Она сделала глубокий вдох. И опять сказала величественно:
— …это единственный путь, открытый для чести Андхры. Любой другой будет грязным.
Она рубанула рукой воздух.
— Пусть малва правят так. Я не стану.
Хмурящиеся лица, окружавшие императрицу и полководца, на секунду нахмурились еще сильнее. Было очевидно: никто другой в шатре не понимает, что она планирует.
Велисарий хитро улыбнулся и поклонился.
— Как прикажешь, императрица.
Он повернулся к выходу. Затем ему в голову ударила мысль и он повернул назад. Теперь он улыбался очень хитро.
— И вот еще что. Мы узнаем, на самом ли деле правдиво самое любимое изречение Рао.
Мгновение спустя Велисарий уже откинул кусок ткани, закрывающий вход в шатер. Когда он наклонился, чтобы выйти наружу, то обратил внимание на Усанаса. Огромный африканец открыл рот. Велисарий не очень удивился, что Усанас первым догадался Усанас закрыл рот, его лицо озарила обычная улыбка.
— Да, греки на самом деле сумасшедшие! — воскликнул давазз. — Это неизбежный результат того, что они проводят слишком много времени, размышляя о душе.
Велисарий улыбнулся и вышел из шатра. Когда проем за ним закрылся, он услышал следующие слова Усанаса:
— Какая глупость! Какая чушь, что в конце только душа играет роль. Идиотский мистицизм от сумасшедшего бандита маратхи. Нет, нет, все на самом деле наоборот, мои хорошие, уверяю вас. Как совершенно ясно объяснил. Платон, вечные и неизменяемые
— Усанас, заткнись! — рявкнул принц. — Что, черт побери, происходит?
Когда Велисарий снова вошел в шатер вместе с кушанами, то увидел, что Шакунтала уверенно взяла ситуацию в свои руки. Гармат и Эон сидели на подушках с одной стороны от нее. За их спинами стояли Эзана и Вахси. Двое сарвенов держали в руках копья, но проявляли осторожность, чтобы держать их не воинственно, а в положении «вольно». Было очевидно по мрачным выражениям лиц, что все аксумиты считают план Шакунталы — на который согласился Велисарий! — простым сумасшествием. Но для них события развивались слишком быстро и их безнадежно вовлекли в это сумасшествие.
К удивлению полководца женщины маратхи не прятались в страхе в углу шатра. Они сидели рядком, их подушки лежали прямо за Шакунталой, которая устроилась в центре большого шатра, занимая главенствующее положение.
Велисария поразило спокойствие, с которым держались женщины маратхи. Более того, спокойствие и уверенность на молодых лицах, когда они смотрели на еще более молодую императрицу, усилили уверенность самого Велисария. Он бросил взгляд на Усанаса, стоявшего в ближайшем углу шатра, и по его улыбке понял, что охотник разделяет эту уверенность.
Еще несколько недель назад эти девушки были рабынями. Они принадлежали к низшим кастам, а затем, после того как малва завоевали Андхру, их заставили стать проститутками. Римские и аксумские солдаты купили их в Бхаруче, частично ради удовольствия, но в основном для того, чтобы запустить план Велисария по спасению Шакунталы.
Вначале девушки робели. Со временем они поняли, что зверская внешность иностранцев не сопровождается зверским поведением, и маратхи расслабились. Но после того как они наконец поняли, в какой план их вовлекли, их практически парализовало от страха. До тех пор, пока их не успокоила Шакунтала и не объявила их своими новыми фрейлинами и поклялась, что сама разделит их судьбу, какой бы она ни была.
Теперь Велисарий бросил взгляд на Дададжи Холкара. Представитель народности маратхи тоже сидел рядом с императрицей, сразу слева. На нем была простая набедренная повязка раба, но в его манере держаться и выражении лица не просматривалось ничего рабского. На лице отражался острый ум, который обычно оставался скрытым из-за опущенного в землю лица и опущенных плеч, но теперь его могли видеть все. Очевидно, мужчина создавал образ высокопоставленного императорского советника, которому доверяют. И если эта аура плохо сочеталась с набедренной повязкой, тем хуже для повязки. В культуре индусов, как и римлян, имелось место для ученых аскетов.
Спокойные, уверенные лица. Заходя в шатер, кушаны заметили эти лица и поняли, что они притягивают их глаза. Как и планировала Шакунтала — понял Велисарий. Молодая императрица собрала все свои ресурсы, хотя их и насчитывалось совсем немного, чтобы произвести образ правительницы, а не беглянки. Это была фикция, но не притворство и не мошенничество. Совсем нет.
К тому времени как все кушаны вошли, даже огромный шатер оказался набит. Затем, когда за ними последовали катафракты, Велисарий подумал, что шатер может треснуть по швам.
Шакунтала взяла все в свои руки.
— Сядьте, — приказала она. — Все, кроме Усанаса.
Она посмотрела на Усанаса.
— Осмотри лес. Проверь, чтобы там не осталось шпионов.
Давазз улыбнулся. Конечно, приказ был излишним. Он уже позаботился об этом. Но он знал, что Шакунтала просто пытается успокоить кушанов. Поэтому он тут же подчинился и не стал жаловаться. Выходя из шатра, прошептал Велисарию:
— Завидуй мне, римлянин. Я по крайней мере смогу дышать.
Кушаны все еще стояли в неуверенности.
— Сядьте, — приказала Шакунтала.
Не прошло и трех секунд, как они повиновались. Но когда они садились, она снова заговорила:
— Кунгас, сядь здесь.
Шакунтала повелительно показала на одну из двух подушек, положенных недалеко от ее собственной, по диагонали справа. Вспомнив, как рассаживались приближенные в шатре императора малва, Велисарий понял, что это индийский способ отдать честь тем, кто ближе к трону.
Она показала на другую подушку.
— Канишка — сюда.
Кушанский командир и его заместитель выполнили приказ.
После того как все кушаны расселись на укрытом ковром полу шатра, Шакунтала долго молча смотрела на них. Воины, в свою очередь, смотрели на нее. Конечно, они хорошо знали ее лицо. Именно они спасли Шакунталу от зверствующих йетайцев в королевском дворце во время разграбления Амаварати. Они доставили ее во дворец Подлого в Гвалияре, где ей предназначалось стать новой наложницей высокопоставленного представителя малва. Они были ее охранниками во время долгих месяцев, пока ждали возвращения Венандакатры с задания в Константинополе.
Тем не менее, несмотря на несколько месяцев, проведенных в ее компании, большинство их них сейчас смотрели на нее, открыв рты. Частично от удивления, поскольку увидели ее так неожиданно и при таких обстоятельствах. Но в основном их удивляло, как она изменилась. Это не девушка-пленница. Тогда она была гордой и все время бросала вызов, но ее охватывало отчаяние. А эта… Что? Кто?
Велисарий знал, что это — критический момент. У него не было времени что-то с ней обсудить. Он боялся, что из-за юношеской неопытности Шакунтала сделает ошибку и попытается объяснить ситуацию. Или попытается убедить кушанов.
Императрица Шакунтала, наследница древней Сатаваханы, законная правительница великой Андхры, начала говорить. И Велисарий понял, что с таким же успехом мог волноваться о восходе солнца.
— Я вскоре вернусь в Андхру, — объявила Шакунтала. — Моя цель здесь практически достигнута. Когда я вернусь, я построю заново империю моих предков. Я восстановлю ее величие. И я сброшу гнусность Махаведы и сотру из человеческой памяти их собак махамимамсов. Я заново построю вихары23 и восстановлю ступы.24 И снова я сделаю Андхру благословенным центром изучения индуизма и буддизма.
Она сделала паузу. Ее часто называли Черноглазой Жемчужиной Сатаваханы. Теперь ее глаза горели, как угольки.
— Но вначале я должна разрушить империю малва. Этому я посвящаю свою жизнь и свою священную душу. Это моя дхарма, мой долг и моя судьба. Я заставлю малва выть!
