используемых для перевозки зерна.
Велисарий посмотрел на Куруша.
— Продолжай, пожалуйста, — попросил он.
— Флот прибыл без какого-либо предупреждения. Ну… — он нахмурился. — Без официального предупреждения. Несколько купцов подали сигнал тревоги, но власти не обратили на них внимания. — Он нахмурился сильнее. — Наглые негодяи.
Велисарию было весело смотреть на лишенные выражения (как и полагается дипломатам) лица Бузеса, Кутзеса и Маврикия. Большинство римлян придерживались мнения, что все персидские официальные лица — «наглые негодяи». Велисарий этого мнения не разделял. Баресманас и Куруш были не первыми персами благородного происхождения, которые ему нравились, но нельзя сказать, что мнение римлян являлось беспочвенным. Конечно, многих римских официальных лиц тоже можно было назвать «наглыми негодяями». Но в мире никто не может сравниться с персидским аристократом, в особенности, если этот перс еще и занимает высокое место в имперской иерархии — если речь идет о чистой, неподдельной, холодной надменности. В сравнении с ними аристократию раджпутов можно назвать мягкосердечной. Даже династический клан малва, несмотря на несравнимую ни с кем жестокость и мегаломанию, не всегда и не везде демонстрирует чувство превосходства над всеми остальными.
Очевидно, римского такта оказалось недостаточно. Или Куруш был более проницательным, чем предполагал Велисарий. Молодой перс обвел взглядом сидевших за столом, увидел вежливые, но отстраненные выражения лиц римлян. Затем улыбнулся.
— Ну, возможно, не более, чем другие из их породы, — добавил он. Он выпил немного вина и продолжил рассказ:
— Флот вошел в месте слияния Тигра и Евфрата. Там высадилась большая армия. На кораблях приплыли лошади и даже слоны в дополнение к ужасному новому оружию. В течение двух дней они взяли Харк.
Он снова нахмурился, на этот раз — сильно.
— Эти жаждущие крови свиньи убили весь гарнизон, а потом занялись населением города. С женщинами поступили ужасно, в особенности зверствовали вонючие йетайские варвары, на которых, как кажется, малва молятся. Всех лиц благородного происхождения отделили от остальных. Малва не были ни в коей мере заинтересованы в получении выкупа. Вместо этого они убили всех мужчин благородного происхождения, даже младенцев, и всех женщин, за исключением молодых и симпатичных. Этих офицеры малва взяли себе в наложницы.
Он провел тонкими длинными пальцами по густым волосам. Хмурился он теперь меньше, на лице появилась задумчивость ученого.
— На протяжении всех веков, когда мы, персы, и вы, римляне, сражались друг с другом, было совершено немало зверств. Обеими сторонами, обеими, — отмахнулся он от незаданного вопроса. — Тем не менее я не могу вспомнить ни одного случая такого зверства, такой массовой жестокости. Ни одного.
— И не было ни одного, — уверенно подтвердил Баресманас. — По крайней мере, в таких масштабах. И давайте также отметим, что несмотря на все зверства с обеих сторон, все то зло, в котором мы повинны, воюя друг с другом, также имели место и другие случаи — случаи проявления щедрости и рыцарства. — Он оценивающе посмотрел на Велисария.
— Твое милосердие в Миндусе — один из самых выдающихся примеров.
— Прекрасно сказано! — воскликнул племянник. Куруш выпил кубок до дна. Когда он поставил кубок назад на стол, его лицо одновременно выражало радость и грусть. — Я знаю, — рассмеялся он. — Когда я был там, какое-то время не сомневался: мне перережут горло. — Он слегка содрогнулся. — Трое ваших чертовых ассирийцев положили меня на землю. Вот ведь низкие грубые твари! И улыбались, как волки. Да и вообще всем своим видом наломинали волков, когда спорили, кто из них меня первым укусит. То есть порежет.
Он улыбнулся Маврикию.
— А затем подъехал один из ваших фракийцев и обратился к их разуму. Частично убедил их натянутым луком, частично — напомнив о том, сколько денег они могут за меня получить.
Маврикий улыбнулся в ответ.
— И сколько за тебя заплатили? — Куруш фыркнул.
— Достаточно, чтобы обеспечить этих трех ассирийцев до конца жизни! Поверите, эти чертовы варвары запросили… — Он резко замолчал. — Но я отклонился от темы. Это случилось три года назад. Сегодня же здесь находятся малва и, как справедливо заметил мой ученый дядя, от них нам не следует ждать снисхождения или терпимости.
— Это не в их правилах, — согласился Велисарий. — Аристократы из народности малва очень богаты. Их ни в коей мере не интересует выкуп. А войска, которые могли бы им заинтересоваться, полностью подчинены их власти.
Он выпил кубок до дна.
— Малва хотят покорить мир. Не меньше. И они намереваются править миром железной рукой. Харк — только первое зверство из многих, которые они совершат в Персии, а затем и в Риме, если Персия падет. Но это ни в коем случае не первое вообще. Ни в коем случае. — Лицо полководца приняло суровое выражение. — Я был в Ранапуре, когда малва подавили восстание. Когда малва наконец ворвались в этот великий город, две тысячи людей все еще оставались живы. Через пять дней, на протяжении которых денно и нощно совершались немыслимые зверства, осталось не более пятидесяти человек. Несколько молодых женщин благородного происхождения, оказавшихся достаточно крепкими, чтобы вынести это испытание. Потом их продали в рабство.
На мгновение шатер погрузился в тишину. Все собравшиеся выглядели угрюмо.
— Продолжай, пожалуйста, — наконец попросил Маврикий.
— После того как малва завершили покорение Харка, основная часть их армии отправилась дальше, вверх по реке, в сопровождении более сотни небольших судов. Оставшийся флот ждал в Харке, пока малва укрепляли порт. Как мы предполагаем, эти корабли вернутся назад в Индию за провизией, когда муссоны подуют с нужной стороны. — Куруш посмотрел на вход в шатер, словно за подсказкой, когда это произойдет. — Сейчас начало июня. Примерно через месяц ветер изменит направление. — Велисарий кивнул.
— Их флот пойдет в Бхаруч в июле, — сказал он. — Затем, пополнив запасы, они отправятся в обратное путешествие где-то в конце октября. Самое позднее — в начале ноября.
— А какова их реальная военная мощь? — спросил Кутзес. Куруш положил ладони на стол и откинулся назад, на подушки.
— Вам будет в это сложно поверить, но…
— Не будет, — сказал Велисарий уверенно и бросил предупреждающий взгляд на Бузеса и Кутзеса.
— Основываясь на моих собственных наблюдениях, я оцениваю общее число их солдат — не считая большой гарнизон, оставленный ими в Харке, — в двести тысяч человек.
Когда римляне не отреагировали, как он того ожидал, глаза Куруша слегка округлились. Маврикий откашлялся.
— Ты не мог бы разделить их по родам войск? — попросил хилиарх.
Куруш задумался.
— Не думаю, что кавалерия насчитывает более сорока тысяч. Основная часть их войска — пехота, причем пехота весьма среднего качества. Конечно, йетайцы очень свирепы и жестоки во время битвы, но, как кажется, малва используют их как прослойку в рядах обычных войск. Разбавляют ими слабоватую пехоту для придания ей нужной степени жестокости и свирепости.
— Именно так малва использовали йетайцев, когда я был в Индии, — вставил Велисарий. — Во время сражения их основная задача — обеспечить подчинение простых солдат военачальникам. Йетайцы абсолютно безжалостны по отношению к дезертирам и отстающим солдатам.
Куруш кивнул.
— Пехота вооружена традиционным оружием. Копья, мечи, топорики. Доспехи по большей части — просто жалкие. Как я и говорил, войска весьма среднего качества. — Он пожал плечами. — Но количество…
