пропитанные сырой нефтью, от горящих сосновых веток, которые седой бросил на землю. Казалось, он единственный, кто чувствовал себя достаточно спокойно в ночном лесу. Не вмешиваясь, мужчина наблюдал с презрительным удивлением, как остальные пытаются поджечь напрочь сгнивший валежник или молодые зеленые побеги.
В конце концов они отчаялись и засобирались обратно. Воин с павлиньим пером погрозил копьем каменным руинам и проревел, коверкая слова:
– Гори в аду, драконье отродье!
Он развернулся и отдал короткий приказ седому. Тот кивнул и подобрал свой горящий пучок. Бросив последний долгий взгляд на убежище Шарины, мужчина направился к поселку с высоко поднятым факелом. Он шел впереди, освещая дорогу воинам, однако наверняка кто-нибудь из этих болванов в сползающих шлемах грохнется на землю, прежде чем доберется до деревни.
Процессия со светом быстро удалялась, и в лесу становилось совсем темно. Селяне с причитаниями натыкались на деревья и путались в плюще. Хотя Шарина не сомневалась, что они убрались, она все же выждала некоторое время около пролома, пока луна достаточно не взошла на небе.
Затем со вздохом убрала пьюльский нож в ножны и стала спускаться в здание. Девушку мучила жажда, к утру она наверняка проголодается, но ей не хотелось блуждать в темноте. В лучшем случае она попусту потеряет время. А в худшем – имеет шанс подвернуть ногу или вообще свернуть себе шею.
Люди с противоположного мыса боялись птицы-рептилии, которая принесла ее сюда. Они страшились также этого места со скульптурами рептилий, и они боялись самой Шарины. В другой ситуации девушка, возможно, поняла бы их, но не сейчас!
Прямоугольник внутренней двери слабо светился – бледнее даже блуждающего огонька. Шарина озадаченно нахмурилась. Лунного света, пробивавшегося сквозь листву, едва хватало, чтоб обозначить отверстие, через которое она пролезла. Чему же здесь светиться? Может, в одной из дальних комнат рухнула крыша и свет льется с неба?
Девушка двинулась по осыпавшейся штукатурке к смежной двери. Она осторожно переступила упавшую из своей ниши и разбившуюся об пол стелу. Ее задняя часть была также покрыта рельефами.
Шарина вошла в центральную комнату. Свет – в другом месте он вообще потерялся бы, но здесь, в абсолютной темноте, был виден – шел из еще одной двери на противоположной стене. Там стояла – лицом к заваленному входу – статуя из отполированного гагата. Ростом она была в два шарининых роста – больше, чем в натуральную величину, подумала девушка, хотя она могла и ошибиться.
Статуя изображала не человека, а чешуйчатую человекоподобную тварь с острыми зубами в длинных челюстях рептилии. При таком слабом свете девушка не могла точно сказать, но предполагала, что вся фигура была вырезана из цельного камня.
«Драконье отродье», – подумала она, проходя мимо. Статуя не пыталась ее убить, в отличие от людей из деревни.
Против ожидания Шарина не увидела летучих мышей. Наверное, здесь было слишком сухо для них. В воздухе стоял некий запах, который девушка никак не могла распознать. Явно не растительного происхождения… возможно, так пахли сами камни.
Шарина пригнулась и пролезла под накренившимся дверным косяком второй двери. И оказалась в следующей комнате.
Никаких провалов в крыше не обнаружилось, наружная дверь блокировалась прочной массой корней и каменной крошки. Голубоватое свечение – хотя в цвете девушка сомневалась – исходило из ниши в задней стене здания. Более того, там что-то шевелилось, если только воображение не играло злую шутку с Шариной.
Пьюльский нож сам скользнул ей в руку до того, как девушка о нем подумала. С замиранием сердца она шагнула вперед. Вблизи стало видно, что никакой ниши там не было. Взгляд упирался в прочную сухую кладку позади свечения.
Шарина резко обернулась, уверенная, что источник света находится за ее спиной и лишь отражается от стены. Но и там не обнаружилось ничего нового: только дверной проем, в нескольких шагах почти неразличимый.
Тогда она снова повернулась к стене, скорее удивленная, чем испуганная. Теперь она разглядела – на прочной стене – фигуру, сидящую за письменным столом. При человеческих очертаниях и человеческих размерах принадлежала она рептилии. Глаза ее сияли голубым огнем.
– Эй! – крикнула Шарина, замахиваясь ножом. Она не задумываясь расколола бы череп твари, если б та приблизилась.
– Я не враг тебе, Шарина ос-Рейзе, – раздался голос. Безгубый рот рептилии шевелился, но слова, казалось, звучали непосредственно в сознании девушки. Они несли в себе сухой холод, напомнивший ей неуловимый запах в здании.
Фигура повела трехпалой рукой. Возле задней стены комнаты обнаружилась каменная скамейка – этакий приступочек возле бестелесного стола из света и теней.
– Не желаешь присесть? – прозвучал все тот же холодный голос. – У меня есть к тебе предложение.
Все время, пока они пробирались через безмолвный лес, Кольва прижималась к левому плечу Кэшела.
– Как мне повезло, что ты пришел и спас меня, – говорила она. – За твой подвиг, мой герой, любая награда покажется недостаточной!
Рука Кэшела одеревенела от напряжения, словно посох, который он держал в другой руке. Но просто отпихнуть женщину он не мог… да и не хотел.
– Никакой я не герой, – пробурчал юноша.
Дворец Ландура оказался высоким, строгим зданием, вырубленным в скале, которая возвышалась над мягким травянистым склоном. Фасад был плоским, но боковые стены и задняя часть образовывали мягкий полукруг, словно срез ствола гигантского каменного дерева. Верхние этажи выступали из внутреннего склона скалы, поднимаясь вверх башенками, а куполообразная крыша основного здания была чуть ниже, чем скала
