звукозапись на картоне номер девятнадцать.
Гэлбрайт нашел нужный картон и передал Фрэнку. Поднял руку, призывая к тишине, хотя безмолвие в холле нарушалось только нетерпеливым сопением Хаста. Фрэнк нащупал в крышке стола щель лингверсора, бросил в нее пластмассовый прямоугольник.
– Запись немного сокращена, – успел предупредить Никольский. – Изъяты детали, которые не относятся к делу.
В колонках спикера на потолке пронзительно заверещала настройка лингверсора.
Первую фразу трудно было понять. Автомат-переводчик быстро менял варианты фонем в поисках тональности, наиболее близкой к звуковому оригиналу. Вторая фраза звучала сравнительно чисто:
– Прошу вас, назови... свои фами... имя, род занятий.
– Простите, как мне вас называть?
– Можете называть меня инспектором.
– Инспектор, я попросил бы вас избавить меня от формальностей. Скажите сразу, что вам от меня угодно, и я постараюсь или ответить вам прямо...
– Или?
– Или не ответить.
Длинная пауза.
– Скажите, Кизимов, почему вы избегаете открытого разговора с представителями Управления космической безопасности?
– Вопрос поставлен неверно. Я избегаю говорить лишь на темы, обсуждать которые не нахожу возможным.
– Позвольте спросить почему?
– По причинам сугубо личного свойства.
– Вы не могли бы сказать о причинах подробнее?
– Нет, не мог бы.
– Вы связаны определенными обязательствами?
– Я не понял вашего вопроса.
– Вы давали кому-нибудь обязательства не касаться интересующих нас тем?
– Ах, вот оно что... Нет, не давал.
– С кем вы поддерживаете дружеские отношения?
– Это мое личное дело.
– Вы считаете своим другом Жана Лорэ?
– Да, считаю.
– Вы сознаете, что ваши необычные свойства, приобретенные, видимо, за пределами нашей планеты, не могли нас не заинтересовать?
– Это ваше дело.
– Это общественное дело, Кизимов!
– Я ведь не сказал – личное.
– Себя вы противопоставляете обществу?
– Ни в коем случае, инспектор! Разрешите вопрос?
– Да, конечно.
– По-вашему, я представляю собой угрозу обществу?
– Вы должны понимать, что мы не имеем права не учитывать такую вероятность. А как бы на этот вопрос вы ответили сами?
– Отрицательно. То есть для общества я опасен не более, чем любой другой «обыкновенный» житель планеты Земля.
– То есть вы сознаете свою необыкновенность?
Недолгая пауза.
– Сознаю, разумеется... Но кому от этого хуже, кроме меня?
– Простите, я вас не понял.
– Инспектор, поверьте мне на слово: моя необыкновенность для меня такая же загадка, как и для вас.
– Может быть, это болезнь?
– Должен вас упрекнуть: вы не очень внимательно просмотрели мой бюллетень служебного спецкарантина. Заключение медэкспертизы гласит: «Здоров. С учета спецкарантинного сектора снят. Бессрочный пропуск на планету Земля выдан».
– Хорошо, не болезнь. Назовем это как-нибудь по-другому.
– Да, вы правы. Суть, конечно, не в терминах... Это неизвестно где и неизвестно как приобретенные свойства, необычные для «нормального» человека. Предупреждаю возможный вопрос: я действительно не знаю где и не знаю как.
– А вам не хотелось бы избавиться от такого «приобретения»?
– Видите ли... Для меня это уже не имеет значения.
– Как понимать ваш ответ?
– Как вам будет угодно.
– А для других?
– Что для других?
– Это имеет значение?
– Простите, о чем вы спрашиваете?
– Вам не приходилось говорить на эту тему с другими обладателями подобных свойств... ну, скажем, с Лорэ?
– Лорэ?.. Нет, не приходилось.
– Вас удивил мой вопрос?
– Да. При чем здесь Лорэ?.. Ах, понимаю!..
– Вы с Лорэ ничего не знали о способности друг друга оставлять «черные следы»?
– Вероятно, вы говорите о... Нет, за Лорэ я этого не замечал. Я полагал, что кроме Йонге и меня...
– ...Феноменов такого рода больше не существует?
– Да. Ну что ж... тем хуже для Лорэ.
– Что вы имеете в виду?
– Прежде всего вашу назойливость. Я всегда опасался дать вам для нее поводе В отношении «черных следов», как вы называете их, я проявлял особую осторожность. Дело прошлое, инспектор, но скажите мне откровенно, где вы могли заметить оставленный мною «черный след»?
– В умении скрывать «черные следы», Кизимов, вы достигли совершенства. Мы их не наблюдали ни разу. Мы располагаем косвенными данными. Но откровенность за откровенность. Скажите как Йонге относится к своему положению феномена?
– Думаю, он не в восторге.
– Почему вы говорите об этом в форме неуверенного допущения?
– Уверенного, инспектор. По аналогии с ощущениями собственной персоны.
– И только?
– О, этого достаточно!.. Даже с избытком.
– Йонге знает, что вы его аналог по ощущениям такого рода?
– Думаю, нет.
– Откуда вам известно, что Йонге ваш собрат по феноменальным свойствам?
– Однажды я случайно видел оставленный им «черный след».
– Как объяснил он вам это явление?
– Он сделал вид, что ничего особенного не произошло.
– А какова была ваша реакция?
– Я сделал вид, что ничего особенного не заметил.
– В беседах с ним вы никогда не касались этой темы?
– Нет. Это не та тема, которая могла бы доставить удовольствие.
