пуль.
На мгновение Велисария охватило дикое желание приказать контратаку. Он планировал ее с самого начала. Йетайцев уже разбили — так, как может быть разбита любая армия, которую отогнали назад после атаки. Бросок пикинеров теперь завершил бы разгром. Яростная армия, которая несколько минут назад неслась в атаку вверх по склону, будет полностью разгромлена. Это будет худший разгром в истории.
Теперь Марк с Григорием стояли рядом с ним, ожидая приказа. Их лица были напряжены и горели готовностью действовать. Они так же хорошо, как Велисарий знали, что находятся на грани победы.
Велисарий с трудом сдержал себя. Да, врага разбили здесь. Но…
В отдалении он слышал вопли с другого направления. Слева. Крики боли и лязг стали, когда мечи ударялись о мечи. Он ничего не видел из-за клубов дыма, но уже знал: раджпуты врезались в его левый фланг.
Вся свирепость и чувство удовлетворения испарились. Его контрудар в седловине сработал, как сработал и в другом будущем для человека по имени Артур Уэлсли17. Но сражения редко бывают аккуратными и чистыми, и редко идут по плану. По крайней мере не против врага, у которого хорошие командиры.
«Это сражение все еще может закончиться провалом», — пришла напряженная мысль от Эйда.
Да, Велисарий выиграл борьбу в центре. Но если он быстро не отступит, причем в хорошем порядке, что считается самым трудным маневром из всех, когда перед тобой враг, то Шанга со своим раджпутами уничтожат его фланги.
— Нет, — Велисарий показал пальцем на склон слева.
Только гребень перевала все еще оставался видимым из-за дыма, но они видели сотни несущихся кавалеристов-раджпутов. В десять раз большее количество скрывалось в облаках внизу, в нижней части склона. Возможно, в двадцать раз большее. На правом фланге малва под командованием Шанги собралось по крайней мере десять тысяч раджпутов.
Марк начал спорить — уважительно, но тем не менее неистово, его сдержал Григорий, уверенно покачав головой. Фракийский катафракт был старше сирийца, у него имелось больше опыта, и он лучше знал Велисария.
— Заткнись, мальчишка, — проворчал он. — Полководец прав. Если мы бросимся в атаку вниз по склону, мы окажемся совершенно беззащитными, когда по нам ударят раджпуты. Они превратят нас в фарш.
Велисарий выбирал своих офицеров не за сдержанность и робость. Молодой сириец немного покраснел после ответа Григория, но продолжал возражать.
— Греки их удержат! Это люди Кирилла — и Агафия, пока он ими командовал. Те же самые катафракты, которые разбили малва под Анатой, а затем…
— Их только три тысячи, Марк, — спокойно напомнил Велисарий. Он не собирался проводить более нескольких секунд в спорах с подчиненными в середине битвы. Но все равно был готов эти секунды потратить. Нет другого способа подготовить хороших офицеров.
— Против них выступает в четыре раза больше врагов, — продолжал Велисарий. — Да, они — великолепные войска. Но у них не такая хорошая позиция, как была у нас здесь, в центре. Никто не защищает их фланг. Шанга просто отправит достаточное количество людей, чтобы удерживать их на одном месте, в то время как окружает их с остальными. Он даже не станет пытаться разбить греков, не сейчас. Он окружит их и ринется на нас.
Он показал на линию мушкетеров. Теперь те прекратили стрелять, а пикинеры уже использовали все свои гранаты. В центре поля стало почти тихо, если не считать криков раненых йетайцев.
— Как ты ожидаешь сформировать линию защиты против этого броска — здесь? Оседлав горный перевал, когда враг идет вниз по склону?
Марк замолчал. На его лице все еще оставалось упрямое выражение, но Велисарий знал: молодой сириец пусть и не убежден, но готов подчиниться.
Удовлетворенный этим, Велисарий повернулся к Григорию.
— Отступайте на юго-запад, к реке. Вверх по течению. — Он показал на место, где узкая река под перевалом немного расширялась. — Туда, где Васудева охраняет брод. Занимайте позиции с пикинерами и мушкетерами и держите реку, пока я переправляю остальную часть армии.
Григорий кивнул. Мгновение спустя они с Марком уже выкрикивали приказы своим подчиненным.
«А теперь мне нужно попытаться вывести отсюда этих людей, — глядя на левый фланг, подумал Велисарий. — Что будет непросто. Шанга — тигр, а я — тот, кто пытается вырвать мясо у него из пасти».
Велисарий услышал, как Анастасий с Валентином пошевелились у него за спиной. Как личные телохранители полководца, они не ожидали особой работы в этом сражении, кроме как выглядеть мрачными и устрашающими. Но они были ветеранами и видели, когда план сражения летит к чертям собачьим.
— Похоже, что в конце концов нам придется поработать, — проворчал Валентин. Анастасий молчал. — В чем дело, большой? — послышался саркастический голос Валентина. — Никакого философского изречения для такого случая? Никаких мудрых слов?
— Они не требуются, — пророкотал в ответ Анастасий. — Даже тупая ласка может понять, что ей предстоит побороться за свою жизнь.
Глава 13
К тому времени, как Велисарий добрался до левого фланга, где греки удерживали раджпутов, туда уже подтягивались его букелларии. Он был им глубоко благодарен за скорость выполнения приказов, но потратил мгновение, чтобы мысленно похлопать себя по плечу.
Его тактический план на это сражение частично провалился, но Велисарий думал, что все равно сможет увести армию до того, как ее разгромят. Если ему это удастся, то только благодаря предусмотрительности в прошлом. У его фракийских катафрактов лучше всего в мире получались атаки тяжелой конницы. Половина денег на их великолепных, дорогих боевых лошадей была предоставлена из личных средств Велисария. Только самые лучшие жеребцы в мире, одетые в броню, с катафрактами в броне на спинах, могли так быстро добраться до нужного места, спускаясь вниз с середины склона.
И они должны сыграть свою роль. Велисарию потребовалось только раз взглянуть на усталое лицо Кирилла, чтобы понять: греческие катафракты готовы рухнуть. Пока они сдерживали атаки раджпутов. Но еще одна или две атаки, и они сломаются. Шанга хорошо использовал свое численное преимущество на римском левом фланге. Его раджпуты превосходили греков в пропорции пять к одному, если не шесть к одному, и Шанга посылал их наверх волнами, одна за другой, практически без перерыва.
Царь раджпутов не допустил ошибки, пытаясь обрушиться на греков одним ударом. Катафракты носили более тяжелые доспехи и были более тяжело вооружены, чем раджпуты, и сражались, спешившись, за полевыми укреплениями. Если бы раджпуты попытались провести простую фронтальную атаку, их количество не сыграло бы роли, поскольку они неизбежно застряли бы перед полевыми укреплениями. Вместо этого Шанга использовал свою собственную вариацию «парфянской тактики», если не считать того, что его атаки в той же мере осуществлялись как при помощи копий, так и стрельбы из лука. Удар, еще удар, развернуться, назад. Снова, снова, снова, снова, снова.
С его количественным преимуществом Шанга мог менять подразделения. У его кавалеристов оставалось время на отдых и на перевязку раненых. Но у обороняющихся греков совершенно не было передышки. Их борьба напоминала попытки удержать океанские волны. Как только отходила одна, накатывалась следующая.
Лучшие солдаты в мире — это все равно только плоть и кровь, и мускулы. Греки так устали, что им стало трудно поднимать мечи, не то что правильно ими замахиваться. Люди в такой стадии усталости почти беспомощны против соперника. Вражеские удары копьями попадают туда, куда их направляет враг, и поражают цель, хотя не усталый человек легко отразил бы их щитом.
К этому времени половина греков уже бросила щиты. Им требовались обе руки, чтобы удерживать оружие. Да и сами руки дрожали от усталости.
— Уводи их, Кирилл, — крикнул Велисарий. — Уводи их с поля боя — прямо сейчас.
Он повернулся в седле и показал на реку. Васудева и его кушаны ясно просматривались внизу. Они не нарушали построения и охраняли брод.
— Переводи их через реку, — приказал Велисарий Кириллу. — Даже не пытайся их выстроить. Просто
