V
На следующий день на третьем этаже Чамли-холла Джим с Энджи стояли в коридоре перед дверью кафедры английской филологии.
— Ну что, ты войдешь или нет? — строго поинтересовалась Энджи.
— Секундочку. — Джим нервно поправил галстук. — Не наседай на меня.
— Как ты думаешь, он знает про Гротгвольда? — спросила Энджи.
— Сомневаюсь, — ответил Джим. — В студенческом медицинском центре говорят, что Хансон уже оправляется от всего этого — разве что напрочь забудет все, что произошло тем вечером. Энджи! Как по- твоему, все это время, пока мы были там, Хансон действительно провел под землей в облике жука- точильщика?
— Не знаю, да это и не имеет значения, — твердо заявила Энджи. — Если честно, Джим, теперь, когда ты пообещал мне получить окончательный ответ от доктора Хоуэлса насчет повышения, я думала, что ты преодолеешь себя и покончишь с этими колебаниями. Не понимаю, как мужчина, который общался с драконами и сражался с ограми…
— …не хочет ставить своего босса в неловкое положение, заставляя его выбирать между «да» и «нет», — подхватил Джим. — Ха! Знаешь, что я тебе скажу? — Он погрозил ей пальцем. — Как ты думаешь, чему меня научила вся эта история с драконами и ограми? Не только не бояться.
— Замечательно, — вздохнула Энджи. — Чему еще?
— Попробую объяснить, — сказал Джим. — Я понял, что… — Он помолчал. — Понял, что дело не в том, боишься ты или не боишься. Дело в том, чтобы в любом случае идти вперед.
Энджи поморгала в замешательстве.
— Так вот именно поэтому, — закончил свою мысль Джим, — я и согласился в конце концов выяснить отношения с Хоуэлсом. Ну вот, теперь ты знаешь все.
Он привлек Энджи к себе, поцеловал в дрожащие губы и, отстранив ее, отвернулся. В последний раз подтянув галстук, он повернул дверную ручку, открыл дверь и доблестно вошел в кабинет.
ЭЛИЗАБЕТ ЛИНН
Серебряный Дракон
Эта история — об Айадаре Атани, который много-много лет назад был господином Драконьей Крепости и властелином Страны Драконов. Риока тех времен была похожа и непохожа на нынешнюю. В Исшоу, что на западе, царил мир, потому что маги из Риоки возвели на границах огромную стену, Препону Чародеев, и укрепили ее заклинаниями. Магов давно не было в живых, но сила их заклинаний еще долго охраняла крепостные валы и башни Препоны. Исоджаи боялись стены и не пытались взять ее приступом.
На востоке было неспокойно. В то время Чайоу не относилась к Риоке, а была отдельной страной. Властители Чайоу хозяйничали на море. На кораблях с черными парусами они бороздили восточные моря, грабили прибрежные селения, уводили в рабство мальчиков и девочек. Пираты из Чайоу сеяли ужас по всему побережью Каменай.
На севере, в Иппе, властители купались в роскоши. У них не было врагов за пределами государства; они скучали по битвам, становясь раздражительными и задиристыми. Они ссорились с повелителями Исшоу, с Талвелаи, с Нио, или дрались друг с другом. Самым вздорным среди них был Мартан Хол, повелитель Серренхолда. Серренхолд, как известно, — это самая маленькая и удаленная от центра область Иппы. Этот край ничем не знаменит: здесь не варят славного пива, не умеют вкусно готовить конину; он не поразит вас ни красотой женщин, ни удалью мужчин. Примечателен Серренхолд лишь одним: отвратительным климатом. «Суров, как ветра Серренхолда», — обыкновенно говорят в Иппе.
Никто не знал, отчего у Мартана Хола такой вздорный характер: влияла ли на него ветреная погода или воля богов, или же он был таким от рождения. За десять лет, что минули с тех пор, как он унаследовал власть от отца, Оуэна, Мартан Хол успел убить одного брата, изгнать другого и передраться со всеми соседями.
Самую жгучую ненависть приберег он для Родерико ди Корсини, повелителя Дерренхолда. Они не всегда были врагами. Однажды Мартан даже просил руки Оливии ди Корсини, дочери Родерико. Но Оливия ди Корсини отказала Мартану.
— Он стар. Кроме того, я не люблю его, — сказала она отцу. — Я не выйду замуж за мужчину, которого не люблю.
— Не любишь? А при чем тут любовь? Речь идет о замужестве! — Родерико свирепо взглянул на свое дитя, но в ответ получил точно такой же взгляд. Дочь была похожа на отца: столь же упряма и горда своим упрямством. — Ах, вот в чем дело! — догадался Родерико. — Проклятие! Ты любишь другого.
— Ты прав, — ответила Оливия.
— И кто же он, дорогая?
— Йон Торнео из Галвы.
— Йон Торнео? — Родерико нахмурился сильнее прежнего. — Йон Торнео! Он же сын пастуха! От него несет овечьим пометом и сеном!
На самом деле это было не так. Отец Йона Торнео, Федерико Торнео из Галвы, действительно держал овец. Но он был не пастухом, а торговцем шерстью, одним из богатейших людей в своем краю. Он часто приезжал в Дерренхолд, а Родерико ди Корсини принимал его как почетного гостя.
— Мне нет дела до этого, — сказала Оливия. — Я люблю его.
На следующую ночь она сбежала из отчего дома и проселочными дорогами поскакала на восток, в Галву. Если рассказывать все, что было дальше, — история выйдет длинной. Но хотя свадьба Оливии ди Корсини и Йона Торнео сыграла огромную роль в жизни обоих, для нашего рассказа она не столь важна. Мы лишь упомянем, что Оливия вышла за Йона и жила с ним в Галве. Надо ли говорить о том, что они были счастливы? Конечно были. У них родилось четверо детей. Сначала — мальчик, которого назвали Федерико, в честь деда; парнишка рос дружелюбным, крепким и послушным. Затем появились две девочки — тоже милые, послушные крошки, как и их брат.
Младшей была Иоанна. Настоящая красавица: от матери она унаследовала смуглую кожу и густые черные волосы. Но она не была ни милой, ни послушной. Иоанна дралась с няньками и совсем застращала брата. Она предпочитала юбкам — брюки, шитью — стрельбу из лука, куклам — охотничьих собак.
