между элекарами сокращалось медленнее, чем он ожидал, и это стало внушать ему подозрения. Он понимал: мальчишка не мог отключить блок «безопасной езды» (без помощи автомата восьмилетний лихач давно бы сверзился на дно ущелья), но, с другой стороны, блок не позволил бы развить такую скорость при таких дорожных условиях – нажал бы на тормоза. Да и сам мальчишка нажал бы, он не дурак – видит, конечно: дорога идет под уклон и успела уже «накатить» элекару опасную скорость Выходит, просто нечего нажимать?.. Нортон представил себе судорожно вцепившегося в баранку руля насмерть перепуганного ребенка...
Скалы внезапно раздвинулись – открылся каньон. Дорога вывернула на прямолинейный спуск, и Нортон впился взглядом в розовый элекар, стремительно выходивший к подножию склона. Ник рулил стоя. Было видно, как трясутся на быстром ходу его плечи, темноволосая голова и тонкие локти, завихрения воздуха теребили подол голубой рубашонки. Сжав зубы, Нортон гнал вниз в совершенном отчаянии. Предпринять что-либо он был бессилен: розовый элекар с опережением в сотню метров уже выкатывался на Губу – плоский мыс, выпяченный в пространство каньона, будто оттопыренная губа великана, окунувшего каменный подбородок в озеро. Подозрение насчет тормозов оправдалось. Машина неслась вдоль Губы, виляя на прямой дороге: мальчишка знает, что надо остановиться (ведь это место служило стоянкой для транспорта и дальше ходили только пешком), но катит вперед – не может решить, как ему быть со своей разогнавшейся колымагой. Действительно – как? Хоть бы мотор выключить догадался!.. Нортон гнал на пределе, выигрывая метры, буквально физически ощущая страх и беспомощность малыша. Справа – ровная площадка и обрыв к воде. Слева – тоще площадка, но в окружении скал, и вдобавок на ней рытвины, россыпь крупных обломков и даже брошенный кем-то колесный домик-прицеп с разбитым окном. А впереди, где кончалась Губа, огромный щит люминесцировал предупреждением: «Дороги нет. Очень опасно!» – и красно-белые трубы шлагбаума перекрывали выезд на дорогу в Старый Карьер. Черт, ведь никакого шлагбаума раньше здесь не было!
– В воду, малыш, в воду!!! – заорал Нортон, осознав наконец, что это единственный, хотя и крохотный, шанс. – Руль вправо!
Мальчишка, панически озираясь по сторонам, мчался к шлагбауму, словно собрался брать его на таран. Нортон вдавил ободок звукового сигнала – отвратительный хрип. Удар кулаком – напрасно, сигнал не работал. Да что там сигнал – шлагбаум в нескольких метрах! Острое чувство вины резануло как лезвием; Нортон сжался, оцепенев за рулем, и готов был зажмуриться – не мог на это смотреть!..
Неожиданно розовый элекар шарахнулся влево – Нортон расширил глаза: Ник опасно повис на баранке. В каком-то немыслимом вираже элекар обогнул полосатые трубы (силой инерции Ника сбросило на пол), накренясь, почти на боку, скользнул по стене пешеходного лаза и, завершая зигзаг крутым поворотом, с грохотом вылетел на дорогу. Нырнул под уклон и пропал. «Вот это логика!..» – опомнившись, успел подумать Нортон, притормозил и в последний момент повторил маневр автомата. Бешеный рывок, треск раздираемого борта.
Вывернув под уклон, Нортон молниеносно оценил обстановку. Огибая стену утеса, дорога шла вдоль обрыва, совершенно отвесного, и была на этом участке широкой – вполне могли б разминуться два тяжелых грузовика. Но щит не лгал, у поворота на Старый Карьер дороги действительно не было – полгода назад обвал буквально срезал дорожный уступ. Остался, правда, узкий карниз, который все же давал возможность туристам пройти над обрывом за поворот. Пройти! Мальчишку несло туда на колесах... Вот он снова медленно выползает к рулю, – должно быть, его слегка оглушило. Ну сорванец!..
С быстродействием автомата Нортон сортировал в уме детали происходящего. Ника он превосходит в скорости вдвое – мало. Борт дребезжит – ерунда. Что-то колотит в днище машины на-уровне шасси – опасно, однако рулю она подчиняется – огромное ей за это спасибо. У мальчишки он на хвосте – догнать успевает. Но объехать...
Откинувшись за рулем, Нортон вышиб ногой ветровое стекло, прицелился в хвостовые огни элекара. Пять метров... четыре, три с половиной... пора! Он вскочил на капот и с наклоном к потоку воздуха прыгнул вперед. Падая в отделение кузова за спиной Ника, увидел летящий навстречу обрез дороги Ник тоже увидел – бросил руль, заметался; Нортон одной рукой поймал его за рубашку, другой крутнул баранку руля вправо. Задняя машина с лязгом соприкоснулась с передней, толчок – Нортон едва устоял на ногах из этот момент ощутил разверзшуюся пустоту под колесами. Сдавленный крик ребенка...
Медленно (как Нортону показалось), постепенно увеличивая крен, машина стала валиться с обрыва. Хладнокровно определив направление для броска, он с силой вышвырнул Ника из кузова элекара – подальше от берега – и мгновение спустя выпрыгнул сам. Привычным движением ног (как в условиях невесомости) развернулся вниз головой, поймал взглядом Ника, крикнул:
– Сожмись!..
Тельце мальчишки, летящего в воздухе «крабом», неуверенно съежилось, и Нортон увидел его отражение в глянцево-черной воде.
Грохот тяжкого всплеска рухнувших элекаров. Вздыбленная – точно во время подводного взрыва – волна встретила Нортона хлестким ударом и, утопив, завертела. Кружась в кипящем котле побелевшей до молочного цвета воды, он пытался представить себе, насколько удачно финишировал Ник. Всплыл, осмотрелся. Снова нырнул. Сквозь быстро тающий слой пузырьков опустился пониже и наконец разглядел голубое пятно...
На поверхности он поднял мальчишку над головой, встряхнул – руки и ноги Ника безвольно мотнулись. Сжав зубами подол голубой рубахи, Нортон забросил легкое тельце на спину и на гребне поднятой перед собой волны устремился к внутреннему берегу залива – ему казалось, что еще никогда он так не спешил.
Огромная полость полузатопленного карьера. Неровные стены этой чудовищной ямы ниспадали к заливу амфитеатром ступеней-террас. Нортон нащупал руками край берега, покрытого слоем воды, выбрался, перевернул Ника вниз головой и энергично потряс за ноги. Мальчишка пошевелился. «Все в порядке, – думал Нортон, укладывая его на обломок скалы. – Легкий шок. Как-никак, а высота обрыва метров двадцать...» Ник приподнялся, ошалело повращал глазами, сел. Глаза у него были синие, с длинными, как у девчонки, ресницами. Очень похож на мать.
– Привет, аквалангист, – сказал Нортон, вытирая лицо ладонью.
– Салют, Дэв... – глухо произнес Ник и тяжело закашлялся.
– Не ушибся?
– Нет.
– Полежи, – посоветовал Нортон. – Голову вниз.
Он отвернулся и посмотрел на обрыв. Представил себе траектории падения элекаров. Машина Ника упала в воду удачно – в стороне от того опасного места, где обвалился дорожный карниз. Вторая рухнула у самого подножия обвала: над водой светлел застрявший на клыке скалы белый обломок задней частя кузова. Могила старика Голиафа... Нортон почувствовал в горле тугой ком. Надо же было так растеряться, чтобы совсем забыть про собаку! Ну что мешало выбросить пса из машины в воду где-нибудь по дороге! М- да, год безделья – и вот результат: утратил способность быстро и правильно соображать в критических ситуациях...
Кашляя, Ник пояснил:
– Это потому, что я немного напился холодной воды.
«Он немного напился!» – подумал Нортон. Стянул через голову мокрую тенниску.
– А где Голиаф? – неожиданно спросил Ник. Нортон выронил тенниску. – Я слышал, он лаял там, на дороге. Может, мне показалось...
– Нет, тебе не показалось. Голиаф был со мной в машине. Видишь тот белый кусок элекара?
Мальчишка заплакал. Нортон смотрел на него, выжимая воду из тенниски.
– Довольно реветь. Будь мужчиной.
– Мне-е... жа-а-алко... – сипел Ник, размазывая слезы.
– Мне тоже. – Нортон надел тенниску. – Ладно... успокойся. Голиаф погиб нормально – выручая друга из беды. Такой поступок достоин уважения, но не слез. Понял?
– По... понял...
– Вот и отлично. Разденься, я помогу тебе выжать одежду. Ты, видать, продрог.
– Н-нет... – Ник стал раздеваться. Вид у него был хмурый, брови насуплены.
