образ жизни. Для Альянса Синдикат тоже был непримиримым врагом, ведь именно он повинен в бесчисленных жертвах войны с халианами. Именно по наущению Синдиката хорьки сочли себя обязанными ввязаться в войну с Альянсом.
Миры Синдиката существовали в течение долгих столетий. Там царили жесточайшие репрессии, но, с другой стороны, их жители чувствовали себя защищенными благодаря исключительно сильным семейным традициям и постоянной поддержке родных и близких. Рядовой гражданин Альянса нашел бы отвратительным то, насколько мало обитатель планет Синдиката свободен в своих поступках. Но и последний с такой же нетерпимостью воспринял бы политику невмешательства, обрекавшую многие миры Альянса на нищету и голод.
Итак, каждая держава полагала другую непримиримым врагом и считала любые действия со своей стороны необходимыми и оправданными.
Характерная черта жителей Синдиката — это преданность семье. Преданность простиралась так далеко, что шпионы Синдиката, как правило, оставались верны своему долгу даже после захвата. Многие из них являлись глубоко замороженными агентами и долгие годы жили в совершенно другом мире, но тем не менее не изменили своих убеждений.
Война с Синдикатом быстро разгоралась. Отдельные стычки переходили в полномасштабные операции с участием целых эскадр. Но это была война с незримым противником, ведь даже координаты военных баз Синдиката и те были неизвестны. В таких условиях Флот был обречен на поражение. Поэтому Альянс предпринял отчаянную попытку, чтобы получить хоть какую-то информацию. Задействовали самую современную технику и самые лучшие кадры, дабы определить местонахождение планет противника и оценить его военную мощь.
Дэвид Дрейк. НА АБОРДАЖ!
Хотя у администратора и не было при себе оружия, капитан Ковач не слишком обольщался на этот счет. Наверняка ее стол нашпигован смертоносными устройствами, способными остановить кого угодно. Лицо женщины оставалось спокойным и абсолютно бесстрастным. На появление капитана она вообще никак не отреагировала — молчала и пялилась на него, как на пустое место. Капитан так же молча ждал своего сопровождающего.
«Будто проходишь через длинный ряд воздушных шлюзов, — подумалось Ковачу, — но то, что прячется за самой последней дверью, пострашнее вакуума».
Внутренняя дверь бесшумно распахнулась, пропустив в комнату охранника. Это был уже третий сопровождающий, начиная с того момента, когда, получив из рук в руки специальный приказ, капитан был вынужден немедленно покинуть казармы, где размещалась 121 — я рота штурмовиков звездной пехоты.
Его рота, его «Охотники за Головами». Дай ему Бог вернуться к ним живым и здоровым.
— Пожалуйста, сюда, капитан Ковач, — тускло сказал сопровождающий.
Это был молодой парень, здоровый и крепкий, с фигурой тяжелоатлета, наверняка хорошо тренированный. Однако Ковач не сомневался, что в случае нужды сумеет с ним справиться. Никакая тренировка не поможет в схватке против человека, хотя бы месяц прослужившего в штурмовиках и оставшегося в живых. А капитан Миклош Ковач прослужил там целых семь лет. И если это не рекорд, то чертовски близко к рекорду.
Ковач был невысок, коренаст. Крепкая шея, рубленые черты лица, курчавые темные волосы. Облик довершали холодно-прозрачные глаза, спокойно взиравшие на окружающий мир. Многоопытные хирурги из реабилитационного центра Флота на славу потрудились над Ковачем — на нем не осталось и следов ранений.
По крайней мере тех, что имелись когда-то на его теле.
— Пожалуйста, налево, сэр, — сказал сопровождающий. Он шагал вслед за капитаном, держась на один шаг сзади и немного сбоку, как и полагается хорошо выдрессированному псу.
«Хотя нет, — подумал Ковач, — это всего лишь половина правды. Внутри этого идеально работающего механизма, кроме мускулов, должны иметься и отменные мозги, иначе парень просто не попал бы сюда».
Дорогу им преградил корпус
Мрачное серое здание отнюдь не походило на чиновничий улей. Бронированные двери скорее подошли бы хранилищу какого-нибудь банка; электронная система защиты выглядела гораздо сложнее той, с которой Ковач имел дело на космических кораблях; немногочисленный персонал действовал спокойно, без суеты, с большим знанием дела и был так же непроницаем, как и стерегущая вход администраторша.
— Пожалуйста, сюда, сэр. — Паренек остановился возле одной из неприметных дверей, жестом предлагая капитану войти. — Дальше я не могу вас сопровождать.
Ковач взглянул на своего спутника. Ему пришло в голову, что тот, пожалуй, пришелся бы ко двору в компании его «Охотников». Неплохой парнишка, лучше, чем большинство из тех, что к ним попадают. Роты штурмовиков постоянно нуждались в пополнении.
Капитан вздрогнул. Они нуждались в пополнениях, пока шла война, пока имелись хорьки, с которыми надо сражаться. Но война закончилась.
— Желаю тебе удачи, сынок, — сказал Ковач.
На дверной панели засветились синие огоньки, сложившись, в надпись «Тентелбаум — Специальный проект», вместе с тремя звездочками в круге — знак вице-адмирала.
Дверь распахнулась.
Сердце десантника болезненно сжалось, он вдруг вспомнил, что одет в драную спецовку, которую не успел сменить, когда на него как снег на голову свалился посыльный с приказом. Хотя, по правде говоря, его парадная форма тоже вряд ли бы подошла для встречи с адмиралом. На лице Ковача появилась недобрая ухмылка. Он одернул себя, собрался с мыслями и шагнул вперед.
Дверь за его спиной мягко закрылась, и капитан оказался в просторном и роскошно обставленном кабинете. За письменным столом сидел человек в штатском. Лет сорока пяти, крупнее Ковача, в отличной физической форме.
Капитан узнал его. Человек в кресле не был вице-адмиралом. Его фамилия была Грант, и это означало, что дело плохо.
Грант вертел в руках голографический проектор, который казался игрушкой в его огромных лапах. После продолжительной паузы он поднял взгляд и оскалил в усмешке зубы.
— Что с тобой. Ковач? Ты выглядишь так, словно увидел приведение. Придвинь поближе кресло и садись.
Приглашение он сопроводил энергичным жестом. Затем Грант снова осклабился, и на этот раз его ухмылка не предвещала ничего хорошего.
— Думал, что я сдох, так?
Ковач молча пожал плечами и взялся за одно из кресел, стоявших у стены. Это оказалась не простая штучка. Твердая на вид поверхность кресла мгновенно принимала форму тела человека. Своим прикосновением Ковач включил магнитную подушку, и массивное кресло легко скользнуло по полу.
«Сохраняй хладнокровие. Постарайся понять, в какое дерьмо ты вляпался на этот раз и как выбраться отсюда».
Никто не любит иметь дело с гестаповцем. Хотя, если начистоту, то у штурмовиков тоже не густо с друзьями.
Всю противоположную стену комнаты занимал огромный топографический портрет — если ему верить, то вице-адмирал Тентелбаум был женщиной. Адмиральша в парадном костюме важно стояла на фоне бесчисленных звезд галактики. Наверняка устройство могло создавать и другие шедевры: адмирал
