Вот о чем он думал, пока доставивший его сюда летоплан с ревом растворялся в мареве заката. И все-таки он чувствовал себя великолепно. Вокруг места, где его высадили, валялись кости его предшественников, но даже они не могли охладить неуемную радость такого полного одиночества. Ему объясняли, но только теперь он по-настоящему понял, в какой мере Перемена заставит его жаждать огромных диких просторов после тесноты многосемейной деревни, где он рос.
С наступлением темноты он уставился на небо. Небосвод был чист и весь усеян яркими точками — словно проколы острых когтей. Всеми фибрами своего существа он мучительно желал, чтобы когда-нибудь ему дозволили бродить по самому необъятному простору — по пустоте выше воздуха. Сколько он себя помнил, ему отчаянно хотелось вступить в ряды межзвездных бродяг превращая в добычу все низшие виды, не для пищи, а для использования, привозя домой богатства, которые сделают его потомков уважаемыми, знаменитыми, а может, даже основой нового клана!
Он очнулся от грез. Чтобы его честолюбивые желания осуществились, он должен выйти живым из этого испытания. Но и когда он выбирал безопасное место для ночлега, мысли его были заняты звездными бродягами, покорителями.
Как и мысли Юрико Петровны, хотя по совсем иной причине.
И, собственно, она об этом даже не знала.
Она (местоимение было верным, хотя она не родила ни одного ребенка и не собиралась рожать) принадлежала не к низшим из низших во Флоте. Ее звание внушительностью превосходило ее действительное положение. Официально она была пилотом и командовала сверхскоростным звездолетом, а на деле — практически пассажиром на борту одноместного разведчика столь многочисленного класса, что им даже не давали названий… хотя своего она мысленно называла Одром. Из уроков истории она знала, что когда-то это слово означало заморенного-старого коня. Кроме того, это было сокращение глагола «одергивать», существовавшего и поныне. Одергивать, ставить на место, ворчать. Ее корабль переоснащали так часто, что, пожалуй, от первоначальной модели остались только кое-какие распорки да балки, и подобным реликтам было уже свыше ста лет. А всякий раз, когда она пыталась отдать команду, компьютер спорил с ней: предупреждающе вспыхивали лампочки, и его голосовое устройство начинало резко возражать. Так что кличка подходила в любом смысле.
Как и пятьдесят таких же стажеров в сходных кораблях, она получила одно из самых рутинных для Флота заданий: искать — почти наверное без толку — пропавший торговый космолет, который не вернулся вовремя в контролируемое Флотом пространство с одной из дальних колонизированных планет.
Однако для нее, если не для ее сотоварищей или тех, кто распорядился о поисках, это был особый случай. Пропавший космолет назывался «Хризантема» и был назван так капитаном в честь национального цветка его матери на Земле.
Его матери… но и матери Юрико, хотя у них была двадцатилетняя разница в возрасте.
Понимало ли командование Флота, как тяжело они травмировали ее психику, когда приказали ей принять участие в поисковой партии? Дурацкий вопрос! Еще как понимали! Все подобные данные сразу же поступали к ним из колоссальных блоков памяти. Следовательно, ее подвергают испытанию для проверки, не скажется ли эмоциональная нагрузка на ее способности здраво оценивать положение во время долгого одиночества в космосе. В каком-то смысле даже лестно: значит, они намечают ее для повышения. Только способные мыслить с холодной трезвостью, только те, кто справляется с самыми стрессовыми ситуациями, могут достичь верхних эшелонов командования Флота.
«Но мой собственный брат!..»
Вздохнув, она вернулась в настоящее.
Из всего, что могло произойти с «Хризантемой», вероятнейшим был несчастный случай при выходе из гиперсвета. Даже самые быстродействующие компьютеры не могли согласовать все различия между нормальным пространством и невообразимой зоной, лежащей за скоростью света. Порой даже в кубических парсеках, контролируемых Флотом, что-то нарушалось: масса крохотной черной дыры, оставшейся с момента возникновения времени, могла исказить данные, указывающие, где следует вернуть корабль в нормальную вселенную; или не поддающаяся обнаружению частица антиматерии могла оказаться в точке возвращения и вступить в реакцию с корпусом и затопить его системы взбесившимися атомами и губительной радиацией…
Но последнее время начали ходить слухи об одной опасности — особенно в зоне, в которой вела торговлю «Хризантема». (Она привыкла думать о космолете в прошедшем времени — о космолете и своем брате). Возникли подозрения, что какая-то неведомая хищная раса теперь нападает на человеческие корабли и даже на человеческие поселения на наиболее отдаленных планетах. До сих пор все ограничивалось слухами или в лучшем случае — косвенными признаками и неясностями, но лишь немногие оказывались достаточно весомыми для компьютеров, которые круглые сутки анализировали все, что происходило в объеме известного пространства, и выдавали предупреждения малой степени достоверности — пятнадцать, восемнадцать, от силы двадцать процентов. А в последнее время возрастание вообще прекратилось.
Следовательно, четыре шанса из пяти, что это всего лишь очередной взрыв глупой паники, возникшей из-за того, что несколько несчастных случаев произошли в относительной близости друг от друга. А если каждый год их происходят сотни и сотни, причем по большей части дело обходится без катастрофы, и все сводится в первую очередь к небрежному техническому обслуживанию или к радиационным повреждениям компьютерной системы, сколько шансов есть даже у пятидесяти кораблей, бороздящих необъятность, обнаружить пропавший космолет, учитывая, что его маячок посылает сигналы бедствия всего лишь со скоростью света? И никаких сведений о его ракетах связи! На борту любого космолета был запас миниатюрных ракет, движущихся со сверхсветовой скоростью и автоматически нацеленных на ближайший командный пост Флота или на базу космолета и доставляющих туда нужные сведения. Но если с «Хризантемы» и была получена такая ракета, участникам поисков о ней не сообщили.
«Да, кстати о РС»…
Слишком поздно! В уши ей ввинтился резкий голос Одра, напоминающего, что прошло время отправки ее собственной очередной ракеты связи (одной из оставшихся трех) с сообщением о положении дел и ее координатах. Она получила строжайшую инструкцию прекратить поиски после отправки предпоследней РС. Последняя сохранялась на случай непредвиденных критических обстоятельств. Да к этому времени она и сама очень устала и отчаялась. И ей не терпелось вернуться в Порт, пусть объективно это ужасно. По крайней мере там она будет жить среди людей под треск энергетических орудий, защищающих ее периметр. И в один прекрасный день они, возможно, найдут средство избавиться от вони, которая непрерывно просачивалась, молекула за молекулой, сквозь его защитные экраны…
Ну что же…
Она поручила кораблю перенести накопленные ею сведения в ракету и отправить ее по назначению. Затем она вернулась к уже привычному, но, почти очевидно, бесполезному анализу фактов, известных о той части космоса, где летала «Хризантема». Компьютер куда больше любого человеческого ума был приспособлен для решения уравнений, описывающих ее физические свойства, рассчитывая наиболее вероятные отклонения от курса под воздействием гравитационных аномалий или движения массы и энергии, вызванного, например, взрывом новой… а такой взрыв произошел в том районе не так уж давно. Когда солнечное ядро взорвалось, воздействие распространилось и на гиперпространство, не ограничившись…
Она вернулась от отчаяния к оптимизму, В одном люди превосходили любой компьютер. А именно: с помощью не облеченного в слова знания превратить догадку в вывод! Из-за разницы в возрасте она никогда не была особенно близка с братом. Но отлично его помнила, хотя почти все время ее детства он оставался неясной фигурой где-то в отдалении. А подростком она просто обожала его, преклонялась перед ним — бывалым волком. Иногда у него на лице появлялось такое выражение, будто он глядел сквозь здесь и сейчас в еще неведомые просторы галактики… Вот почему он предпочел служить в небольшой малодоходной торговой компании, частенько отправляясь с товарами за пределы пространства, контролируемого Флотом. Вот почему она попыталась уподобиться ему — и вот оказалась здесь, где бы это «здесь» ни находилось. Так мало звезд имели пригодные для жизни планеты — так мало в сравнении с безграничной необъятностью вселенной и времени!
Но где она находилась в данный момент, значения не имело. Важно было определить — и это ее
