Намек был понятен. Строуп схватил ключ, рука тут же скрылась, и они вошли в дом.
Внутри царила кромешная тьма. Впрочем, Сильвия, осторожно пробиравшаяся вперед, ничего другого и не ожидала, поскольку еще на подходе к огромному кирпичному особняку в викторианском стиле разглядела, что все его окна наглухо задернуты плотными шторами. Нигде не было заметно ни единого проблеска света, и темнота, заполнявшая дом, казалась осязаемой.
Некто в инвалидной коляске, неторопливо катившийся от них в глубину прихожей, уже исчез из виду. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Где-то почти на задней части дома коляска свернула в просторную комнату, которую скудно освещало мерцание одной-единственной масляной лампы. Вдоль стен комнаты была расставлена массивная мебель: сломанная и неубранная кровать; дубовый стол с канделябром; четыре стула, больше смахивавшие на троны; длинный низкий сундук для постельного белья, накрытый крышкой и на шести изящных ножках в форме когтистых лап, опирающихся на шар, а еще железная махина, по всей видимости печь с широким дымоходом, который, изогнувшись, уходил в потолок. Вся обстановка, кроме печи, была частично накрыта полосами черного муслина, которые тут и там ниспадали на пол, смахивая на паутину, вытканную чудовищно огромными пауками.
Хозяин инвалидной коляски, чье лицо они до сих пор не разглядели, был точно так же закутан, словно в кокон, в причудливое одеяние из фланели. Подкатившись к сундуку, он уверенно затормозил. Мужской голос, гулкий, но едва заметно дребезжащий, словно плохо настроенная фисгармония, принес извинения за то, что им так долго не открывали.
— Я спал, — пояснил хозяин дома. — Когда тревожат мой сон, я не в состоянии сразу… э-э-э… очнуться.
«Спал? — удивилась Сильвия. — Это в половине двенадцатого утра? Как же его развезло, бедолагу!» Этой проблемой непременно нужно заняться.
— Ничего страшного, приятель, — отозвался мистер Строуп. — Не волнуйтесь, нам не к спеху. Времени у нас уйма, как и у вас.
Сидевший в коляске повернулся к нему, и при этом движении Сильвия наконец получила возможность его разглядеть. У него были круглые, совиные глаза, тонкий крючковатый нос и почти безгубый, недовольно кривящийся рот, который заметно скосился влево. Длинные серебристо-седые волосы старика росли редкими прядями, как бывает при облысении, а лицо в свете лампы лоснилось, будто вытаченное из слоновой кости. Держался он сдержанно и отчужденно. Старик протянул руку мистеру Строупу, но — можно было не сомневаться — отнюдь не ради рукопожатия. Строуп понял это не сразу, а сообразив, поспешно вернул хозяину ключ.
Дракколо церемонно предложил гостям присаживаться.
Умостив поудобнее свои внушительные телеса, Сильвия сообщила хозяину дома, кто они такие и зачем пришли.
— Сначала нам необходимо задать вам несколько вопросов, чтобы выяснить ситуацию. Вы не против?
Мистер Дракколо величественно кивнул и устремил внимательный взгляд на собеседницу. При этом он украдкой сунул руку в карман своего довольно причудливого одеяния. Сильвия подумала, что он собирается закурить, однако мистер Дракколо извлек из кармана внушительный лоскут темной ткани и прижал его ко рту таким жестом, словно готовился чихнуть. Чиханья не последовало, однако ткань все так же прикрывала рот. Может, у него гнилые зубы или десны гноятся?
— Итак, — продолжила она вслух, — начнем с вашего имени. Насколько я поняла… мистер… Дракколо? Верно?
Удивительное дело, но сидевший в инвалидном кресле, казалось, на несколько секунд усомнился в истинности фундаментальных сведений о его персоне, но в конце концов решительно кивнул, подтверждая ее правоту.
— Именно «мистер»? Не «синьор»?
Снова повисла краткая пауза, во время которой — Сильвия могла в этом поклясться — собеседник, прикрываясь ладонью, усмехался, но потом он сказал:
— Совершенно верно — мистер.
Сильвия бойко задала еще с десяток вопросов, ответы на которые получила гораздо быстрее. Слушая мистера Дракколо, Сильвия подумала, что он, наверное, иностранец. У него определенно имелся легкий акцент… вот только итальянский ли? Она обнаружила, что ее понемногу завораживает звучание этого, почти мелодичного, голоса. «А он привлекателен, — подумала Сильвия. — По своему, конечно, но привлекателен, даже несмотря на почтенный возраст».
Она старалась поскорее закончить с вопросником, но обязательные расспросы — такая чудовищная канитель… Все это время оба мужчины не сводили с нее глаз. Дракколо, прикрывавший платком нижнюю часть лица, смотрел на нее прямо и спокойно, зато Строуп — Сильвия хорошо это знала — так и пожирал глазами ее пышные формы. «Не пышные, а чудовищно объемные», — поправила она себя и едва заметно поежилась на стуле. Ее внушительная грудь при этом движении колыхнулась, и глаза мистера Строупа загорелись с новой силой. Сильвии даже показалось, что она видит капельку слюны, выступившую в уголке его рта. Ей давно было известно, что некоторых мужчин привлекают и мгновенно возбуждают чрезмерно полные женщины. Недомерок Строуп, тощий, но довольно мускулистый, с редеющей шевелюрой, печальной, но хитроумной физиономией и вечно елозящими руками, был ярким примером мужчин такого типа. За этой типичной внешностью скрывалось нечто первобытное и жестокое, вызывавшее у Сильвии страх. С первой минуты, как только она увидела этого типа, ей сразу стало ясно, что ждать от него хорошего не стоит. А теперь он стал ее напарником, и, вероятно, надолго… О нет! Только не это! Не хочется быть злюкой, но, похоже, придется кое-что предпринять, чтобы отвадить этого господина.
— Как именно произошел несчастный случай? — спросила она, обращаясь к хозяину дома. — Расскажите подробнее.
— Я поскользнулся и упал, когда выбирался из… — без запинки начал Дракколо, но тут же закашлялся. По крайней мере, звук, который он издал, был похож на кашель. Он буквально на мгновение замялся. — Из ванны, — наконец закончил он, особенно четко выговорив последнее слово.
— Для пожилых людей ванна — наиболее опасное место в доме, — предостерегающе заметила Сильвия. — Вы не думали о том, чтобы обустроить душевую?
— Нет! — ответил он неожиданно резко, почти визгливо, словно одна мысль о душевой вызывала в нем ужас и омерзение. После этого выкрика Дракколо тщательно вытер губы, сунул салфетку в карман и тут же старательно прикрыл рот ладонью. — Ни в коем случае, — добавил он уже сдержаннее и пояснил: — Я не люблю текучей воды.
Эти слова подтвердили то, что Сильвии подсказало обоняние: хозяин дома давненько не имел дела с водой и мылом. Вероятно, с того самого происшествия. Но когда это случилось? Она спросила.
— Почти семь недель назад, — сообщил Дракколо, и впервые за все время разговора в его голосе прозвучало легкое чувство вины.
— И с тех пор вы, конечно, были не в состоянии позаботиться о себе. Что говорят о вашем состоянии врачи? Скоро ли вы поправитесь?
Хозяина дома передернуло.
— У меня нет ни малейшего желания подвергаться обследованиям эскулапов, — процедил он.
— Нет, — надменно, с царственным достоинством качнул головой Дракколо.
— То есть вы не получали вообще никакой помощи. Как же вы справлялись?
— Боюсь, не очень успешно. Моя… — он запнулся, подыскивая слово, —
Казалось, Дракколо вот-вот потеряет нить разговора, но он быстро взял себя в руки.
— Кроме того, — продолжал он, — в качестве другого источника пропитания я заключил соглашение с одним из местных мясников — весьма понимающим господином, который к тому же сам отличается
