Наконец выдавил:
— Мне не нужна ведьма.
— Ты лжешь. — Улыбка на лице незнакомки стала еще шире.
Она права — он солгал.
С ним происходило что-то странное… В паху словно разожгли огонь. Люциан возжелал ее, как не желал никого и никогда. Он жаждал коснуться ее тела. Перед женой, которую обожал и которой грозила смертельная опасность, перед воинами, крестьянами и детьми… перед Богом… он мог поклясться, что хотел ее. В воде, в грязи, где угодно, сейчас же, немедля. Он весь горел от желания…
Люциан попытался прийти в себя. С трудом, с болью.
— Отпусти ее, пусть уйдет с детьми, — из последних сил потребовал он.
В глазах колдуньи искрилось веселье.
— Скажи, чтобы я приблизилась к тебе, — приказала она.
— Что?
— Позови меня… чтобы я узнала тебя.
— Можешь узнать меня, можешь делать все, что угодно, только отпусти эту женщину!
Победная улыбка расцвела на лице незнакомки.
— Отпустите ее, — приказала она.
Игрению отпустили. Она взглянула на мужа. На миг он освободился от колдовских чар. Боже! Как он любит жену!…Ее глаза, смех, тихий нежный голос…
«Беги! Помоги мне в борьбе за собственную жизнь тем, что спасешь свою», — мысленно молил он.
Игрения словно прочитала его мысли. Она тут же устремилась за женщинами и детьми.
— Она ушла, — объявила черноволосая колдунья и повернулась к Люциану, впервые проявив раздражение, — А может, мне следует лишить тебя глупой головы, чтобы все знали: мы всегда берем что хотим.
Он смерил ее взглядом — их разделяла стена гнева.
— Правильнее будет снести твою голову, чтобы ты поняла, что мир — не площадка для твоих игр.
— Меч! — потребовала она. — Или твое слово ничего не стоит?
Люциан медленно протянул руку и разжал пальцы. Меч скользнул в воду. Колдунья кивнула и пошла прочь. Он услышал позади себя шум, резко обернулся и получил удар по голове. В глазах потемнело, Люциан провалился в царство тьмы…
Он знал, что находится в странном месте. Время шло… Он видел сны, но молил, чтобы их не было. Его тело стонало от боли, горело огнем.
«Я излечу тебя…»
Темноволосая ведьма была рядом.
— Поди прочь, мерзкая тварь… — скрежетал он зубами.
Ее смех вызывал отвращение.
«Я исцелю тебя, ты почувствуешь себя как никогда раньше. Я дам тебе силу, какой ты еще никогда не знал. Позови меня…»
— Никогда!
Отрекаясь, он испытывал страшную боль, которая заставляла его кричать подобно ребенку. Но внезапно к этим нечеловеческим страданиям примешивалось удовольствие — развратное и позорное. Его разрывало желание, хотя он и отдавал себе отчет, что все это не могло быть реальностью, только часть темноты и кошмара. В его снах была и Игрения. Она звала его, стоя в воде, вытянув вперед руки. Ее светлые волосы развевались на ветру… «Игрения! Игрения!» — повторял он имя своей жены.
Когда Люциан очнулся, то понял, что лежит на ложе из меха на палубе судна. Голова раскалывалась от боли, ужасно болело все тело. Он открыл глаза. Над ним медленно проплывал лес. Шея, о Господи, он не чувствовал ее. Она будто была отделена от тела.
— Ты с нами…
Он попытался сконцентрировать взгляд. Колдунья сидела сбоку от него.
— Я жив… кажется. Она улыбнулась:
— Ты хорошо отдохнул?
Он не собирался рассказывать ей о своих снах.
— Убирайся к черту, иди в ад, сгори там!
— Ты голоден?
— Нет! — солгал он. Голодные спазмы сводили желудок. — Пить!
Она протянула ему ковш.
Люциан взял его и начал жадно пить. Жидкость текла по подбородку и капала на грудь. Она была вязкой и солоноватой. Он посмотрел внутрь лохани. Кровь?!
Его внутренности сжались в тугой узел. Люциан резко поднял голову. Женщина была невозмутима.
— Где мы? — холодно спросил он.
— Подплываем.
Она поднялась и пошла прочь.
Крепко ухватившись за балку, он встал.
На палубе было полно воинов. Они приводили в порядок свое оружие. Со всех сторон доносились разговоры и смех. Судно входило в какой-то залив.
Вскоре оно, чиркнув дном по песку, остановилось. На палубе начался такой шум, что можно было оглохнуть. Из трюмов вывели лошадей. Воины начали спрыгивать на мелководье и двигаться в сторону берега.
Люциан догадался: викинги решили напасть на новое поселение. И он не ошибся — ночь наполнилась страшными криками.
Викинги врывались в дома маленькой деревушки, грабили и убивали. Застигнутые врасплох селяне, пытаясь спастись, прятались в ночи, но их настигали смертельные удары в спину, и они падали. Люциан слышал молитвы, которые звучали не на его родном языке и не на ирландском… Северяне!
«Значит, они дошли уже до Гебрид, — подумал он. — Эти острова принадлежат викингам. Неужели они нападают даже на своих?»
Он скрежетал зубами и был готов ввязаться в битву, чтобы защитить несчастных и даже умереть, лишь бы не быть безучастным свидетелем жестокого и бессмысленного истребления людей.
Неожиданно все стихло. Люциан наблюдал, как тех, кто еще остался в живых, собирают на берегу. Черноволосая незнакомка бродила среди своих жертв.
Люциан все это время оставался на корабле, но, как ни странно, хорошо видел глаза плененных мужчин. Они горели ненавистью, в них читалось нескрываемое желание убить захватчицу. Боже, казалось, он даже слышит их мысли. Он чувствовал их страх…
Люциан закрыл ладонями уши.
В это мгновение колдунья вдруг схватила за руку девушку, которая пряталась за спину убеленного сединой воина. Стройная красавица была еще совсем ребенком. Черноволосая женщина притянула девушку к себе. Старик выступил вперед и схватился за меч, но его опередил один из викингов. Зловеще блеснув в свете луны, широкое лезвие клинка впилось в человеческую плоть. Седая голова покатилась по мокрому песку.
Казалось, что девушка не заметила гибели отца. Она не отрываясь смотрела на колдунью, которая прикоснулась рукой к подбородку девушки, и та послушно подняла голову. Незнакомка сорвала с пленницы простую шерстяную тунику, склонилась к горлу девушки, погладила его рукой… и вонзила в юную плоть свои зубы.
Люциан пришел в ужас, но… не от увиденного, а от желания овладеть ведьмой. Потом оно сменилось ощущением страшного голода. Его мучила жажда…
…Он слышал все… как брызжет кровь, как бьется сердце девушки и как его удары становятся все медленнее и тише…
Насытившись кровью, незнакомка оттолкнула безжизненное тело в сторону, что-то сказала одному из своих людей. Он поднял топорик и одним взмахом отрубил девушке голову. У Люциана все поплыло перед глазами, колдунья повернулась к кораблю и подняла руку.
