поглаживая темные волосы и ласково приговаривая, на этот раз на понятном Валери языке:
— Ничего, ничего. Не принимай близко к сердцу. Я уверен, что он все еще любит тебя. Даже больше, чем прежде. Мужчины никогда так не злятся, если только они не влюблены до безумия.
Валери мысленно застонала, вспомнив тот день, когда встретила Маноло, и то, как зол он был, говоря, что Эсперанса спит с его отцом.
— Ошибаешься, — возразила Эсперанса. — Меня никто больше не любит. Все думают, что я падшая женщина. И Гастон… И Мануэль… И ты тоже.
— Гастон никогда бы так о тебе не подумал. Не говоря уже обо мне. Но ты поступила очень скверно, — добавил Маноло мягко. — Спать с одним человеком, когда любишь другого, — это не то, что стоит повторять. Однако все мы в молодости делаем много глупостей.
— Ты все еще меня любишь? — горестно спросила она, глядя на него сквозь длинные пряди волос, упавшие на глаза.
— Я всегда любил тебя, Эсперанса, ты же знаешь.
Сердце Валери остановилось. Он всегда любил ее. И он зовет ее не Кармен, а Эсперанса.
— А я люблю тебя! — горячо воскликнула девушка. — Ты лучший из мужчин. Гораздо лучше, чем твой отец. Не знаю, зачем я легла с ним в постель. Я, должно быть, сошла с ума. Мануэль сказал мне тогда, что между нами все кончено, и я хотела сделать ему больно. И сделала!
Маноло отстранил ее от себя.
— Хочешь сказать, что Гастон не соблазнял тебя?
— Нет. — Эсперанса виновато посмотрела на него. — Это я его соблазнила. Я ведь могу быть плохой девочкой, если захочу. Очень плохой… Ты правда меня прощаешь? Знаю, ты был потрясен, когда застал меня в постели с твоим отцом.
— Не делай так больше.
— Не буду. Обещаю тебе. И помирись с отцом. Ведь это была не его вина.
Маноло улыбнулся.
— Я полагаю, что устоять против такой красавицы, как моя Эсперанса не смог бы ни один мужчина, не говоря уже о таком сластолюбце, как Гастон.
— Ты действительно так думаешь?
— Да.
Слушая их разговор, Валери испытывала невыносимые мучения. Ее привели сюда и теперь добрых полчаса издевались над ней. Пора положить конец этому отвратительному спектаклю! Заставив себя подняться с кресла, к которому она, казалось, приросла, Валери прошла вдоль рядов к сцене.
Маноло поднял лицо, до того утопавшее в волосах Эсперансы, и недовольно поморщился, увидев, с каким угрожающим видом подходит Валери. Он послал ей извиняющийся и примирительный взгляд, явно обещая все объяснить позже. Но было уже слишком поздно. Валери кипела от ярости. Неужели он думает, что теперь она поверит хоть одному его слову?
— Прошу прощения, Маноло, — произнесла она холодно. — Но мне пора домой. К себе домой!
Эсперанса подняла голову от груди Маноло.
— Кто эта женщина? — требовательно спросила она.
— Это женщина, моя дорогая Эсперанса… — печально начал Маноло, — это женщина, которая не верит мужчине, когда он говорит, что любит ее.
Валери иронически приподняла бровь. Если негодяй желает убедить ее в том, что между ним и этой девчонкой нет ничего, кроме платонической любви, то ему это не удастся. Поступки бывают обычно убедительнее слов. Она же видела, как он танцевал со своей драгоценной Эсперансой!
Эсперанса подняла изумленный взгляд на мужчину, который все ещё держал ее за руку.
— Ты любишь ее? — спросила она, явно не веря своим ушам.
— Больше, чем ты можешь себе представить.
Юная испанка вскрикнула, приподнялась на цыпочки и принялась покрывать лицо Маноло поцелуями.
— Эй, прекрати! — запротестовал он, осторожно беря ее за руки и отрывая от себя. — Сейчас Валери опять подумает Бог знает что. Она и так, кажется, решила, что мы с тобой чересчур близки.
Эсперанса резко повернулась к Валери.
— Ты думаешь, что мой Маноло станет обманывать женщину, которую ждал всю жизнь? Ты что, совсем глупая? Похоже, ты не заслуживаешь любви моего брата! — закончила она, энергично тряхнув головой.
— Твоего брата? — ошеломленно повторила Валери.
— Сводного брата, по правде говоря, — поправил Маноло. — Валери не знает о том, что мы родственники, — пояснил он Эсперансе. — Ты же просила никому не говорить о нашем родстве, вот я и не говорил.
Эсперанса надула алые губки.
— Все равно ей нет прощения! Даже если бы ты не был моим братом, она могла бы больше доверять тебе. Ты же не такой легкомысленный, как твой отец. И не такой глупый, как этот Мануэль, который никогда не знает, как поступит в следующий момент. Ты хороший, добрый, честный. Так что она должна перед тобой извиниться.
Валери так не думала. Она считала, что, если кто тут и должен извиняться, так это Маноло, который лгал ей насчет Эсперансы. И заставил пройти через ад, когда она смотрела, как он танцевал со своей сестрой.
Маноло углядел на ее лице недовольство и поспешно улыбнулся.
— Почему бы тебе не пойти к Мануэлю и самой не извиниться? — предложил он сестре. — За твое собственное поведение…
Эсперанса сразу сникла.
— Хочешь сказать, что на сегодня репетиция закончена?
— Конечно. Если ты с ним помиришься, я уверен, он будет вкладывать больше чувства в свою партию.
— Наверное, ты прав. — Эсперанса засмеялась и легко сбежала по ступенькам со сцены. — Это было бы неплохо, поскольку он совершенно не умеет притворяться. Все на лице написано.
— Тяжело притворяться, когда влюблен. Сердце диктует собственные правила, — сказал Маноло, нежно глядя на Валери.
— Ха! — Эсперанса, подбоченясь, встала рядом со сценой. Большинство мужчин понятия не имеют, в каком месте у них сердце. Единственная часть тела, о местоположении которой они точно осведомлены, находится несколько ниже пупка. — Она уставилась на Валери своими огромными темными глазами. В ее взоре явственно читалось неодобрение. — Большинство мужчин, я сказала. У моего брата есть сердце! Так что постарайся не огорчать его, моя дорогая, а то ответишь передо мной. Я вовсе не такая мягкая, как Маноло, и не стану с тобой церемониться. Запомни, мой отец был тореадором! — С этими словами Эсперанса вздернула подбородок выше прежнего и удалилась.
— Напомни мне, чтобы я никогда не перечила твоей сестре, — усмехнулась Валери, удостоверившись, что Эсперанса точно покинула их.
— И мне тоже! — прорычал Маноло, грозно глядя на нее. — Перестань смотреть на меня так, будто я совершил что-то плохое. Эсперанса права: твое поведение не выдерживает никакой критики. Что вы можете сказать в свое оправдание, мадам?
Он встал напротив нее, скрестив руки на груди, его брови сдвинулись.
— Ты танцевал очень хорошо, — спокойно заметила Валери, не желая позволить Маноло вывести ее из себя. — А еще ты очень хороший актер.
— Это не была игра. Потому что в мыслях своих я танцевал не с Эсперансой. Я танцевал с тобой, моя любимая, глупая, недоверчивая Валери.
— О… в самом деле? — Чувство вины и удовольствие переполнили ее, прогнав злость и обиду.
— Почему я должен все объяснять тебе по тысяче раз? — Он пылко обнял ее. — Когда же наконец ты начнешь мне верить?
— Будь честным, Маноло, — ответила она, стараясь не дать мыслям разбежаться из-за его
