Варвар толкнул ее вперед. У Игрейнии не было выбора, и она шагнула туда, куда он ей указывал. Но сердце ее упало.
«Если твоя жена заразилась, боюсь, что ее уже нет в живых».
Она сказала ему неправду. Покидая Лэнгли, она думала, что более сильного страха и более сильной боли уже не испытает. Но оказывается, она ошибалась.
Она хотела жить.
И вот теперь ей грозят смертью, да такой изуверской, что ее участь кажется нисколько не гуманнее участи жертв Эдуарда Первого.
Ей грозят переломать косточку за косточкой.
Все сейчас в руках Господа, но скорее всего напавший на нее дикарь, как бы он там ни изъяснялся, не в состоянии этого понять.
– Я спасу вашу жену и вашего ребенка, если вы дадите мне слово.
– Полагаете, вы можете со мной торговаться? – хрипло пробурчал он.
– Я хочу заключить с вами сделку.
– Вы будете делать то, что я прикажу!
– Нет, нет и нет! Или сделка, или можете сию минуту прямо здесь отрубить мне голову.
– Думаете, я на это не способен?
– Мне безразлично, способны вы или нет.
– Значит, лорд Лэнгли мертв? – произнес повстанец.
– Да. И у вас нет надо мной власти.
– Поверьте, миледи, если я захочу, то найду на вас управу. Смерть – это слишком просто. Жить гораздо труднее. Существование влачат для того, чтобы страдать. Меня не трогает ваше горе. Ведь это лорд Лэнгли бросал за решетку женщин и детей.
Игрейния покачала головой.
– Вы заблуждаетесь! Очень жестоко заблуждаетесь! Если о них и заботились, то только по его указанию. И если кто-то из больных выживет – только благодаря его приказам. А он мертв, потому что ваши женщины и дети занесли в замок смерть.
– Замолчи! – прорычал он.
Но Игрейния не обратила внимания ни на его ярость, ни на то, с какой силой вновь стиснули пальцы ее запястье. Она посмотрела сначала на его руку, а потом в его глаза – такие сияюще-голубые на смуглом, заляпанном грязью лице.
– Я спасу ваших жену и дочь, если вы поклянетесь, что оставите пленников в живых.
Варвар снова изогнул бровь и пожал плечами.
– Их судьба меня не волнует. Спасите мою жену и ребенка – и они не умрут.
Игрейния направилась вперед, но вдруг остановилась. Она говорила с ним так презрительно и с такой самоуверенностью. Блеф и сплошной обман. Теперь она начала дрожать.
– А если я не смогу? Если недуг зашел слишком далеко? Бог решает, кому умереть, а кому жить, а «черная смерть» – жестокий убийца…
– Вы их спасете!
Они подошли к его коню – жеребцу редкой красоты, и Игрейния поняла, что он украден у убитого в сражении богатого барона. Белокурый гигант небрежно подсадил ее в седло и посмотрел на нее так, будто увидел впервые.
– Вы их спасете, – повторил он, словно верил, что если все время повторять одно и то же, желание непременно сбудется.
– Послушайте, вы должны понять, что их жизни в руках Всевышнего!
– И в ваших!
– Вы сумасшедший, одержимый! Только ненормальный способен думать, что человек может обуздать чуму. Болезни подвластны все – и короли, и бедняки, и мужчины, и женщины.
– Мои жена и дочь должны уцелеть.
Игрейния поняла, что спорить бесполезно: у этого человека нет ни ума, ни здравого смысла.
– Как зовут вашу жену? – спросила она. А про себя подумала: а не попытаться ли удрать – стоит только ударить пятками коня, ведь она в седле, а ее похититель пеший.
– Разве имя вам что-нибудь скажет?
– Я была с пленниками.
Он колебался и, казалось, сомневался в правдивости ее слов.
– Марго. Высокая, стройная, светловолосая и очень красивая.
Ах, Марго… Игрейния помнила эту женщину. В самом деле красивую и добрую. Она без устали помогала другим и успокаивала детей…
Пока сама не заболела.
