было. — С другой стороны, если бы благодаря шторму мы не отклонились на юг, то сейчас рыскали бы в Каркозе в поисках того, что нашли здесь.
Медер и прокуратор вновь скрестили испытующие взгляды на девушке. Лора встала перед дочерью: то ли из защитного инстинкта, то ли желая подтвердить свои права собственника. Губы Азеры сжались в тонкую линию, выражая насмешку и неодобрение. Под ее взглядом Лора отшатнулась.
— Вы можете с уверенностью утверждать? — спросила Азера у своего компаньона, не отводя глаз от девушки.
— Конечно, — раздраженно ответил Медер. Похоже, его возмущала сама возможность сомнения. — Все необходимое имеется у меня в комнате. Мы сейчас же проведем ритуал.
Аристократы расположились на родительской половине: прокуратор — в комнате Райза, а Медер, соответственно, в Лориных апартаментах. В результате Шарина делила с матерью девичий закуток на чердаке, отец занимал комнату Гаррика, а сам юноша ночевал в конюшне.
Азера согласно кивнула.
— Ну что ж, пойдем, дитя мое, — сказала она девушке покровительственным тоном — так разговаривают с любимой собачкой. Она кивнула в сторону двери и сама направилась туда.
— Подождите! — крикнула Шарина. Все обернулись, мать коснулась ее руки.
— Подождите, — повторила она уже спокойнее, стараясь унять дрожь в голосе. — Что вы собираетесь делать?
— Делать? — переспросила Азера. — Мы собираемся убедиться, что хафтские граф и графиня являются твоими настоящими родителями, дитя мое.
— И если наши подозрения подтвердятся, — закончил Медер, подводя Шарину под руку к двери, — то вас ждет жизнь, о которой никто в этом жалком пастушьем крае и
14
Гаррик подвесил масляную лампу на столб у дверей конюшни, за которым стояла неисправная повозка. Металлический обод треснул еще прошлой зимой, и с тех пор они все дожидались кузнеца, чтобы починить колесо.
— Вам еще нужен свет? — спросил Гаррик у Теноктрис, которая устраивала себе постель из соломы в другом конце конюшни.
— Нет, я… — начала Теноктрис, но вдруг в ее голосе появилось легкое удивление. — Странно. Ты…
Обе створки дверей были распахнуты настежь, так что в открытый проем мог пройти небольшой табун лошадей. Тем не менее отшельник остановился у входа и постучал левой рукой в деревянную панель: раздалось легкое «тук-тук-тук», как будто огромный дятел перестукивался со своим товарищем.
— Можно войти? — спросил Ноннус скрипучим, хриплым голосом.
— Конечно, — встрепенулся Гаррик. В это время с постоялого двора вышла группа моряков, наполнив двор возгласами и смехом. Несколько человек завели песню, но выходило невпопад. — Если хотите, можете остаться ночевать здесь — места всем хватит. На улице ведь уже темно…
Отшельник слегка улыбнулся.
— Благодарю за предложение, — сказал он. — Но темнота меня не пугает. Мне в ней спокойнее. К тому же сегодня полно звезд на небе.
Он вошел внутрь, опустив наконец руки. Гаррик осознал: до того отшельник держал руки на виду, демонстрируя, что безоружен.
— Я хотел только убедиться, что с вами обоими все в порядке. Вам нужна еще мазь, госпожа?
Теноктрис осмотрела свои руки, затем протянула их к свету, чтобы Ноннус тоже мог полюбоваться на них.
— Остались только следы — молодая кожа, — сказала она. Ноннус подошел и осторожно потрогал щеку женщины.
— Болит?
— Нет, просто слегка чувствительно, как я уже сказала, — ответила Теноктрис. — Вот если б не ваша помощь, сейчас бы я изрядно мучилась.
— Вы сами гораздо больше помогли своему исцелению, — возразил Ноннус все с той же легкой улыбкой.
— Я ничего бы не смогла сделать, если б испытывала сильную боль. Разве не так?
Отшельник повернулся к Гаррику:
— А как ты, мой мальчик? Давай-ка посмотрим твою ногу.
Юноша подвигал ногой и поставил ее повыше, чтобы оба целителя могли убедиться: рана заживает чисто и функции конечности полностью восстановились. Отшельник поднес лампу поближе. Плоть вокруг следов укусов была розового цвета, но без нагноения и воспаления. Когда Ноннус потыкал пальцем в то место, где раньше была сквозная дырка, Гаррик почувствовал легкое жжение вместо ожидаемого огненного копья до самого паха.
Он все же вздрогнул и, чтобы скрыть это, похвастался:
— Сегодня я выполнял всю свою обычную работу. Если хотите, могу пронести вас на руках вокруг двора.
— С какой стати мне хотеть подобных глупостей? — усмехнулся отшельник. — Тебе вовсе не требуется доказывать мне свою мужественность. Или кому-нибудь еще.
— Боюсь, он состарится, пока поймет это, — улыбнулась Теноктрис. — Если вообще поймет.
Ноннус хихикнул, чем безмерно удивил Гаррика: подобное он наблюдал впервые. Он похлопал юношу по колену и констатировал:
— Ты выздоравливаешь. Но должен предупредить: если сейчас будешь себя перегружать, то в ближайшие десять — двадцать лет это скажется.
Он посмотрел на Теноктрис и добавил:
— Хотя он ведь все равно не поверит.
— Простите? — не понял Гаррик. Он опустил ногу, ощущая легкое неудобство от того, что эти двое говорили о нем так, будто он был привидением. — Скажите, мы могли бы как-нибудь отблагодарить вас? Я ведь знаю: вы спасли мне жизнь…
— Местные жители позволяют мне жить в здешнем лесу, — сказал Ноннус. — Больше мне ничего не нужно…
На его лице снова мелькнула улыбка и растаяла, как радуга.
— Во всяком случае, ничего материального. Вправить пару костей или прогнать лихорадку — это тот минимум, который я могу сделать для общины в благодарность.
Он кивнул в сторону Теноктрис и добавил:
— К тому же тебе надо сказать «спасибо» вот этой женщине — именно она вернула тебе способность ходить. Я, в общем-то, никогда не отрицал колдовства. А целительство — его лучшее применение.
— Вы ведь с острова Пьюла, не правда ли? — спросила Теноктрис. — В мое время там охотились на тюленей.
— В мое — тоже, — кивнул отшельник. — И, надеюсь, все еще продолжают. Это честная жизнь.
— Молодой человек, который сопровождает прокуратора — колдун, — сказала Теноктрис без всякого перехода. Она взглянула на Гаррика, как бы приглашая его тоже принять участие в беседе, хотя было ясно, что прежде всего ее интересовала точка зрения Ноннуса.
— Откуда вы можете это знать? — спросил тот, проявляя интерес ремесленника к смежной специальности. — Он что, творил здесь свою магию?
— А откуда вы знаете, что тюлень вот-вот всплывет? — парировала Теноктрис. — Или откуда Гаррик знает, на какую сторону упадет дерево, которое он рубит? За Медером тянется шлейф силы, как хвост за кометой на звездном небе.
Через двор шел моряк с парой слушателей из местных. Его громкий, сбивчивый рассказ далеко разносился в ночной тишине:
— …а люди на этом острове не носили ничего, кроме ожерелий из костей. И они сделали меня королем… Точно говорю, так и было — и все за то, что я не дал разбиться зеркалу.
Пауза, затем — звяканье бутылок. Баркианцы пробормотали что-то уважительное. Говорившие
