Но потом инстинкт заставил ее вынырнуть на поверхность – высунуть только голову. Вода набегала на лицо, шевелила волосы, а тело ее оставалось в воде. Сердце бешено колотилось от страха, и Игрейния гадала, что ждет ее в следующую секунду.
Надо было оставаться начеку, ни на секунду не расслабляться и готовиться отразить очередную атаку.
Но стоило ей показаться из воды – всего лишь одной голове, как Эрик отступил и, возвышаясь на берегу, стал смотреть на нее. Его белокурые волосы развевались на ветру.
Игрейния не собиралась вылезать на берег: она была слишком напугана. Боялась насилия. Боялась его гнева.
Но он не делал попыток дотронуться до нее – только смотрел. И его взгляд казался раскаленной бритвой, которая крошила лед у нее внутри, и жар, проникая в самые глубины ее естества, наполнял ее теплом.
Игрейния скрючилась в воде, съежилась, стучала зубами и настолько замерзла, что на время забыла, как она ненавидит стоявшего на берегу человека. И не только не могла подобрать подходящих слов – даже мысли не ворочались у нее в голове.
А у Эрика, наоборот, с речью проблем не возникало.
– Я вовсе не намерен запрещать вам мыться, мадам. Но одну вас не оставят – это прошу учесть. Вы онемели? Господи, неужели такое возможно? Это кстати: вам следует внимательно меня послушать. Никакого уединения – такова ваша свобода. Если вы вздумаете перебраться на другой берег, пусть хоть и голая, я пошлю вдогонку всех моих людей, и меня нисколько не встревожат ваши чувства.
Ее чувства!
Страх опять змеей проник к ней в сердце, подавляя все остальные ощущения. И слова слетели с губ, прежде чем ей удалось себя сдержать, они выдали ее слабость и признание в том, что она не в силах противостоять его злобной воле.
– Нет! Вы не можете… не посмеете… не решитесь!
– Игрейния, неужели вам взбрело в голову, что я хочу вас изнасиловать? – В его тоне сквозило невероятное презрение. – Ну нет, мадам, такой акт – слишком интимное дело и нисколько меня не привлекает. Купайтесь на здоровье, избавляйтесь от грязи, хотя по опыту знаю – от крови отмыться очень трудно. Я буду ждать вас на берегу. И вбейте себе в голову: вы пленница, и я намерен неустанно вас охранять, но не более. А все остальное – в руках Роберта Брюса, а не в моих. Вот таково ваше максимально возможное уединение. Вас никогда не оставят одну. И поскольку вам уже удалось обмануть моих людей, мне придется самому заниматься вами. Вы мечтали искупаться в ручье? Извольте. Наслаждайтесь сколько вам угодно.
Эрик отвернулся от нее и стал смотреть в другую сторону. У Игрейнии глухо стукнуло сердце: вот сейчас бы махнуть на другую сторону…
Вот только некуда бежать.
Шотландец тем временем снова посмотрел на нее и присел у старого дуба.
– Вы превратитесь в ледышку, если не будете двигаться, – предупредил он.
Что верно, то верно, подумала Игрейния. Она давно стучала зубами, а руки и ноги уже теряли чувствительность.
– Неужели так и будете там сидеть?
– Непременно.
– Ну скажите на милость, куда я убегу?
– Никуда. Но вы не желаете признать эту истину.
– Сегодня ночью я и не собиралась убегать.
– Не собирались, но убежали.
– Я даже не взяла с собой никакой одежды.
– Не удосужились об этом подумать.
– Несносный вы человек!
– А вы – моя зубная боль.
– Грубиян! Неотесанный, невоспитанный мужлан! Хотя чего от вас можно ожидать?
– Ваша правда, где уж нам научиться учтивости на нашем варварском севере.
– Это невыносимо! – поперхнулась Игрейния. Она решила изменить тактику. – Пожалуйста, отвернитесь… хотя бы на несколько минут.
– К сожалению, миледи, вы мне не кажетесь полной идиоткой, и поэтому я отказываюсь выполнить вашу просьбу.
– Сэр, – она еле сдерживалась, – вам не удалось меня оскорбить, но если не трудно, объяснитесь. К вашему сведению, я прекрасно образована.
– Вы бежали из замка, решив, что сумеете добраться до Англии в одиночку.
– Я была не одна.
– Да-да, конечно, вы прихватили с собой пару милейших, наивнейших кроликов.
– В этих краях в путь пускаются много паломников.
– Но очень многие не достигают цели. Ваши «друзья» с большой дороги наверняка давненько
