нестерпимо мучил голод. Возможно, все дело было в наркотиках, которые попали в него вместе с кровью юных наркоманов прошлой ночью, а быть может, сама человеческая кровь стала для него наркотиком. Только когда он вбирал в себя эту сладковатую питательную жидкость, картины прошлого исчезали из памяти и он мог спокойно отдыхать.
Он оставил свое убежище, отдавшись во власть подхватившего его ночного ветра.
Окно третьего этажа в отеле, расположенном в центре города, одном из тех, куда согласно правительственной жилищной программе перечисляется четыреста долларов за ночь, чтобы нуждающиеся могли укрыться за этими стенами.
Он вошел внутрь. В первой комнате на раскладушках спали двое пьяных мужчин. Беззвучно покончив с ними, он двинулся дальше. В другой комнате его заметила какая-то женщина и начала неистово кричать — пока он не разорвал ей горло. Там же ему встретился третий мужчина. В следующую комнату… Все дальше и дальше.
Наконец он зашел в комнату, где расположилась семья — родители и трое детей. Они спали на двух кроватях, разделяемые тонкой занавесью. Он молча забрал жизни родителей, отбросил занавесь в сторону и увидел детей.
Дети…
Весь мир в 1969 году принадлежал детям.
Дракула наконец покинул свою унылую и разоренную войной родину, перебрался в Новый Свет. Это произошло в пятидесятых годах, оставшихся в воспоминаниях как невероятно тоскливая и безжизненная пора. Но его финансовое состояние значительно преумножилось, поэтому он не спешил покидать новое место.
Времена опять переменились, как это всегда бывает, и он почувствовал, что возрождается к жизни. Наступило лето 1969 года. Город Ангелов. Теперь он был баснословно богат и постоянно окружен интересными молодыми людьми в вычурных одеждах. Его забавляло, что всем цветам они предпочитали яркие светящиеся тона. Ему нравилась живая музыка, сексуальная раскрепощенность, массовые сборища, проходившие каждую субботнюю ночь в местечке Сансет-Стрип. Он был владельцем киностудий, звукозаписывающих компаний, жилых зданий и одного старого театра в стиле ар-деко, который вскоре планировал реконструировать. Он одевался в бархат и глазет, был завсегдатаем «Виски» и «Темной черепахи», а его голова непрестанно кружилась от адской смеси крови и ЛСД. Его мистическая личность вызывала массу кривотолков среди завсегдатаев Сансет-Стрип, что делало его невероятно популярным.
В общем, это было прекрасное время, особенно для бессмертного.
Однажды поздно ночью в субботу легкий ветерок, спустившись с западных склонов гор, принес едва уловимый, но бесконечно знакомый запах. Он проник сквозь толщу наркотического дыма, преследовал и пробрался в самые глубины подсознания. Как давно князь тьмы не чувствовал этот запах! Наверное, с окончания последней войны. Запах только что пролитой крови, целого моря крови. Было четыре часа утра. Он только что вышел из ночного клуба в сопровождении двух потрясающих юных спутников. В его планы входило пригласить их в свой лимузин, угостить хорошенько гашишем, после чего испить крови обоих, но не до конца, а самую малость, чтобы остаток ночи они провели без сознания на заднем сиденье автомобиля, в то время как он вернется домой перед самым восходом солнца. Его шофер, которого он называл Ренфилдом, был крайне осторожен.
Но будоражащий аромат, едва ли различимый для простого смертного, не давал ему покоя, притягивал и манил — такой древний, естественный, пробуждающий тайные инстинкты хищника. Он поспешно извинился перед своими ночными жертвами, словно лунатик повернул за угол здания и, скрытый от посторонних глаз непроглядной тьмой, преобразился.
На крыльях ночи он последовал за манящим запахом на север, оставил позади Стрип и устремился в горы. Пролетел над бесконечными рядами особняков на Беверли-Хиллз, миновал извилистый каньон Колдвотер и оказался недалеко от того места, где в сумраке ночи мерцали огоньки рождественской елки. Он расположился невдалеке, на широкой лужайке, едва не теряя сознание от недоступной близости головокружительного аромата.
Источник соблазнительного запаха он нашел сразу. Чуть поодаль, не двигаясь, лежали два человека — мужчина и женщина. Они были безжалостно убиты, заколоты ножом. В машине, остановившейся на подъездной дорожке, уткнувшись головой в руль, лежал третий человек. Пулевые ранения не оставляли сомнений в том, что он тоже мертв.
Но самые сильные ароматы исходили от дома, и Дракула, движимый смешанными чувствами жажды и отвращения, последовал на запах крови.
Запекшаяся кровь была повсюду — на стенах, полу, мебели. Он прошел по небольшому коридорчику в гостиную и увидел там еще одну пару, мужчину и женщину. Подобно тем, что лежали на лужайке во дворе, эти тоже были жестоко убиты. Будто какой-то сумасшедший снова и снова вонзал острый нож в их уже недвижимые тела, и произошло это не более двух часов назад. Судя по длинной веревке, концы которой были завязаны узлом вокруг их шей, прежде чем приступить к кровавому побоищу, их повесили. Со спинки кровати небрежно свисал американский флаг.
Не обращая внимания на перевернутое тело мужчины, Дракула приблизился к женщине и опустился перед ней на колени. Он долго всматривался в ее лицо, удивительно прекрасное, но уже несущее печать смерти, как вдруг понял, что знает ее.
Он замер, воскрешая в памяти ее образ, затерянный среди тысяч других подобных, накопленных за долгие века.
Конечно, он вспомнил. Два года назад он видел ее в одном фильме про вампиров. Абсурдный, но очень качественно сделанный и не лишенный определенных достоинств. Еще тогда она показалась ему удивительно прекрасной.
И вот она лежит у его ног, жертва безжалостного сумасшедшего; даже у него, самого известного в истории убийцы, такая расправа вызывала чувство непреодолимого отвращения.
Он окинул взглядом ее тело и понял кое-что еще: она была беременна, на большом сроке. И ребенок в ее утробе…
Нет!
Удивительно, но ребенок остался жив и сейчас едва заметно толкался ножкой. Князь тьмы осторожно положил руку на ее раздувшийся окровавленный бок и прикрыл глаза, раздираемый давно забытыми чувствами, не напоминавшими о себе уже более двадцати пяти лет. Его охватили ненависть, сострадание, отвращение и… безудержная ярость. Ярость и гнев.
Ребенок перестал шевелиться.
Первые лучи солнца заглянули в окно, скользя по стенам и мебели. Начинался новый день. Пошатываясь, он поднялся с колен и вышел через парадный вход опустевшего дома. Только тогда он заметил наспех выведенное кровью слово. Внутренний голос подсказывал ему, что написано оно было кровью одной из жертв.
СВИНЬЯ
Это слово набатом гремело в его голове, пока он возвращался к себе домой.
СВИНЬЯ
Вся эта сытая, богатая жизнь сводилась к одному единственному слову… Слову, характеризующему грязное животное.
СВИНЬЯ
Когда он вернулся к себе, оно все еще алело на запачканном кровью полу. И весь следующий день…
СВИНЬЯ
Это стало последней каплей, переполнившей чашу благоразумия. В мгновение ока забытые чувства и желания, тщательно сдерживаемые долгих пять столетий, вырвались
