Она опять шагнула к двери, но на пороге обернулась.
— Вы путаете прошлое с настоящим, — сказала она торжествующей Изабелле. — Женщина, о которой вы говорите, осталась в прошлом, а я… — она намеренно подчеркнула эти слова, — я — настоящее Рафаэля.
ГЛАВА 14
Рафаэль сидел на кровати Алессандры и осторожно стягивал с нее простыню. С ног до головы закутанная в накрахмаленную белую ткань, она напоминала мумию в саркофаге. Почувствовав помеху, она начала просыпаться. Ее глаза слипались, веки были тяжелыми: приходилось всплывать из самых глубин сна.
Кончиками пальцев Рафаэль погладил ее шею, потом наклонился и поцеловал в лоб.
Алессандра зажмурилась, пытаясь вернуться к действительности.
— Твоя сиеста затянулась, любимая, — сказал Рафаэль, внимательно глядя на невесту и предполагая, что столь необычное для нее явление, как сон днем, вызвано какой-то душевной травмой.
Алессандра смотрела на него, пытаясь стряхнуть с себя кошмарный сон: Изабелла в студии размахивает кистью, браслеты сталкиваются и звенят, с кисти на полотно падают кровавые капли…
— Ты не заболела, Сандра? — с тревогой в голосе спросил Рафаэль.
Она отрицательно покачала головой.
— Я вдруг почувствовала, что ужасно устала. Вероятно, жара виновата. Никак не привыкну… — Рафаэль сидел рядом, большой и сильный, и его присутствие наполняло Алессандру радостью и спокойствием. — Твоя деловая встреча уже закончилась?
— Да.
— Ну, рассказывай… Что случилось? — Алессандра приподнялась на локте.
— Перед нами перспектива очень большого заказа. Для начала на два года, а если дела пойдут хорошо, контракт будет продлен.
— Какая замечательная новость! — Она ощутила то же чувство подъема, что и от победы на соревнованиях. — Наверное, она пыталась окрутить тебя и снизить закупочную цену до минимума?
— Да. Очень старалась, но я устоял, и мы пришли к соглашению. — Он улыбнулся. — Откуда ты знаешь о таких вещах, любовь моя? «Окрутить»… Хорошо сказано.
— Я читаю газеты. Хочу быть в курсе происходящего помимо соревнований конников и событий в мире музыки. А уж о твоем бизнесе я хочу все знать досконально.
— Хорошо. — Рафаэль потрепал ее по щеке. — Мне очень нравится, как ты настроена. Я научу тебя.
Алессандра протянула руку и погладила его плечо. Она уже совсем проснулась, тяжелые видения унеслись прочь.
— Рафаэль, — тихо и медленно сказала она, — я девственница, но не так уж наивна. Я знаю кое-что о жизни.
Во взгляде и улыбке Алессандры был намек на вызов, и Рафаэль немедленно уловил его.
— Извини, дорогая, я не совсем понял, что ты хочешь этим сказать.
Она замялась, размышляя, как бы поделикатнее задать вопрос, который не давал ей покоя.
— Ты сердишься на меня? — удивленно спросил Рафаэль.
Она покачала головой и отвернулась.
— Любовь моя… — Он слегка сжал ее руку. — Ты хочешь мне что-то сказать? Что-то плохое?
Алессандра молчала.
— Это связано с моей матерью? — попробовал догадаться Рафаэль. — Она обидела тебя?
— Можно сказать, да.
Он прикрыл глаза.
— Я знал, что это случится. Она наговорила тебе гадостей?
— Да.
— Прости меня, Сандра. Когда она узнает тебя получше…
— Рафаэль, сейчас меня беспокоит не твоя мать, а то, что она сказала. — Алессандра села.
Простыня сползла с округлой груди, но она не торопилась прикрыть ее. Их взгляды встретились. Оба ощутили желание, мощное и властное, как ярость недавно прошедшей грозы. Прекрасная в своей страсти, она с гордым вызовом смотрела ему в лицо.
Глаза Рафаэля сверкали как черный янтарь.
— Что она сказала тебе? — настойчиво спросил он.
Его лицо заледенело и стало грозным.
— Что ты любишь другую. — Слова падали как камни.
— Нет! — Алессандра наблюдала за тем, как в Рафаэле закипел гнев. — Нет! — снова крикнул он. — Она лжет!
Она положила ладонь на его руку.
— Я не поверила ни единому ее слову. Всего на один ужасный миг я засомневалась… — Алессандра почувствовала укол вины и стыда. Не нужно было начинать этот разговор. Ей не хотелось тайн, она мечтала, чтобы каждое их слово было честным и искренним. И все же… Сумеет ли она сама быть полностью откровенной? Едва ли.
Рафаэль тяжело вздохнул.
— Я поговорю с ней. Она больше не будет вести себя подобным образом.
— Послушай… — начала Алессандра.
— Нет! — отрезал он. — Хватит! Не стоит об этом говорить. Я не желаю, чтобы ты огорчалась, выслушивая жестокую ложь, рожденную ревностью и обидой.
— Я верю тебе, Рафаэль, — серьезно сказала Алессандра. — Пусть каждый говорит что хочет. Нечего стыдиться, что в прошлом мы могли любить других.
— Но ведь ты никого не любила!
— Нет. Но если бы любила, ты не имел бы права винить меня. Так же, как я не имею права винить тебя.
Он вскочил с кровати и заметался по комнате, что-то раздраженно бормоча по-испански.
— Прости меня, что я так разозлился… Да, два раза в жизни я был влюблен. Но все это осталось в прошлом.
Алессандра улыбнулась и с облегчением перевела дух. В прошлом. Именно так она и ответила Изабелле. Взяв руку Рафаэля, она положила ее в ложбинку между грудей.
— Ты знаешь, что я принадлежу тебе, — прошептала она. Глаза ее сияли любовью. — Ты знаешь, как мое тело жаждет тебя…
Она опять взяла его руку и опустила ее ниже.
— Вот все мои самые большие секреты. Они только твои.
Рафаэль глухо застонал.
— О, моя любовь…
Затем он наклонился, и его губы отправились в путешествие по ее грудям. Его ласка была очень нежной и все же сводила Алессандру с ума. Ладонь Рафаэля легла на выпуклый темный треугольник внизу живота, прижалась к нему, но дальше не пошла.
— Ты заставила меня устыдиться моих прежних увлечений. Я рассердился на себя. Алессандра, ты так добра ко мне, ты такая чистая, чудная, сильная! Ты все, о чем я мог мечтать. Когда я думаю о том, что жил с другими женщинами, я начинаю проклинать собственную слабость и глупость.
— Но так нельзя! — покачала головой Алессандра. — Ты слишком строго судишь себя. Увлечься кем- то — это вовсе не слабость. Тут нечего стыдиться. Что это, Рафаэль? Еще одна испанская черта, которую я не могу понять?
