палубы медленно отъехала в сторону. Дюзы двигателей ориентации изрыгнули пламя, и аппарат безмолвно двинулся в открытый космос.
В двух милях от корабля терпеливо ждал рейдер Синдиката. Капитан рейдера видел, как крошечный челнок включил маршевые двигатели и с ускорением начал удаляться. Когда он скрылся из виду, капитан нажал клавишу на переборке: разнесся сигнал «приготовиться к абордажу». Восемь наемников запрыгнули в тесную кабинку капсулы, которая должна была доставить их к покинутому транспорту. Палуба накренилась, и электромагнитная катапульта выбросила пиратов…
В носовой части «рогатки» имелись маломощные двигатели ориентации и один достаточно мощный, позволявший вернуться обратно на рейдер, если что-то пойдет не так. Обычно в этом двигателе не возникало необходимости. Как только добыча оказывалась совершенно беззащитной, рейдер пристыковывался к ее ангарной палубе, и захваченное судно переправлялось тому Семейству Синдиката, на которое работали наемники. За многие столетия тактика пиратов практически не изменилась — только техника стала сложнее.
…Курсант Тэлли боролся не на жизнь, а на смерть, отчаянно пытаясь избежать страстных объятий огромной Тельмы Рюэль. Она душила его, требуя от партнера невозможного, особенно если учесть положение, в котором он находился. Он старался оттолкнуть ее, но безуспешно — ее громадная туша исполинской тенью маячила сверху, а влажные розовые губы тяжело впивались в несчастного кадета. Где- то вдалеке слышались голоса…
— Выживет? — Голос принадлежал старшему помощнику.
— Конечно, черт возьми! Я все время делаю ему искусственное дыхание, и он уже начал дышать самостоятельно…
Офицер Рюэль оторвалась от распростертого на полу капитана Тэлли, энергичным выдохом прочистила легкие и вновь принялась ритмично массировать его грудную клетку.
Кошмар рассеялся, плавно перейдя в реальность, и Тэлли слабо застонал. Когда неясные очертания склонившихся над ним обрели резкость, капитан увидел, что Тельма готова вновь приступить к методу «рот в рот». Собрав все силы, Тэлли на сей раз сумел избежать губ великанши. Закашлявшись, он принял сидячее положение и осмотрелся. Кроме Тельмы Рюэль, в комнате были Хантли и Берманн.
— Где Пурвис? — первым делом прохрипел Тэлли.
— По-видимому, на челноке, — предположила Берманн.
— Вряд ли, — произнес Хантли. — Я следил за посадкой с башни управления, но в толпе ее не видел. Я как раз искал всех вас, когда улетел челнок.
Тэлли попытался было подняться, но члены не слушались его; тогда Тельма мощным рывком поставила капитана на ноги и прислонила к стене, поддерживая в вертикальном положении огромными ручищами. Капитан покачал головой, пытаясь избавиться не столько от последствий инъекции, сколько от подозрительно сладкого воспоминания о поцелуях Тельмы Рюэль.
— Ну что же, слушайте мою команду. Сейчас мы будем делать вот что…
Шлюзовая камера находилась над ангарной палубой. С этой господствующей высоты Пурвис прекрасно видела, как влетевшая на палубу «рогатка» заскользила над ней, включив на полную мощность носовые тормозные двигатели. Брошенные по обе стороны ракетные якоря глубоко проникли в толщу металла и намертво засели в нем. Капсула полетела вперед, разматывая за собой карбоновые якорные цепи. Она врезалась в противоположную стену и застыла на месте.
Сначала в камере царила полная тишина. Первым подал голос пилот-халианин, хвост которого подергивался от досады и раздражения.
— Ненавижу короткие посадочные полосы, — громко объявил он.
— Не ты один, — сказал кто-то, и из кабины послышалось довольное гигиканье.
— Хватит трепаться, всем надеть шлемы! — Это был голос коренастого и очень мускулистого человека, все тело которого покрывали многочисленные шрамы, один глаз попросту отсутствовал, а расплавленные повреждения «кожи» свидетельствовали о том, что лицо представляло собой протез из стандартного армейского пластика. После его слов в кабине воцарилось молчание — командиру не смел перечить никто.
— Ну-ка, Гик, отопри эту проклятую дверь!
Молодой талмуд, сидевший напротив командира, повернулся и при помощи ручного рычага открыл дверцу «рогатки». Осторожно, держа карабин наготове, он выбрался на палубу. Вакуум мигом очистил от последних молекул воздуха ангарный отсек, и ледяной холод через тонкий скафандр тут же проник до самых костей талмуда. Прикрепившись карабином к корпусу капсулы, пират осторожно двинулся к аварийной панели управления, расположенной в стене как раз напротив Пурвис.
— Эллис, — глухо прозвучал голос талмуда в наушниках главаря, — я у панели. Че теперь делать?
Единственный глаз Эллиса вспыхнул.
— Смотри, Гик, делай все, как я говорил. Во-первых, открой панель; во-вторых, потяни большой синий рычаг; в-третьих, твою мать, шевелись, скотина! Пристрелю!
Гик открыл панель и потянул за рычаг. Створки ангара плотно сомкнулись, и в отсек стал поступать воздух. Когда давление поднялось, пират подбежал к «рогатке», стащил с себя шлем, и каскад золотых капелек обрушился вниз с его головы.
— Все в порядке.
Остальные пираты облегченно освободились от шлемов, и Эллис приказал им выбраться наружу.
Из шлюзовой камеры Пурвис насчитала семерых. Разбившись на группы, они отправились на обследование палубы. От одной мысли о том, что пираты сделают с ней, если случайно обнаружат, Пурвис передернуло. Лучше всего было бы спрятаться где-нибудь в трюме и не высовывать носа, пока трофей не прибудет в Синдикат и представители Семейства смогут подтвердить ее личность.
Подхватив черную сумку, Пурвис бросилась в грузовой отсек. По дороге она чуть не столкнулась с Берманн и Рюэль, лишь в последний момент успев отпрянуть и остаться незамеченной. Пурвис подумала, не следует ли предупредить их о пиратах, но решила, что чем меньше людей будут знать о ее присутствии на судне, тем лучше. Запрыгнув в кабину грузового лифта, она нажала кнопку склада номер 17. И когда прозрачная кабина тронулась, распласталась на полу.
Дверцы лифта распахнулись. Не поднимаясь с пола, Пурвис осторожно высунула голову наружу и осмотрелась. В сотне метров впереди она увидела как раз то, что искала — штабеля переносных полевых туалетов.
«Ну что же, — подумала она, — не зря десантники ценят в этой жизни лишь три вещи: удобную обувь, холодное пиво и теплый сортир».
Порывшись в сумке, Пурвис достала скальпель и вскрыла замок кабинки. Забравшись внутрь, она положила сумку на полку и вдруг заметила островок растущих у одной из переборок фиалок.
Неведомая сила повлекла ее к цветам, словно маленькую девочку. Оглядевшись на всякий случай, она сорвала несколько цветков и взяла их с собой в укрытие. Забравшись внутрь, Пурвис заперла дверь, убедившись, что она и ее цветы надежно скрыты от посторонних глаз.
На капитанском мостике Тэлли заканчивал вводить в центральный компьютер серию команд, пломбирующих все выходы и входы и запечатывающих двери — обычная процедура для покинутого корабля. Кроме того, это существенно замедлит продвижение пиратов и даст команде шанс расправиться с ними поодиночке. Затем Тэлли взял клинок и покинул капитанский мостик. Путь его лежал на ангарную палубу.
В главном коридоре Хантли аккуратно разбирал пол. Закончив работу, он отошел и удовлетворенно осмотрелся: восемь метров металлической сетки теперь обнажились, а покрывавшие ее листы резины стопками лежали у стен. Пройти по коридору теперь отважился бы не всякий. Чтобы довершить картину, Хантли бросил посреди развороченного коридора большой гаечный ключ.
А на нижней палубе «каторжница» сооружала настоящую западню из мороженой брюссельской капусты и сублимированных яиц, по пути щедро поливая пол камбуза густым растительным маслом.
А Нэнси Берманн сидела тем временем в своем кабинете за компьютерным терминалом, что-то внушая маленькому гидропонному растению-спутнику. Теперь управление внутренней системой телевизионного наблюдения перешло к клумбе, плавающей в тенистом пруду в самом центре Вегомата.
