– Аганн и Нортон – желтые я синие элементы схемы – вошли в состав четвертой экспедиции к Урану. Точнее, в состав «экспедиционной комиссии Юхансена» – комиссии по расследованию оберонских катастроф. Корабль экспедиции – та же «Лунная радуга», Аганн, как и прежде, – первый пилот корабля, Нортон – командир десантной группы. Благополучная высадки на Оберон, благополучный отлет и... первая просьба Нортона о досрочной отставке.
– Ах вот как! – оживился Гэлбрайт. – Первая ласточка все-таки из системы Урана!..
– Да, шеф, но... пока УОКС переваривал эту пилюлю, из системы Юпитера
одна за другой поступили аналогичные просьбы от Йонге и Симича, а месяц спустя – от Лорэ. Год третий...
– Виноват, – вежливо вставил Никольский. – Вы забыли Винезе.
– Верно, простите. Винезе – красные элементы на схеме – сразу попал на Меркурий в отряд специального патрулирования «Меркьюри рэйнджерс». Там я работал до известного вам происшествия в Лабиринте Сомнений. Просьб о досрочной отставке не подавал. Год третий...
Купер давал пояснения коротко, быстро, при этом ярко вспыхивали соответствующие элементы схемы – следить было удобно. Фрэнк следил, слушал и ждал, когда же дело наконец дойдет до Нортона, я испытывал нетерпение, потому что дело до Нортона не доходило.
– Вернемся к Нортону, – перебил оператора шеф. – В ответ на первую просьбу УОКС переводит его... Куда его там переводят?
– В систему Сатурна.
– Так. И что изменилось?
– Ничего. Как и прежде, Нортон стремится выйти в отставку.
– Понятно... И Нортона переводят в систему Юпитера? Я правильно ориентируюсь на вашей живописной схеме?
– Да, шеф. Но и в системе Юпитера его преследует мысль об отставке. Не желая терять опытного специалиста, БОКС решается на третий перевод. Теперь уже на Меркурий.
– Именно там Нортон перестал терроризировать свою администрацию странными просьбами?
– Да. В итоге к исходу пятого года...
– Спасибо, Купер, достаточно, – остановил его Гэлбрайт. Никольскому: – Занятная «география», не так ли?
– Весьма... – задумчиво ответил тот. – После событий на Обероне что-то очень мешает нашим десантникам нормально работать в зоне дальних планет...
– ...И настолько, что даже позор досрочной отставки не кажется им слишком дорогой ценой за избавление от этого «чего-то».
– Но, судя по всему, на внутренних планетах это «что-то» или ослабевает, или отсутствует вообще. Во всяком случае, после провала затеи с досрочной отставкой десантники облюбовали Венеру, Меркурий – в основном почему-то Меркурий – и успокоились...
– Я бы сказал – затаились. А насчет Меркурия, по-моему, ясно: традиционные трудности освоения этой, мягко выражаясь, знойной планеты, как правило, не позволяли УОКСу отвлекать в дальнее Внеземелье десантные силы меркурианских отрядов. Тем более отряда «Меркьюри рэйнджерс». И в этом все дело.
Подчеркнутое шефом «затаились» вызывало у Фрэнка интуитивный протест. С какой стороны ни возьми, а понятие «затаился» решительно не вязалось с характером Нортона.
– Иными словами, – продолжал Гэлбрайт, – мы обнаружили весьма загадочную реакцию бывших десантников «лунной радуги» на собственное пребывание в зоне Дальнего Внеземелья.
– Их реакция слишком напоминает испуг, – предложил свою версию Купер.
– Сомнительно, – сказал Никольский. – Пугливый космодесантник, робкий сорвиголова, почти ежедневно рискующий жизнью... Не звучит, понимаете.
Посовещавшись, Никольский и Гэлбрайт решили, что весь объем полезной информации по этим вопросам, пожалуй, исчерпан и наступила пора заняться самим Обероном.
– Итак, – сказал Гэлбрайт, отправляясь в очередное путешествие вокруг стола, – мы имеем серьезные основания заподозрить плотную связь между предметом нашего следствия и системой Урана. Каков первый источник надежной информации об этом районе?
– Первыми были транзитные станции-автоматы серии «Пионер», – ответил Купер. – Основную программу беспилотной разведки Урана завершили кассетные станции серии «Радиант».
– Собранный материал дал хоть какой-нибудь повод для сомнений относительно безопасности этого района?
– Ни малейшего... Весь научно-исследовательский материал, как это положено, прошел досмотр в отделе Допуска нашего Управления и с интересующей нас точки зрения оказался чист, как звездный поцелуй.
– Превосходно. Переходите к этапу экспедиционных посягательств на Уран.
– 'Громовая стрела', разведочный рейдер с экипажем в одиннадцать человек. Пропал без вести примерно на половине пути между орбитами Сатурна и Урана.
– Расценивать это как первый тревожный сигнал по вопросам нашего следствия? – обратился Гэлбрайт к Никольскому.
– Не имеем права, – возразил тот. – В делах разведки системы Урана «Громовая стрела» была только возможностью, но так и не успела стать инструментом. Она затерялась на дальних подступах к дели, и причина вряд ли была... э-э... слишком экстравагантной. В полете может случиться всякое. Взрыв реактора, например...
– Взрыв реактора... Ладно, возьмем на заметку. Но продолжайте, Купер.
– Год спустя стартовал к Урану малотоннажный рейдер «Леопард».
– Вот это другое дело, – пробормотал Никольский.
– Пять человек на борту, – продолжал Купер, – под предводительством Эллингхаузера. Среди космических асов того времени он широко был известен под прозвищем Пауль-везунчик. Экипаж прославился умением находить выход из самых отчаянных положений.
– Да, это был отборный экипаж... – Никольский покивал. – Все как один многоопытные, хорошо подготовленные парни.
– Несмотря на их многоопытность «Леопард» пропал без вести так же загадочно, как и «Громовая стрела», – гнул свое Гэлбрайт.
– Ну... не совсем так. – Никольский сделал жест несогласия. – «Леопард», во-первых, достиг цели. И без каких бы то ни было происшествий, заметьте. Эллингхаузер радировал победный рапорт, в котором; кстати сказать, кроме неумеренных восторгов по поводу прибытия в систему Урана, нет ничего достойного внимания. Однако главное в другом. Едва осмотревшись в системе, Эллингхаузер азартно бросился в погоню за ближайшим спутником. На этом его везение кончилось, потому что ближайшим оказался именно Оберон.
– Значит, вы предлагаете опираться на выводы комиссии Юхансена?
– Я предлагаю опираться на факты.
– Боюсь, как бы нам не пришлось опираться на их отсутствие, – мрачно заметил Гэлбрайт, возвращаясь в кресло. – Купер, давайте припомним, как действовал Эллингхаузер.
Купер пожал плечами:
– Действовал правильно, шеф. Следуя типовым инструкциям лунной разведки, «подвесил» рейдер на круговой орбите, сбросил на Оберон несколько киберзондов и телемониторов. Положенное время вел трансляцию оберонских ландшафтов вперемежку с данными кибер-зондирования. У селенологов, принимавших трансляцию «Леопарда», большой интерес вызвала так называемая Ледовая Плешь. По словам самого Эллингхаузера, Оберон был похож на «арбуз с отрезанной верхушкой». На фоне очень неровной поверхности планетоида Ледовая Плешь выглядела удивительно плоской. Она имела около двухсот километров в диаметре, а в центре ее одиноко зиял глубокий кратер диаметром в тридцать один километр...
– Купер, кажется, мы вспоминаем действия Эллингхаузера.
– Осталось добавить немного, – перехватил инициативу Никольский. – Покончив с телетрансляцией, Эллингхаузер сообщил о своем намерении посадить рейдер на Ледовую Плешь в районе, разведанном
