– Эти ребята принимали участие в восстании адмирала Ниткера еще во времена королевы, – сказал Гаррик, мрачно рассматривая гребцов. – Не хочу сказать о них ничего плохого – в конце концов, и лорд Ройяс участвовал в восстании, да и все мы – но после того, как большинство парней Ниткера погибли, настрой у выживших более чем мрачный, и я бы не назвал их самыми верными подданными нового правительства.
Его губы дрогнули в улыбке, но на душе оставалось сумрачно. Илна, наблюдая за Гарриком, и сама помрачнела.
– Я очень надеялся на то, что тренировки новых фаланг боевых гребцов пойдут достаточно быстро, и я смогу выделить вам сотню человек в команду, – сказал Гаррик. – Но при нынешнем положении дел разумнее использовать остатки старого флота.
Илна фыркнула.
– Мы используем то, что имеем, – сказала она. – И, как правило, этого хватает…
На ее вечно холодном лице проявилась улыбка.
– Для нас обоих, Гаррик.
К удивлению юноши, она шагнула вперед и обняла его, как он сам собирался сделать, когда только прибыл. Затем отошла и, закинув на плечо сверток с плащом, протянула свободную руку Мероте.
– Пойдем, девочка, – сказала она. – Нам уже пора на посадку.
Прямая, как копье, Илна, не оборачиваясь, зашагала прочь. Гаррик смотрел, как девушка протискивается по узкой центральной палубе между гребцами на внешних скамьях. Багаж заполнил трюм, где обычно располагалось еще два ряда скамеек.
Илна и племянница лорда Тадая вышли на бак, куда в военное время полагалось устанавливать катапульту. Вот они обернулись. Гаррик приветственно вскинул свой шлем, Мерота помахала в ответ шарфиком.
Прошла пара бесконечно долгих минут, прежде чем Илна ответила ему.
Шарина думала, что сможет добраться до поселка, пройдя вдоль берега, но начался прилив. Ей пришлось выбирать: брести по пояс в соленой воде и тине или взбираться на низкий обрыв и сражаться с растительностью, заполонившей не затесненный склон над морем.
Девушка выбрала второе и потратила более часа, чтобы подняться на сотню ярдов над песчаной полоской пляжа, где покинула ее птица. Часть пути удалось прорубить пыольским ножом, дальше начинались заросли бамбука.
Шарина остановилась, тяжело дыша и чуть не плача от усталости. Долгий полет в птичьих когтях оставил ее в ужасном состоянии – в царапинах и синяках, едва владевшей своим онемевшим и замерзшим телом. Ей с трудом удалось преодолеть даже такое расстояние, шансов же пробиться сквозь бамбуковые заросли, как подсказывал ей опыт, у нее было не больше, чем прорыть вручную ход в скале.
Издалека по-прежнему доносились долгие, протяжные звуки рога. Если б Шарина не знала, где находится поселок – не видела хижины и частокол с высоты, – она обязательно запуталась бы с направлением. Звук эхом отражался от противоположного берега бухты и вводил в заблуждение.
Впрочем, что толку в ее знании – в нужном направлении все равно не пройти.
Девушка углубилась в лес, обходя стороной заросли бамбука. К своему удивлению, она обнаружила, что идти по лесу легче, чем вдоль берега, где травы намертво переплетались между собой.
Шарина не узнавала породы деревьев, но на вид лес выглядел вполне обычным. Вокруг многих стволов обвивалась лоза, но подлесок оказался не таким густым, как она ожидала. В темную зелень больших деревьев вторгалась светло-зеленая масса бамбука, и все же, шагая вдоль его зарослей, Шарина довольно быстро продвигалась вперед.
Она невольно улыбнулась. Шла-то она шла, да только не в том направлении, в котором хотелось бы.
Вдоль северного края бамбуковых зарослей выворачивала тропинка. Поколебавшись секунду, Шарина приняла решение. Возможно, когда-то это была обычная кабанья тропа, но с тех пор абсолютно точно проход расчищали топорами. Возле пней лежали молодые деревца, а в одном месте дорогу прорубили прямо через упавший ствол, очевидно, чтобы не обходить препятствие.
Теперь до Шарины доносились только самые низкие звуки горна, и она затруднялась определить по ним направление. Солнце скрылось за могучими кронами, и Шарина слабо представляла себе, куда именно она идет. Во всяком случае, тропинка должна вести к поселку… или от него.
В листве водились какие-то звери: кучки помета, встречавшиеся на пути, были слишком велики для птичьих – по крайней мере, для птиц, способных проскользнуть сквозь густую листву. Чириканье и крики над головой могли принадлежать кому угодно – белкам, ящерицам, птицам и еще каким-нибудь тварям. Может, в этом мире рыбы ползают по деревьям.
Девушка прикоснулась к рукояти пьюльского ножа. Она не рассчитывала встретить в лесу существо, опаснее, чем она сама. По крайней мере пока не дойдет до поселка. Людей, конечно, может напугать появление незнакомца, пусть даже одинокой женщины. Однако что гадать – другого пути Шарина не видела.
Возможно, удастся выяснить, где она оказалась. Хотя маловероятно, что ей укажут дорогу домой.
Шарина обогнула дуб – настолько большой, что он вытеснил всех своих соседей: под его ветвями образовалась целая поляна. Здесь дорожка, по которой шла Шарина, разветвлялась. По левой тропинке шли три женщины, возбужденно болтая. При виде незнакомки они остановились, выпучив глаза.
Шарина осторожно развела руки ладонями в стороны.
– Привет, – произнесла она, стараясь говорить дружелюбно.
Однако договорить даже такое короткое слово ей не удалось.
Женщины закричали и бросились бежать, на ходу роняя какие-то инструменты. Тропинка завернула, и
