подняли урну с тележки и понесли внутрь.
Герб, выгравированный на краеугольном камне дверной арки, изображал: виноградную гроздь, под ней наклонную линию —
— Наши земли на западе острова славятся виноградниками. Почему череп — я не знаю.
Она горько рассмеялась.
— Полагаю, там, по-прежнему, производят прекрасное вино, вот только земли уже не наши… Не осталось ничего, кроме этого склепа.
Носильщики поместили урну, как им велели, и быстро вышли, чихая от пыли. Девушка достала из кошелька монету — серебряную, как и договаривались, и расплатилась. Теперь, когда все ушли, Гаррик впервые сумел рассмотреть внутренность склепа.
Вдоль каждой стены тянулось по две полки, на каждой из них могло уместиться по четыре продолговатые погребальные урны. Большинство мест оказалось заполненными; слабый свет позволял разглядеть, что в течение веков урн здесь было гораздо больше — их остатки вместе с содержимом догнивали на пыльном полу. Юноша постарался задержать дыхание.
По задней стене шла единственная полка, пошире остальных. На ней лежала бронзовая урна, в ногах и в изголовье которой стояли подсвечники. Свечи так давно сгорели и оплыли воском, что даже запаха не осталось. Слабо поблескивал тусклый металл, в котором можно было узнать серебро.
— Моя мать, — просто пояснила Лиана. Вдалеке прогрохотали колеса тележки — это носильщики отправились на свою стоянку в порту. — Он был бы рад упокоиться рядом с ней. Как бы я хотела…
Голос девушки прервался. Собравшись с силами, она закончила:
— Как бы я хотела, чтоб мама не умирала. Или чтоб отец умер вместе с ней… А иногда я мечтаю о том, чтоб мне никогда не родиться… О Гаррик!
Он обнял рыдающую девушку за плечи и старательно глядел в дверь гробницы, не решаясь встретиться с ней глазами. Спустя короткое время Лиана наконец успокоилась, выпрямилась и высморкалась. Гаррик отпустил ее, но продолжал смотреть внутрь склепа.
— Я не вижу ни одного окна, — сказал он. — Там есть еще одна комната?
— С другой стороны гробницы устроена кладовка смотрителя, — спокойно ответила девушка. — Изолированная от склепа.
Прокашлявшись, Лиана добавила:
— Спасибо тебе, Гаррик. Теперь мы можем запереть склеп и уйти. Не думаю, что я когда-нибудь вернусь сюда.
В ответ на удивленный взгляд юноши указала в сторону гробов.
—
Гаррик посторонился, чтоб девушка могла запереть склеп.
— Должно быть, твой отец долгие годы работал здесь, — подала голос Теноктрис. — Все кирпичи и даже земля пропитаны его силой. Никогда не видела ничего подобного… Разве только на месте древних храмов.
Лиана прикрыла дверь и заперла ее. Она вышла на улицу и подождала, пока Гаррик притворил калитку.
— Мы отыщем банкира Полью, — пообещала она. — А через него выйдем на человека, нанявшего моего отца. И тогда…
— И что тогда? — подумал Гаррик. Ответа пока не существовало, даже у Лианы.
Они направились обратно в порт, где находилась контора Полью.
— Твой отец был очень могущественным волшебником, Лиана, — задумчиво произнесла Теноктрис. — Уж не знаю, каких высот он мог бы достичь, если б смерть твоей матери не прервала его путь… И, конечно же, если б его не убили.
17
В свете факела крыса прошмыгнула мимо ноги Шарины. Сквозь отдушины, имевшиеся в подземелье, девушка слышала звуки прибоя Внешнего Моря, хотя по ее подсчетам они уже спустились ниже уровня моря.
— Не самые роскошные апартаменты для наших гостей, а парни? — весело окликнул своих подчиненных Колин. — Но они у нас умненькие, сумеют приспособиться.
Ну точно, они находились
— Пусть я не могу справиться с тобой самолично, Колин, — подала голос прокуратор, — но мне служит большим утешением мысль, что королева сделает это вместо меня. А она, в моем понимании, человек, еще более коварный, чем ты!
В голосе Азеры снова звучала прежняя властность. Шторм, беспредельность моря — все это могло сломить ее дух. Но никому, слышите — никому из людей не удастся запугать королевского прокуратора!
На Медера же было жалко смотреть. Колдун так трясся, что двоим стражникам приходилось тащить его по винтовой лестнице и по коридору из темного камня. Колин подозревал простую симуляцию, но Шарина знала: это не так. После того как солдаты отвязали волшебника от коня, за которым тот бежал всю дорогу, он был, конечно, измотан… Но лишь после того, как Колин привел его сюда, в подземелье замка, юноша начал дрожать и спотыкаться. Шарине не нравился Медер, но она получала достаточно доказательств его принадлежности к касте колдунов, чтоб сомневаться в этом. Здесь же все камни были пропитаны духом человека, выстроившего замок тысячу лет назад. Для восприимчивой психики Медера это было таким же потрясением, как заточение в огромный барабан, по которому колотил злой великан.
— Я понимаю! — закричал вдруг юноша и начал смеяться, — Я на самом деле понимаю!
Солдат, шедший слева от него, аж зарычал от злости. Он залепил оплеуху колдуну — не слишком ловкую, но весьма ощутимую.
Медер захромал.
— Какого черта ты это сделал? — окрысился другой солдат на товарища. — Желаешь тащить его на себе?
Медер продолжал идти, хотя глаза его при этом были закрыты, а колени подгибались. Наверняка, если б солдаты отпустили его, юноша попросту упал бы. Время от времени он издавал бессмысленное хихиканье.
С низкого потолка сочилась влага. Такие же капли выступали на витых колоннах, шедших посредине коридора. Двое солдат, возглавлявшие процессию, несли факелы, где-то на уровне пояса. И даже на такой высоте огонь шипел и парил, касаясь влажных стен.
Еще один факельщик шел рядом с Колином. Насколько смогла разглядеть по пути Шарина, наверху в замке были фонари и свечи. Скорее всего, Колин привез с собой в Гоналию предметы обстановки, соответствующие его понятиям о роскоши. Сюда, вниз, факелы взяли не без умысла: их мерцающий свет делал темницу еще более заброшенной и ужасной.
На самом деле они и так чувствовали себя отвратительно. Шарина по пути гадала, чем обычно питаются крысы. Определенно, они не выглядели оголодавшими. Самый крупный грызун весил не меньше нескольких фунтов.
— Эти темницы довольно обширны, не правда ли? — говорил Колин. — Наверное, первый владелец замка был очень интересным человеком.
Он засмеялся. Его добродушная болтовня, подобно горящим факелам, должна была сломить дух пленников. С Медером он напрасно старался: аура замка сделала из молодого колдуна безумца. Да и с Азерой это было бесполезно — слишком сильны оказались гордость и ненависть прокуратора.
Шарина твердо решила, что тоже не поддастся отчаянию, но находиться здесь, среди влажных черных камней… слишком это походило на погребение заживо. Ведь когда солдаты уйдут, они унесут с собой весь
