для того, чтобы позлить его. Они интересовали Маркуса. У него к минбарцам много вопросов. Их кровавая бесцельная война заставила его поступить на службу в армию против воли, погубила несколько его лучших друзей и почти уничтожила компанию родителей.
То, что минбарцы были в числе постоянных покупателей, регулярно присылающих корабли за Q–40, было в глазах Маркуса чем-то вроде расплаты за причиненный ими ущерб. Они всегда щедро платили ему и не совершали ничего неэтичного или нелегального… Но Маркуса больше всего беспокоил тот факт, что они никогда не показывали, что у них на уме.
Минбар. Маркус тряхнул головой. Странная цель для путешествия, подумал он наконец. Может, брату от этого будет польза. Единственное, что он знал о минбарцах, это то, что они посвящают себя служению обществу и семье, а не своим личным интересам. Может, это пойдет ему на пользу?
Маркус посмотрел на кипу бумаг, которые, как он знал, отнимут у него почти всю ночь. Потом перевел взгляд на еду, которая не вызывала аппетита. А затем вышел из-за стола, подошел к полке с настоящими печатными книгами и взял какой-то роман.
— Только полчаса, — сказал он себе, и сел читать.
Глава 7,
в которой Синклер перед отъездом удостаивается аудиенции у Избранного, слушает древние легенды и задает дерзкие вопросы
Полный минбарский день прошел с тех пор, как Синклер сложил с себя полномочия посла. Но он до сих пор ничего не слышал от Ратенна или других минбарцев. Ни протестов, ни вопросов, ни даже пожеланий доброго пути. Возможно, он совершил очень серьезное преступление против знаменитого минбарского постулата, что служение обществу превыше всего, и теперь объявлен персоной нон грата.
Он не знал точно, но это было неважно до тех пор, пока они не пытаются помешать ему уехать. Впервые после того, как он был отозван на Землю и стал послом на Минбаре, Синклер испытывал искреннюю надежду. Он заказал билет на нарнский транспортный корабль, отбывающий на следующий день к Вавилону 5, — месту, которое он теперь считал своим домом.
Дом для него, потомственного военного, всегда оставался эфемерным понятием, местом, где бываешь совсем недолго — лишь до следующего назначения. В детстве и юности Синклер жил во многих местах на Марсе и Земле, а с тех пор как поступил на военную службу, побывал в сотне разнообразных точек Солнечной системы и открытого космоса.
Странно, что он считал своим домом только одно место — Вавилон 5. Синклер пробыл там чуть менее двух лет, хотя были места, где он находился гораздо дольше. Но Вавилон 5 представлял собой нечто большее, потому что там он обрел цель жизни и людей, которые стали ему близки. Там он вновь обрел надежду.
Синклер представил, как снова увидит станцию — все два с половиной миллиона тонн. Он не мог вернуться в качестве командира, но это не имело значения. Она всегда будет его станцией, потому что он был одним из тех, кто вдохнул жизнь в Вавилон 5. И потому станция стала для него единственным местом, которое он считал своим домом.
В дверь постучали. Он открыл ее и увидел Ратенна.
— Посол, прошу сопровождать меня во дворец Избранного.
«Вот оно», — подумал Синклер.
— Ратенн, сомневаюсь, что ваш лидер сможет сказать что-нибудь, что изменит мое намерение уехать. Мои проблемы связаны не с вашим правительством или народом, а с моим собственным правительством.
— Избранный спас вам жизнь, — ответил Ратенн, — неужели вы откажете ему во встрече, перед отъездом?
Вот тут Ратенн его подловил. Дженимер действительно пощадил Синклера, когда того судили за участие в тайном заговоре и вынесли приговор. Он простил его, несмотря на яростное сопротивление со стороны касты воинов. Синклер считал себя его должником.
Флаер Ратенна ждал их, чтобы доставить во дворец Избранного, расположенный за пределом Йедора, у подножия гор Чок'ан. Издалека окружающие горы давали искаженное представление о размерах дворца, хотя его красота захватывала дух за много миль. Дворец блистал в лучах солнца, подобно многогранному драгоценному камню.
Но лишь только когда флаер начал снижаться над дворцом, Синклер смог по достоинству оценить изумительное творение древних минбарских инженеров, строителей, мастеров и ремесленников, которые на протяжении многих сотен лет вырезали, выдалбливали, высекали и ваяли этот монументальный дворец из высокой кристаллиновой горы. Каждый дюйм его поверхности был настолько отполирован, что отражал солнечные лучи дюжиной ярких световых радуг, отчего на него было все труднее смотреть по мере приближения. Только когда флаер пролетел прямо над тремя естественными кристаллиновыми вершинами и начал опускаться на посадочную площадку, Синклер смог разглядеть, что каждый дюйм поверхности дворца украшен сложными и красивыми резными картинами, изображавшими сцены из минбарской истории.
— Хорошо, что дворец снова обитаем, — сказал Ратенн, как будто обращаясь к самому себе, а потом, взглянув на Синклера, пояснил подробнее:
— С момента трагической смерти Дукхата все, кто жил и работал во дворце, покинули его, подобно душе нашего Избранного. Дворец пустовал, нетронутый, десять циклов, как символ нашего траура. Теперь, после инаугурации Дженимера, нашего нового Избранного, дворец снова стал живым символом Минбара.
И все это время, подумал Синклер, почти четырнадцать земных лет, Серый Совет правил Минбаром и вел успешную войну против Земли без всякого участия Избранного. Это могло служить доказательством того, что так называемый минбарский лидер являлся всего лишь номинальным правителем, не имевшим реальной власти, подобно королям и королевам, жившим на Земле в XX столетии. Хотя Дукхат, несомненно, был могущественной личностью, бесспорным лидером Минбара. Положение Дженимера не было столь ясным.
— Я думал, что Дукхат все время был в космосе на военном корабле вместе с Серым Советом, — сказал Синклер, — значит, здесь он проводил совсем мало времени.
— Верно, — сказал Ратенн, — но он всегда присутствовал здесь.
— А как же насчет Дженимера? Он собирается путешествовать вместе с Серым Советом?
— Избранный решил, что останется здесь, во Дворце.
Флаер мягко приземлился, и Ратенн провел Синклера по древнему дворцу, через запутанный лабиринт темных полированных коридоров, которые заканчивались в комнате с высокими потолками, так же тускло освещенной, как коридоры. Ратенн попросил его подождать и исчез за резными дверями, которых Синклер не заметил, пока Ратенн не их открыл, настолько они сливалась со стеной.
Синклер огляделся в поисках того, на что можно присесть, но это была пустая комната, с такими же темными полированными безликими стенами, как и в коридоре, освещенная единственным пятном света, падающего сверху. Она смутно и неприятно напоминала ему…
Нет, подумал Синклер. Было бесполезно идти сюда. Его сны теперь были только снами, а прошлое — прошлым. Он закрыл глаза и попытался укротить неприятное ощущение в животе. Он быстро и подобающе выкажет свое уважение и признательность Дженимеру, а потом уберется отсюда ко всем чертям.
Двери открылись, и вернулся Ратенн.
— Сюда, посол.
Синклер медленно пересек комнату, его приглушенные шаги странно звучали в гнетущей атмосфере дворца, и шагнул в другую комнату. Ратенн закрыл за ним двери, отчего на секунду стало совсем темно. Потом двустворчатые двери распахнулись перед ним, и Синклера моментально ослепил яркий солнечный свет, ворвавшийся внутрь. Он сделал несколько шагов вперед, и когда смог снова видеть, обнаружил, что оказался в неожиданно приятной, хорошо обставленной комнате с окнами до потолка, из которых открывался впечатляющий вид на далекий Йедор и горы Чок'ан.
