которого, как вы слышали, мало что осталось.
– Еще бы не слышать! – с горечью отозвался Уоллес. – Значит, не осталось ничего, да?
– Земля осталась. Да руины. Но когда придет время…
– Оно придет. Когда Шотландия будет принадлежать шотландцам. – Уоллес поднял бурдюк с элем, к которому они все по очереди прикладывались. – За ваш клан, друзья мои, за храбрых воинов, преданных нашему делу!
Джон и Аррен переглянулись.
– Наш клан слишком многочисленный, чтобы я мог поручиться за всех, – ответил Джон. – Основная часть людей живет в окрестностях Стерлинга, но есть родственники и на островах, и в северной Шотландии. Как ты помнишь, Уильям, мой отец не рвался воевать.
Уоллес дружески хлопнул его по плечу, и богатырская рука чуть не свалила Джона с бревна, на котором он сидел.
– Но твой отец давал нам укрытие, хотя в отличие от нас подписал клятву верности. К тому же он старый человек, а эта война для молодых.
– Да, наш клан многочисленный, только имейте в виду, что одни поддерживают Комина, а другие – Брюса, – заметил Аррен.
– Главное, чтобы они были за свободу.
– Тогда мы с вами, – сказал Джон. – Да ты и сам знаешь.
– Знаю.
– Говорят, сэр Ричард Ланди переметнулся к англичанам? – спросил Аррен.
– Да, – подтвердил де Морей. – Еще одно свидетельство того, что никогда не знаешь, кто на твоей стороне, пока не дойдет до схватки.
Аррен внимательно наблюдал за ним. Уверенный голос, твердый взгляд производили сильное впечатление. У де Морея была репутация талантливого полководца, умевшего выбрать выгодную позицию, заманить конницу врага в болото или скрыться от лучников в чаще. А главное, он знал, как нанести противнику значительный урон и вовремя отступить, чтобы избежать возмездия. Накопив достаточно сил, он перешел от тактики внезапных ударов к захвату крепостей и к настоящему моменту удерживал несколько замков.
– Что верно, то верно, единства нет, – согласился Уоллес. – Но мы один народ, священники и миряне, богатые и бедные. Мы шотландцы! И больше не желаем терпеть гнет англичан и необоснованные притязания их короля. К сожалению, для юного Брюса корона важнее, чем судьба родины, но, видит Бог, он скоро поймет, что Эдуард никому не отдаст королевства.
– И когда пробьет час, мы будем готовы, клянусь, – твердо сказал де Морей. – До сих пор мы нападали то здесь, то там, грабя английские обозы. Но теперь армии пришли в движение, мы уже выбрали позицию, нужно только определить время сражения и поставить всех в известность. Учитывая приемы, которые вы отрабатываете, за вами левый фланг, где ожидается атака конницы Эдуарда.
Де Морей принялся чертить на земле, Аррен внимательно наблюдал.
– Крессингхэм уверен, что достаточно прикрикнуть на нас, топнуть ногой, и мы запросим мира, разбежимся кто куда, заплатив выкуп. Но мы не для того здесь собрались, чтобы просить о мире.
– Пусть не рассчитывают! – поддержал его Уоллес, вставая.
Аррен, отнюдь не коротышка, снова поразился габаритам этого человека. Меч длиной почти в человеческий рост представлял собой грозное оружие, которое Уоллес без колебаний пускал в ход, верша справедливость.
Остальные тоже поднялись. Аррен пожал руки вождям.
Они не нуждались в клятвах и письменных соглашениях, чтобы знать, что союз заключен, и хорошо представляли свою участь в случае поражения.
Джон стоял рядом с кузеном, пока тот седлал коня, собираясь в обратный путь.
– Как дела в замке?
– спросил он.
– Нормально. Отличная крепость, хорошие люди.
– Возможно. Только не забывай, что не всем можно доверять, – напомнил Джон.
– Да? – мрачно осведомился Аррен.
– Сражение не за горами, но пока Уоллес формирует армию, нельзя, чтобы англичане пронюхали, где его искать.
– На что ты намекаешь, Джон? Мои люди…
– Им я доверяю.
– Тогда…
– Будь осторожен с ней, Аррен.
– Не понял, кузен.
– Не говори ничего ей. Никогда.
– Ей?
– Леди Кайре.
