятии орудовали одни американцы. Вы это и сами понимаете.
— Совершенно верно, патрон. Но только все-таки вам надо собрать побольше своих американцев, чтобы здешние дельцы вас не обморочили.
Но Каупервуд уже решил про себя, что разумней будет привлечь к делу группу вот таких добропорядочных и энергичных англичан, как Джонсон, Гривс, Хэншоу и даже этот невозмутимый тип Райдер, который рта не раскрыл на заседании, но так внимательно разглядывал его. Здесь, где ему придется сразу развернуть дело и действовать решительно, кое-кто из его давних американских сотрудников окажется ему неподходящим. Он хорошо знал, что в деловом мире в критическую минуту на одном чувстве далеко не уедешь. Если жизнь чему-нибудь научила его, так именно этому. И он был отнюдь не склонен пренебрегать жестокими уроками своего беспощадного, но в высшей степени полезного, учителя.
31
Несмотря на то, что обе стороны условились не давать до поры до времени в прессу никаких сведений о продаже или покупке линии Чэринг-Кросс, тем не менее новость эта как-то просочилась, — возможно, в результате разговоров Райдера, Келторпа и Делафилда. Все трое — пайщики и члены правления Электро- транспортной компании, которая теперь выпустила из рук свое имущество, — будучи озабочены неопределенностью положения, частенько обсуждали этот вопрос. Короче говоря, не прошло и нескольких дней, как Каупервуда со всех сторон начали осаждать репортеры, жаждущие услышать из его уст подтверждение распространившихся слухов.
Каупервуд, не считая нужным молчать об этом, сообщил им, что передача Чэринг-Кросс уже оформляется и в ближайшее время будет должным образом зарегистрирована. Между прочим, он тут же добавил, что приехал в Лондон отнюдь не с целью что-либо покупать, ибо его предприятия в Америке требуют от него массу времени и сил, но что здесь, в Лондоне, кое-кто из предпринимателей, связанных с прокладкой подземной дороги, обратился за советом к нему как к специалисту в области финансирования и эксплуатации городского транспорта. В результате подобного рода совершенно частных разговоров он и приобрел линию Чэринг-Кросс и обещал посмотреть и обсудить кое-какие другие проекты. Выльется ли это в дальнейшем в объединение лондонского подземного транспорта и возьмется ли он за постройку сети, этого он сейчас сказать не может, ему прежде нужно основательно познакомиться с местными условиями и возможностями.
В чикагской прессе это заявление вызвало бешеную, остервенелую ругань. Этот прожженный плут, только что вышвырнутый из нашего города, осмеливается явиться в Лондон и с помощью своих капиталов и присущей ему хитрости и нахальства втирается в доверие к властям английской столицы, которые предоставляют ему разрешить проблему лондонского подземного транспорта! Нет, это что-то неслыханное! По-видимому, англичанам просто не пришло в голову поинтересоваться прошлым этого уголовника! Но как только они познакомятся с его биографией, — и, конечно, они с этим медлить не станут, — его там не потерпят ни минуты. Можно с уверенностью сказать, что в Лондоне его постигнет та же участь, что и в Чикаго, где он за время своего пребывания восстановил против себя всех и до сих пор вызывает всеобщую ненависть. Не менее лестные заметки появились вслед за тем во многих других городах, в целом ряде американских газет, чьи редакторы и репортеры следовали примеру Чикаго.
С другой стороны, в лондонской прессе отклик был как нельзя более благожелательный, — да оно, впрочем, и неудивительно, ибо ее общественные, финансовые и политические высказывания отличаются крайней деловитостью и отнюдь не руководствуются молвой. «Дейли мейл» выразила мнение, что такой финансист и организатор, как мистер Каупервуд, может блестяще разрешить проблему лондонского подземного транспорта, который с его устаревшим оборудованием давно уже не удовлетворяет потребностям населения столицы. «Кроникл» сетовала на отсутствие инициативы у английских финансистов и благочестиво уповала на то, что если американец по ту сторону океана, где-то в Чикаго, сумел понять, что им нужно, так, может быть, теперь лондонские предприниматели проснутся и начнут действовать сами. Примерно такого же рода заметки появились в «Таймс», «Экспресс» и других газетах.
На взгляд Каупервуда эти заметки с чисто финансовой точки зрения не предвещали ничего доброго. Они привлекут к его затее внимание не только английских, но и американских дельцов, и против него подымется травля. И он оказался прав. Как только слухи о продаже линии Чэринг-Кросс получили официальное подтверждение и в газетах появились новые заметки о том, что к Каупервуду обращаются с разными предложениями и что он, по-видимому, склонен уделять внимание вопросам лондонского подземного транспорта, — все крупные пайщики Районной и Метрополитен — двух линий, которые давно уже подвергались вполне справедливым упрекам, — пришли в яростное негодованье и единодушно решили противостоять его махинациям.
— Каупервуд! Каупервуд! — фыркал лорд Колвей, крупный акционер и один из двенадцати директоров компании Метрополитен и компании Сити — Южный Лондон; Колвей имел обыкновение читать газету за утренним завтраком; справа от него на столе — по соображениям чисто принципиальным — лежала
