ближайшее отделение экспресс-почты. По возвращению засел за отчет. Через час он отправил его электронной почтой, после чего оделся и поехал к Гаркавину.
Подполковник встретил его неласково.
– Детский сад! – ругался он, потрясая распечатанным отчетом. – Как вы с ходу не провалились, не понимаю! Фотографию в документах интендантуррата кто переклеивал?
– Ильин.
– Печать на фото яичком катал? От нее фальшивкой за версту тянет!
– Жандарм не заметил.
– Слепой, наверное. Зачем вы в спекуляцию полезли? Вас в N за солью посылали? Что, если Бюхнер – агент СД? Или абвера?
Крайнев не ответил. Объяснять Гаркавину, что такое соль на оккупированной территории в 1943 году, было бесполезно. Про жадный блеск в глазах Бюхнера тоже.
– Виктор Иванович! – сказал Гаркавин, заметив его состояние. – Прошу отнестись к моим словам серьезно.
– Подумаешь! – сказал Крайнев. – Даже если б меня арестовали! В полночь фьють – и я здесь. Была птичка – и улетела!
– Не подозревал, что вы так легкомысленны! – вздохнул Гаркавин. – До полночи дожить надо. Вы не подозреваете, какие в СД костоломы. Мы изучали. К полудню из птички сделали бы фарш, оставив нетронутыми голосовые связки, чтоб могла петь. Запела бы! Нормальный человек не в состоянии терпеть такую боль! Сколько людей из-за вас погибло бы, думали?
Крайнев потупился, ему стало стыдно.
– Отправляя вас в прошлое, мы не предполагали, что вам придется стать разведчиком. Подготовка была другой. Ваше легкомыслие – это наша вина. В прошлое вы не пойдете.
– Как?! – Крайнев вскочил.
– Просто. Я не разрешу.
– Как же так?.. – забормотал Виктор. – Меня там ждут.
– Две недели усиленных занятий.
– Две?
– Людей к такой работе готовят годами.
– Это в современном мире, где опытные разведки, совершенные технические средства.
– Зато в военное время чрезмерная подозрительность. Шпиона видят в каждом.
– Я не могу ждать две недели!
– Операцию можно совсем свернуть. Эксперимент проведен, результат получен.
– Доказательств нет.
– То есть?
– Чем вы докажете, что эксперимент удался? Мой отчет? Я мог написать его, не выходя из квартиры.
– Дюжий говорил: умеете торговаться, – покачал головой Гаркавин. – Ладно, неделя. При условии двенадцатичасовых занятий.
– Хоть сутки напролет!
– Документы вам исправим.
– Не забудьте бланки на получение продуктов.
– Что вас так тянет в спекуляцию?
– Потому что я интендант. Какой бы секретной ни была воинская часть, продукты она получает на армейском складе. По документам легко установить численный состав, причем количество офицеров и рядовых по отдельности; по нормам отпуска продуктов – род войск; по форме заявленных продуктов – находится часть в обороне или готовится к наступлению…
– Не то вы училище выбрали! – сказал Гаркавин. – Здесь стали бы полковником. Будут бланки! Хоть вагон! Ничего сложного: обычная бумага, синяя печать… Не паспорт биометрический.
За учебой неделя пролетела быстро, Крайнев попрощался с Настей и отправился воевать. Гаркавин не только заново изготовил для него документы интендантуррата, но и подготовил полдесятка других. Теперь Крайнев при случае мог выдать себя за пехотного офицера, летчика, танкиста и даже гауптштурмфюрера СС. Ему не пришлось надевать соответствующую форму для снимка – фотошоп творил чудеса. Документы получились что надо: в меру потертые, но легко читаемые. К ним Гаркавин приложил стопку сопутствующих: командировочные удостоверения, отпускные свидетельства, справки о нахождении в госпитале. По справкам выходило, что Крайнев в госпиталях загорал исключительно по болезни: Гаркавин учел отсутствие следов ранений на теле фальшивого офицера вермахта. Листая бумаги, Виктор видел разные номера частей, населенные пункты, где они располагались, и понял, какую колоссальную работу проделали незнакомые ему люди. Им пришлось поднять архивные документы, установить, где в какой период находилась та или иная немецкая часть, найти образцы подписей и печатей, поставить штампы комендатур…
По возвращении в прошлое Крайнев тщательно припрятал свое богатство, оставив один комплект. Ночью ему не спалось – отдохнул дома, поэтому, валяясь на жесткой лавке, он до утра мысленно повторял преподанную в эту неделю науку. Гаркавин относился к своей работе с редким тщанием, Виктор такое уважал и старался следовать. На заре появился Ильин и с ходу запретил Крайневу ходить по деревне.
– А воздухом подышать? – возмутился Крайнев.
– В уборную пойдешь, дорогой подышишь! – невозмутимо сказал Ильин и пояснил: – В бригаде много новых людей, не надо, чтоб тебя видели.
Ильин заставил Крайнева вновь рассказать о пребывании в N, в этот раз с мельчайшими подробностями. Выслушав, принялся Виктора ругать, причем ругал за то, что и Гаркавин, и почти теми же словами.
– Не могу поверить, что так себя вел опытный оперативник, капитан госбезопасности! – сказал Ильин в завершение разговора. – Может, ты и людей так готовил?
– Каких людей? – не понял Крайнев.
– Своих. Твоя группа в N погибла!
– Я видел их впервые.
– Брось! Ты капитан госбезопасности Петров. Сам говорил!
– Я?
– Брось ваньку валять! – сказал Ильин. – Я все знаю! Петров Виктор Иванович, 1913 года рождения, в органах НКВД с 1936 года. Оперативный работник Белорусского военного округа. Попал в окружение, организовал партизанский отряд, потом вместе с женой, Анастасией Семеновной, перешел через линию фронта. Прошел проверку, готовил диверсантов в спецшколе, затем самовольно забрался в самолет с очередной группой и выпрыгнул с парашютом. Группа погибла, но ты добрался к нам. Судоплатов в курсе. Не бойся, уже не сердится. Разрешил работать здесь.
– Меня действительно зовут Виктор Иванович, а жену – Анастасия Семеновна, – сказал Крайнев. – Только фамилия моя Крайнев. Я никогда не служил в органах, о Судоплатове только слышал.
На Ильина было жалко смотреть.
– Я могу рассказать о себе, – сказал Крайнев. – Только ты не поверишь.
– Валяй! – выдавил Ильин.
В течение всего рассказа глаза его выражали такое недоверие, что Крайнев не выдержал, достал припрятанный комплект документов и разложил их на столе. Ильин внимательно рассмотрел каждый и отложил в сторону.
– Такие могли сделать у нас.
– Разумеется! – сказал Виктор. Он взял никелированную бензиновую зажигалку, все это время стоявшую на столе, и сдвинул декоративную накладку в форме свастики.
– Такие могли сделать у нас, – голосом Ильина сказала зажигалка и добавила голосом Крайнева: – Разумеется!
– Что это? – подскочил Ильин.
– Цифровой диктофон. 48 часов записи. У вас существуют такие технологии?
– Ну… – неуверенно сказал Ильин. – Возможно, у немцев…
– Через пятьдесят лет. Ваши диктофоны – чемоданы с бобинами пленки. Что у немцев, что у нас. У
